Специалист по нечисти

— Теперь ты мне все расскажешь? — спросил я.

— А чего тут рассказывать? — пожала плечами Инга. — Мы же чувствуем с тобой друг друга. Когда ты поехал дальше, я поняла, что случилось что-то нехорошее. И отправилась за тобой.

Судя по тому, как скоро добралась Инга с Наташей, они, как минимум, летели на реактивной ракете. Или игнорировали все правила ПДД.

— Когда приехала, то обнаружила твою машину, мертвого вурдалака и бессознательного черта. После и бес подтянулся, когда понял, что я никого не собираюсь убивать. Ты знал, что брать в услужение черта — плохая затея?

— Он хороший.

— Бес рассказал, что ты уплыл вместе с русалкой. Для труса он подозрительно глазастый. А найти тебя среди русалок не составило особого труда. Я поймала одну и сказала, что если тебя не привезут, то переловлю их всех и повешу сушиться за хвост, как корюшку.

Говорила Инга так спокойно, будто ничего особенного не произошло. В ее устах «поймала русалку» звучало так же просто, как вытащить рыбу, имея крутой спиннинг и хорошую наживку. Интересно, а она правда могла бы переловить всех русалок? Что-то мне подсказывало, что это не фигура речи.

— И они так легко меня отдали? Я думал, мы вроде как подружились.

— Матвей, — рубежница повысила голос, словно я сказал что-то глупое. — Нет у тебя друзей. Тем более среди русалок. Они доставили тебя быстрее, чем остыл двигатель машины. Затем я уже отвезла твой невезучий отряд к себе.

— Спасибо, — сказал я, понимая, что рубежница сделала немало для моего выздоровления. Хотя мысли все были о другом. — Значит, Врановой ушел?

— Ушел, — кивнула Инга. — Но теперь диспозиция изменилась. Я отправила гневное письмо воеводе. Думаю, завтра он пригласит нас к себе. И объявит своего ратника вне закона.

На слове «нас» она сделала интонацию. Да и я сам все понял. Разве что прислушался к хисту. Как он отреагирует на аудиенцию? Но промысел молчал. Это что же, получается, я теперь стану нормальным рубежником? Буду на Подворье ходить, крендели кушать и с другими рубежниками разговаривать? От одной мысли о подобном даже жутко стало.

— Кстати, это твое, — достала из ниоткуда рубежница нож, портсигар и мешок с монетами. Причем, последние, как помнится, оставались в машине.

— Тетради там не было? — спросил я, уже зная ответ.

— Видимо, Врановой забрал ее с собой.

— Инга, а как вы это сделали? — спросил я. — Вы мои вещи на слове держали?

— На слове, — кивнула она спокойно, а потом рассмеялась. — Извини, Матвей. Я привыкла иметь дело с опытными рубежниками, да и ты создал впечатление сообразительного молодого человека. Поэтому я как-то забыла про простые заклинания. Ты ведь, наверное, все это время таскал артефакты как чужанин, с собой?

— Ну да, — согласился я.

— Слово — это простейшее заклинание. Создается раз, но на поддержание все время хист требуется. Потому и на слове хранят только самое важное, а не продукты из магазина таскают.

— Понятно, а как его создать это заклинание?

— Минуту.

Инга включила крохотный ноутбук, потыкала в нем и в шкафу что-то зажужжало. Рубежница открыла створки и оказалось, что в шкафу стоит здоровенный МФУ. Инга взяла распечатанный листок и дала мне.

— Запоминай форму.

Я чувствовал себя шпионом, которому показывают план проникновения в логово к врагу. Если она еще сейчас сожжет листок, будет один в один.

Все оказалось гораздо прозаичнее, но вместе с тем не менее эффектно. Когда я кивнул, бумага в руках рубежницы вдруг потемнела и превратилась в пепел. Будто бы от времени.

— Но самое главное здесь — слово, — продолжила она. — Оно будет вроде как пароль, чтобы открыть твой потаенный ларец. И самое важное, слово должно быть редким. Знаешь, сколько случаев было, когда слова повторялись?

Вопрос, само собой, оказался риторический. Откуда мне быть посвященным в такие тайны?

— Если ты скажешь слово, которое уже создано, да сотворишь форму, то это будет сродни попытке вторгнуться в чужие владения. Кроме того, чужое слово всегда защищено хистом. В лучшем случае — если рубежник равен тебе, то просто тряхнет хорошенько. Пару дней проваляешься. В худшем…

Она не договорила, но стало ясно — ничего хорошего ожидать не приходится. Понятно, слово надо придумать, чтобы ни одна собака даже не догадалась о его существовании.

— Теперь о главном. О Врановом.

Я весь подобрался.

— То, что он вне закона — это хорошо. Ратники воеводы отправятся к нему домой. Только едва ли это даст плоды. Он не глупый. И теперь явно затаился. Вопрос где? Единственный, кто может привести к нему — ты. Вы ведь связаны.

От этого стало совсем не по себе. Я бы и рад был забыть про спиритуса и остальные недопонимания, которые произошли у меня с Врановым, да куда там. Я ведь был ему действительно, как кость в горле.

— Врановой очень злопамятен. И едва ли успокоится, пока не убьет тебя.

— Замечательная новость.

— Но я знаю, что ему нужна одна трава. Для чего — непонятно. Но нужна очень, в этом не сомневайся. Я хотела через подставного рубежника попытаться продать ее ему. А во время сделки убить. Но не успела. Теперь действовать придется хитрее.

Она сказала это «убить» так просто, словно говорила про чистку зубов. Хотя я понимал, что детский лепет кончился. Уж после той схватки, из которой нам всем чудом удалось выбраться. Правда, еще непонятно, с какими потерями. Надо бы лешего навестить.

— Мне важно знать одно. Ты со мной или нет? Теперь мы в своем праве. Но скажи прямо сейчас, глядя мне в глаза. Ты готов убить Вранового? Не дрогнешь ли?

Вот и все, Мотя, игры закончились. Может, и хотел ты бегать по лесам, быть другом всей нечисти, помогать людям и не только. Но всегда приходится делать выбор.

И Инга наконец предстала той, коей и была на самом деле. Опытной и жесткой рубежницей. Ее взгляд прожигал насквозь. Не удивлюсь, если встану, а на кресле дырка. Но я не отвел глаза. Смотрел на нее долго, после чего произнес твердо и четко.

— Я готов.

— Хорошо, еще кое-что. Нам нужен его хист.

— Что значит нужен? Ты хочешь его забрать?

— Да, хочу. Не для себя, конечно.

— Для Наташи?

Инга удивленно посмотрела на меня.

— Она способная девочка, умная, сильная. Но ей еще рано становиться рубежницей, поверь мне. Есть люди, которые дорого дадут за то, чтобы забрать этот хист. И ты будешь очень доволен, если они будут тебе благодарны.

— Разве Врановой отдаст свой хист добровольно?

— Мы сделаем так, чтобы отдал.