Спасти Золотого Дракона

– Мне не нужна ни твоя, ни их милость! – огрызнулся Лайгон, теряя спокойствие. – Они думают, что я плохой? Им доставляет удовольствие осознавать, какие они благородные, что могут сочувствовать даже мне? Легко быть хорошим, когда вокруг всё словно создано для тебя, верно?

– Я не намерен обсуждать с тобой то, чего ты не понимаешь, – отрезал Мэггон. – Сейчас я позову стражников, и ты отправишься в свою комнату. Когда совет примет решение, что с тобой делать, я непременно поставлю тебя в известность. И ещё: я не хочу, чтобы ты встречался или разговаривал с Эларой и Лаивсеной.

– Отчего же? – осведомился молодой маг, хотя прекрасно понимал, что, если бы даже сестра или мать захотели повидать его, он бы всячески старался избежать этого. Он знал, что им будет неприятно узнавать его в этом уставшем и открыто презирающем всё вокруг валинкарце. Да и сам он не хотел позволять им видеть себя ожесточённым, ненавидящим и проигравшим. Его лицо было небритым, а волосы отросшими. И хоть мужчина всё равно выглядел опрятным и ухоженным, но всё это изрядно старило его, словно он прожил уже не одну тысячу лет, и за это время жизнь нещадно потрепала его. А на самом деле виной всему был не вовремя вмешавшийся Мэггон, отобравший у него единственное, в чём он превосходил большинство валинкарцев – магические силы. Нет, Лайгон не хотел показываться таким Лаивсене и Эларе, но нельзя было допустить, чтобы Мэггон понял это. Почему-то молодому магу казалось, что стоит отцу догадаться, что он не хочет видеть их, как он непременно переменит своё решение.

– Им будет больно принять приговор, и я не хочу усугублять ситуацию, – пояснил владыка своё решение и крикнул: – Стража!

* * *

На следующий день сопровождаемый стражниками Лайгон подошёл к тронному залу, где его ждали Феронд и Мэггон. Стражники не стали входить, и, пропустив Лайгона в полутёмное просторное помещение, закрыли за собой двери. Не в первый раз он входил сюда под конвоем, однако в предыдущий его явно остерегались куда больше, чем сейчас. Это немного раздражало. Приветственно улыбнувшись своим родственникам, Лайгон с неискренним удивлением глянул на свои запястья:

– Надо же, решили обойтись без цепей? Думаете, что меня, лишённого магических сил, можно не опасаться?

– Не думаем, – ответил Феронд, – Знаем точно, что нельзя. – слова гулко звучали, отражаясь от высокого потолка и резных широких колонн.

– У тебя был шанс исправиться, и сегодня мы даём тебе последний… – сообщил Мэггон.

– А я думал, прошлый был последним, – ехидно заметил Лайгон, поджав губы. – Первым и последним, это было бы мудро для такого расчётливого правителя.

Мэггон не намеревался отвечать, и за него это сделал Феронд, как-то странно глядящий на брата: так, словно все совершённые Лайгоном ошибки были на его совести. Маг вообще замечал нечто подобное во взгляде этого валинкарца довольно давно, но не придавал значения. Чем было хуже Феронду, тем лучше и искать причины было излишним. Его брат вёл себя с ним отвратительно, и теперь мог сколько угодно раскаиваться, магу не было до него дела.

– Этот шансбудет последним, потому что мы больше не увидимся, – мрачно пояснил Феронд, в его голосе слышалась грусть. – Надеюсь, ты воспользуешься им разумней, чем предыдущим… Хотя мы этого не узнаем.

– Заинтригован, – признался Лайгон. – Что же вы для меня придумали?

Он внимательно выслушал приговор и удивлённо поднял брови:

– Погоди-ка, разреши уточнить: вы собираетесь выбросить…

– Изгнать, – поправил Феронд.

– Ну хорошо, изгнать меня в какой-то далёкий случайный мир, где и жизни-то может не быть!

– Там будет жизнь, – сухо пообещал Мэггон.

– У-уу, – протянул Лайгон. – Да я смотрю, не такой уж и случайный этот мир…

– Это неважно. – отрезал правитель Валинкара, – Тебя никто не сможет вытащить оттуда, даже мы…даже если захотим… Этот мир невообразимо далёк, и чтобы отправить тебя туда, мы с Ферондом потратим столько сил, что неделю будем их восстанавливать!

Лайгон насмешливо улыбнулся:

– Может проще сразу убить меня? Расскажи всем о том, кто я, отец! Возможно, тогда Совет позволит убить меня.

– Ты будешь изгнан, – сухо повторил Мэггон, игнорируя вопросительный взгляд Феронда, который не очень понял слова брата.

– Да ну, вам ведь придётся потратить много энергии… – продолжал Лайгон с прежней насмешливой интонацией. – К чему столько стараний, если мне там не выжить? Без магических сил, без оружия и знаний… Дайте хоть мой магический посох, что ли… – он не знал толком, зачем эта вещь ему, но расставаться с ней навсегда было нельзя, и он чисто интуитивно чувствовал это.

Феронд и Мэггон с сомнением переглянулись, и владыка ответил:

– Он не более, чем безделушка, весь магический ресурс, что был в нём, мы перенаправили на мирные цели, и теперь это простой посох, который не прибавит тебе сил.

– Но он будет напоминать мне о вас, – нежно промурлыкал Лайгон. – Зачем он вам? Вдруг попадёт в плохие, но умелые руки, и вернёт силу. Не лучше ли избавиться, раз случай подвернулся? А я смогу отбиться им от нежданных врагов. Ведь кто знает, что за существа встретятся мне в том мире…

– Не знаю, на что ты рассчитываешь, но, будь по-твоему, посох заберёшь с собой, – решил Мэггон.

Лайгон картинно прижал правую ладонь к груди и немного поклонился:

– Благодарю. А немного магических сил мне не оставишь?

– Не торгуйся! – отрезал Мэггон. – Мы и так сохранили тебе жизнь! Ты знаешь, благодаря кому мы приняли такое решение.

Лайгон знал. Если бы не вера в него его приёмной матери и сестры, на этот раз его бы точно казнили и об изгнании даже не задумались. Владыка продолжал:

– По той же причине мы дадим тебе преимущество: ты сможешь понять речь любого высшего существа, что встретится тебе, и оно сможет понять твой язык.

– Прекрасно, – улыбнулся Лайгон. – Я могу рассчитывать скоротать жизнь за душевными разговорами. Кстати, люди относятся к высшим существам?

– Да, – холодно сказал Мэггон. – Хоть ты и думаешь иначе.

Лайгон фыркнул и перевёл взгляд на Феронда. Тот с сожалением смотрел на брата, понимая, что видит его в последний раз.

– Всё никак не привыкнешь прощаться со мной? – усмехнулся Лайгон. – Вроде бы только мы вновь обрели друг друга, семья воссоединилась, а я отправляюсь в следующее изгнание невесть насколько.

– Навсегда, Лайгон! Ты понимаешь это хоть сейчас? – Феронд повысил голос, пытаясь достучаться до брата, но это как обычно не дало результатов: Лайгон старался не вникать в то, что говорили ему таким тоном, словно он чего-то не понимает. Он понимал больше других, по крайней мере, был в этом уверен.

– Если это всё, то можем начинать, – поторопил Лайгон.

– Дать тебе время проститься… с нашим миром? – не унимался Феронд, которого это изгнание огорчало больше, чем самого изгнанника.