Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени
Шрифт:
— Голованова надо обязательно взять живым. Похоже, что только у него можно узнать, где находится интересующая меня вещь.
— Знаешь, мне и самому очень хочется с ним потолковать о том, о сем. Но в данной ситуации ничего гарантировать не могу. Как получится, так и получится!
Затем все спустились на один лестничный пролет вниз, и Климов резко дернул за веревку. Раздался оглушительный взрыв, а еще через мгновение раздался грохот от падения створок дверей. Не успела осесть пыль, как сыщики ринулись вперед, держа оружие наготове. Кто-то из них споткнулся о тело, лежавшее у порога, и чертыхнулся. Следом началась яростная пальба, крики, послышались стоны раненых. Через некоторое время отчетливо раздался громкий
Когда Иван зашел в квартиру, перед его взором предстало настоящее поле боя. Два трупа, один из которых был женским, лежали в прихожей, еще два тела — в комнате, причем молодой парень в дорогом, явно сшитом на заказ, костюме и модных туфлях на каучуковой подошве все еще подавал признаки жизни. По всей видимости, это и был тот самый Курносый. Здесь же на стуле сидел раненый в плечо сыщик, которому его товарищ оказывал первую помощь. Пройдя на кухню, Иван обнаружил еще одно тело, над которым склонился Климов:
— Вот он, тот самый знаменитый Голованов. Когда понял, что деваться ему некуда, сам пустил себе пулю в висок. Жаль, теперь мы никогда не узнаем ответы на многие вопросы.
Иван с любопытством посмотрел на мертвого бандита. Честно говоря, в своем воображении он рисовал его себе эдаким монстром, а в реальности перед ним оказался неказистый, ничем не примечательный мужичок, такого на улице встретишь, пройдешь мимо, и внимания не обратишь. На мгновение его почти охватило отчаяние. Климов никогда не узнает разгадки своих тайн, а он, скорее всего, теперь никогда не узнает, где искать котел Керидвены. Но вдруг его взгляд остановился на котле весьма внушительных размеров, украшенном фризом из рельефных изображений драконов, который преспокойно стоял себе на плите. И хотя перстень не подавал никаких признаков жизни, известный ему отличительный признак не оставлял сомнений, что перед ним именно тот самый котел.
В следующее мгновение Иван почувствовал на себе тяжелый пристальный взгляд, а затем заметил прямо перед собой черную фигуру с горящими глазами, которая манила его к себе рукой. Им начало овладевать чувство ужаса, но неожиданно он услышал за спиной механический голосок мистера Петрова:
— Смелее, коллега! Вперед! Это как раз то, что нам нужно! Не обращайте внимания на эту тварь.
Иван обернулся, но сзади уже никого не было. Исчезла и черная фигура с горящими глазами. Молодой чекист еще раз внимательно оглядел котел. Да, вид у него был совсем не волшебный. Судя по наличию у него внутри остатков пищи, хозяева явно использовали его по прямому назначению.
Глянув на подошедшего Климова, Иван без излишних церемоний заявил:
— Сергей Петрович! Я забираю с собой этот котел.
— Зачем он тебе?
— В хозяйстве пригодится!
— Пока идут следственные действия, забирать с места преступления ничего нельзя.
— Я шучу! Это именно тот котел, который мне был нужен. Полагаю, что имею право больше ничего не объяснять.
— Ну, да!.. Конечно!.. Так, значит, не было никакого иностранного агента?
— Может быть, и был, кто ж его знает… Спасибо тебе за все! Ты на самом деле классный сыщик! Всего тебе самого доброго!
— И тебе тоже! Ну, бывай!
Воспользовавшись имевшимся в квартире телефоном, Иван позвонил Барченко. К счастью, тот оказался на месте:
— Александр Васильевич!
— Я слушаю!
— Все в порядке! Котел у нас!
— Вы даже представить себе не можете, какой же Вы молодец. Жду!
