Специфика службы

– Счастливо, - сказала официантка, улыбаясь.

– Спасибо, - ответил он.

Он потащился по дороге, по скрипучему гравию, и солнце припекало ему спину, но хоть от зелени он был избавлен. Космодром голый, безжизненный обожженный и обнаженный.

Он достиг цели и подошел к конторке.

– Опять вы, - сказал уполномоченный по найму.

– Есть рейс на Марс?

– Нет. Хотя постойте. Тут недавно один справлялся...

Уполномоченный поднялся, вышел за дверь и стал кого-то звать.

Через несколько минут он вернулся к конторке.

За ним шел свирепый тяжеловес. На голове у тяжеловеса была фуражка с потертыми, тусклыми буквами "КАПИТАН". В остальном костюм никак не отвечал его званию.

– Вот этот человек, - сказал уполномоченный капитану.
– Имя - Энсон Купер. Механик первого класса, но личное дело...

– К черту личное дело!
– рявкнул капитан. Он обратился к Куперу: "Моррисоны" знаете?

– С пеленок, - ответил Купер.

Это была неправда, но он был уверен, что справится с двигателями.

– Они в общем-то ничего, - продолжал капитан, - только иногда барахлят немного, капризничают. Придется вам понянчиться с ними. Глаз не сводить с них. Зазеваетесь - пиши пропало.

– Как-нибудь, - сказал Купер.

– Мой механик подвел меня, сбежал.
– Капитан плюнул на пол, демонстрируя презрение к дезертирующим механикам.
– Слабоват в коленках оказался.

– У меня коленки в порядке, - твердо сказал Купер.

Он знал, что его ждет. Но выбора не было. Путь на Марс лежал через "моррисоны".

– Что ж, тогда пошли, - сказал капитан.

– Минутку, - вмешался уполномоченный.
– Так это не делается. Вы обязаны дать ему время собрать свои пожитки.

– Мне нечего собирать, - вставил Купер, вспоминая жалкое барахло, которое осталось в гостинице. Ничего стоящего.

– Вам должно быть ясно, - продолжал уполномоченный, обращаясь к капитану: - Союз не может поручиться за человека с таким личным делом.

– А мне наплевать, - отрезал капитан.
– Лишь бы он знал толк в двигателях. Больше мне ничего не надо.

Идти до корабля было далеко. Он и новый-то не представлял собой ничего особенного, а с годами не стал лучше. Да, на таком вообще летать пытка, не говоря уж о том, чтобы нянчиться с "моррисонами"...

– Не рассыплется, не бойтесь, - сказал капитан.
– Он протянет дольше, чем вы думаете. Просто удивительно, на что способна такая посудина, всем чертям назло.

"Только еще один рейс, - подумал Купер.
– Чтобы доставить меня на Марс. А там пусть рассыпается".

– Корабль великолепен, - сказал он совершенно искренне.

Он подошел к могучему стабилизатору и положил на него ладонь. Тяжелый металл, краска давно облупилась, рябой от коррозии, и холодок затаился в толще, точно корабль еще не отдал всю впитавшуюся в него космическую стужу.

"Наконец, - подумал он.
– После стольких недель ожидания вот оно наконец, стальное произведение инженерного искусства, которое доставит меня домой".

Он вернулся туда, где стоял капитан.

– Приступим, что ли, - сказал он.
– Хочу посмотреть на двигатели.

– Они в порядке, - ответил капитан.

– Возможно. Все-таки я их проверю.

Он ждал, что двигатели будут в скверном состоянии, но не настолько. На что уж корабль выглядел жалко, а "моррисоны" оказались еще хуже.

– Тут надо поработать, - сказал он.
– С такими двигателями нельзя выходить в рейс.

Капитан вспылил и выругался:

– Учтите, вылетаем на рассвете! Срочное задание!

– На рассвете и вылетим, - отрезал Купер.
– Вы только не вмешивайтесь.

Он расставил людей по местам и сам проработал четырнадцать часов подряд без передышки, не спал и не ел. После чего зажал большой палец в кулаке и доложил капитану, что все готово.

Они благополучно прошли атмосферу. Купер разжал кулак и облегченно вздохнул. Теперь только следить за тем, чтобы не было перебоев.

Капитан вызвал его к себе и поставил на стол бутылку.

– А вы справились куда лучше, чем я ожидал, мистер Купер.

Купер покачал головой.

– Мы еще не прилетели, капитан. Впереди немалый путь.

– Мистер Купер, - сказал капитан, - вы знаете, что мы везем?

Купер покачал головой.

– Лекарства, - сказал капитан.
– Там эпидемия. Только наш корабль был более или менее готов к рейсу. Вот нас и послали.

– Дали бы сперва сделать капитальный ремонт двигателей.

– Время не позволило. Каждая минута на счету.

Купер глотнул из рюмки, оглушенный всеобъемлющей усталостью.

– Эпидемия, говорите? А что именно?

– Песчаная лихорадка, - ответил капитан.
– Знаете, наверно.

Смертельный ужас холодком пополз по спине Купера.

– Знаю.
– Он допил виски и встал.
– Я пошел, начальник. Надо присмотреть за двигателями.

– Мы надеемся на вас, мистер Купер. Нужно добраться.

Он вернулся в машинное отделение и упал в кресло, слушая пение двигателей, пронизавшее все клеточки корабля. Они должны работать без перебоев. Теперь это яснее, чем когда-либо. Дело не только в том, чтобы вернуться домой: родная планета ждет лекарства.

"Обещаю, - сказал он сам себе.
– Обещаю, что мы долетим".

Он не щадил команду, не щадил себя - изо дня в день, под выматывающий душу, почти нестерпимый вой дюз и гром этих чертовых "моррисонов".

Какой там сон - хорошо, если удавалось прикорнуть на несколько минут. Какой там обед - разве что перекусишь чуток на ходу. Работа, работа, но еще хуже - надзор, ожидание, все тело напряжено: сейчас начнут заикаться... Или лязгнет металл, возвещая беду.

"И зачем только, - билась в голове смутная мысль, - человек выходит в космос? С какой стати идет на такую работу?" Конечно, здесь, в машинном, рядом с изношенными двигателями, чувствуешь себя хуже, чем в других отсеках. Но и там не сладко. Атмосфера корабля насыщена нервозностью, но хуже всего - черный, гнетущий страх перед космосом, перед тем, что космос может сделать с кораблем и людьми на борту.