Иван вынес свой трофей из квартиры, и, поймав лихача, вскоре входил в один из подъездов Политехнического музея. Навстречу ему уже спешил Барченко, потирая от нетерпения руками.
— Иван Антонович! Родина Вас никогда не забудет!
— Да ладно…
На
стол Сталина легла очередная информационная сводка секретно-политического отдела ОГПУ, освещавшая ситуацию в стране:— бои между крестьянами и курсантами военной школы в различных районах Воронежской области. Сопротивление повстанцев удалось сломить только после массированного применения против них артиллерии и авиации…
— под Липецком повстанцы захватили оружейный склад, в том числе и несколько пулеметов, убили председателя райисполкома и несколько ответственных работников ОГПУ…
— на Украине повстанцы контролируют обширные территории, не допуская туда представителей советской власти…
— в Терском округе повстанцы разгромили сводный отряд ОГПУ и местного партактива, а затем объявили о мобилизации в свои ряды всех военнообязанных лиц 1900–1905 годов рождения…
— в горах Северного Кавказа действует крупный повстанческий отряд под командованием бывшего красного партизана Ярового…
— отряд под командованием врангелевского офицера Турищева предпринял попытку захватить город Кисловодск…
— нападение на пороховые склады под Одессой…
Далее в сводке перечислялось еще много фактов подобного рода, собранных в разных частях необъятной страны, но читать ее дальше Сталин пока не стал. Картина в целом ему и так была ясна. Он только бегло просмотрел итоговые цифры. Как выяснилось, за последние несколько месяцев было зафиксировано почти три тысячи актов индивидуального террора против представителей советской власти, партийных и комсомольских активистов, сотрудников ОГПУ. Бесстрастные цифры также сухо свидетельствовали о том, что за это же время в стране произошло несколько сотен выступлений, в том числе и вооруженных, против этой же самой советской власти, в которых, даже по самым скромным подсчетам, приняло участие несколько сотен тысяч человек.
Прищурив свои желтые глаза, Сталин внимательно посмотрел на начальника секретной службы:
— Слушай, Ягода, у нас что, в стране опять началась гражданская война?
— Пока нет, товарищ Сталин! Но очень похоже, что дело идет именно к этому.
— Так куда смотрит ОГПУ? Чем вы там вообще занимаетесь?
— Мы делаем все, что только можем. Но, к сожалению, мы ведь тоже не всесильные. Крестьяне не ходят идти в колхозы, сопротивляются всеми возможными способами. Началось с массового забоя скота, отдельных террористических актов, а вот теперь дело дошло и до массового вооруженного сопротивления. В разных частях страны стали возникать повстанческие отряды, нападающие на колхозных активистов, на бригады по раскулачиванию, отряды ОГПУ, местные органы власти, райкомы ВКП(б).
— Ты мне брось эти сказочки рассказывать. Ты же прекрасно знаешь, что наша партия взяла курс на проведение форсированной индустриализации страны. Другого выхода у нас просто нет. Нам надо за максимально короткий срок пробежать тот путь, который большинство из промышленно развитых стран преодолели в течение нескольких сотен лет. Загвоздка в том, что провести индустриализацию без коллективизации сельского хозяйства никак не удастся.
К тому же нам надо просто-напросто накормить население городов, в первую очередь, конечно, рабочий класс. Уж для тебя-то точно не секрет, что по всей стране, кроме Москвы и Ленинграда, были введены карточки сначала на хлеб, затем на все без исключения продовольственные товары, а вскоре дошла очередь и до многих промышленных товаров. У нас даже рабочие крупных промышленных предприятий получают по шестьсот граммов хлеба в день, а члены их семей — по триста. А вкус масла, молока и мяса многие граждане уже вообще успели позабыть. И это, заметь, в мирное время в той самой стране, которая еще недавно кормила всю Европу и даже продавала излишки хлеба в Америку. Это все кулацкий саботаж. Хлеб у крестьян есть, и его у них надо изъять любой ценой.