Спецкоманда SEAL. Абордаж

Махнув в ответ рукой, она полезла по лесенке на крышу рубки. На ней не было ничего, кроме трусиков от бикини; каким-то образом за эти несколько дней она избавилась от стеснительности, так мучавшей ее в первые недели плавания. Может, это исходящее от плутониевого судна ощущение опасности так изменило ее? Или пресловутая неуверенность заставляла ее держаться поближе к остальным, ставшими ей чем-то вроде семьи? Растянувшись на полотенце, она взяла у Гертруды флакон масла от солнечных ожогов и начала натираться.

— Что слышно? — поинтересовалась Хельга. — Снова ничего?

Джин только что вышла из крошечной радиорубки «Белуги» — их единственного окна в мир через антенну спутниковой связи.

— Си-эн-эн выдало историю, будто пару дней назад американские коммандос безуспешно пытались захватить корабль с плутонием, — ответила Джин. — Пентагон это отрицает.

— А про них... про этих? — Гертруда ткнула пальцем в сторону далекого судна. Теперь уже никто на борту «Белуги» не сомневался в том, что «Йюдюки Мару» захвачен террористами, но почему-то все боялись заговаривать об этом открыто. Безликие захватчики, кем бы они ни были, именовались исключительно как «эти».

— Про этих ничего. Хотя нет, проскочило некое любопытное сообщение. Похоже, Иран обвиняет Штаты в том, что они захватили один из его военных кораблей. Танкер «Ормуз».

— Ах, — брезгливо произнесла Хельга. — Так кто же кого терроризирует?

— Белый дом и Пентагон все отрицают.

— Ну конечно, — Гертруда скорчила гримасу. — Что с них взять? Милитаристы! — слово, которое на большинстве языков произносится одинаково, прозвучало у нее со всей гортанной твердостью немецкого прононса. — Ну когда твоя страна поймет, что «холодная война» окончена, а место милитаризма — на свалке?

Джин мотнула головой в сторону далекого корабля.

— Возможно, когда ЭТИ поймут, что бессмысленно использовать террор как политическое оружие.

— Но какой смысл в захвате иранского танкера? — удивилась Хельга. — Может, они перепутали цели?

— Хотелось бы мне знать... — Джин наклонила голову. — Бессмыслица какая-то, — она задумчиво посмотрела на север. Оттуда по ультрамариновой водной глади что-то двигалось.

— Джин? — спросила Хельга. — Что это?

Корабль... нет, для корабля он был слишком мал и двигался быстрее... Он приближался к ним с носа, оставляя за собой белый бурун. За несколько секунд он увеличился в размерах от игрушки до изящного акулоподобного катера футов на двадцать длиннее «Белуги» с белым шаром радарной установки над рубкой и маленькой башенкой с весьма грозным орудием на носу. На мачте трепетал зелено-бело-красный иранский флаг.

Оцепенев от неожиданности, женщины не сводили глаз с патрульного катера. Мужчины тоже замерли без движения, только Виктор нырнул куда-то на нижнюю палубу. Когда он вернулся с карабином в руках, иранский катер, описав дугу, уже подходил к правому борту «Белуги».

На палубе катера толпились вооруженные до зубов солдаты в хаки. Стоило Виктору с карабином сделать шаг вперед, как с мостика катера прогрохотала пулеметная очередь. Пули прошли над головой, отколов щепки от мачты и реи.

— Хёр ауф дамит! — рявнул в мегафон голос с иранского катера. — Брось оружие!

Виктор нехотя бросил карабин на палубу. Через фальшборт на «Белугу» уже лезли иранские солдаты, что-то крича и размахивая автоматами.

Джин завизжала, когда иранский солдат бесцеремонно схватил ее за талию и толкнул на палубу к остальным.

— Убери лапы!

Ответом стал увесистый, болезненный шлепок по голой спине.

— Акоб бехравид! — ни одного знакомого слова, но смысл ясен. Джин пришлось подчиниться.

Команду и пассажиров яхты согнали на корму. Любое сопротивление, даже устный протест, подавлялись ударом кулака или приклада. Хельга извивалась в руках двоих солдат, один из которых хватал ее за грудь. Сжав кулаки, к ним рванулся Карл.

— Ублюдки! Нихт дох!

Хлопнул одинокий выстрел, и Карла швырнуло на палубу. На белой стене рубки остались красные пятна крови.

— Карл! Найн! — Хельга попыталась броситься к мужу, но солдаты сунули ее в общую шеренгу. Карл несколько секунд слабо шевелился, пытаясь зажать рукой рану в груди, потом затих.

Джин и ее товарищи словно во сне повиновались налетчикам. Часть иранцев столпилась вокруг женщин: глазея, они отпускали какие-то сальные шуточки. Виктор попытался драться и был сбит с ног ударом приклада по голове. Тот, что застрелил Карла, — высокий мускулистый тип с закрывавшими рот пышными усами — махнул автоматическим пистолетом.

— На колени! Все! — приказал он по-английски. — Всем в ряд и на колени! Руки за голову!

Пленные в страхе повиновались. Джин оказалась между беспомощно всхлипывающей Хельгой и одним из матросов с «Белуги». Усач — судя по всему, командир иранцев — прошелся вдоль строя, внимательно разглядывая каждого. Рядом с ним, как это ни странно, шел японец в защитного цвета шортах и футболке. Он держал в руках автомат, причем так, словно умеет с ним обращаться.

Японец? Кто-то из экипажа плутониевого судна? Боже, что же здесь все-таки происходит?

Иранец остановился перед Гертрудой.

— Американка?

— Наин, — ответила она. — Их бин дойчер... — она замолчала, облизнула пересохшие губы и повторила по-английски. — Я... я немка. Мой паспорт в...

Усач остановил ее нетерпеливым движением и пошел дальше. У заливавшейся слезами Хельги он снова задержался, но промолчал. Осмотрев ее с ног до головы, он перевел взгляд на Джин. Ее непроизвольно затрясло, и ноги отказывались держать ее даже так, в коленопреклоненном положении. Иранец улыбнулся; улыбка его не обещала ничего хорошего.

— Ты, — сказал он, встав прямо перед ней. — Ты точно американка.

КАК ОН УЗНАЛ? Джин слабо кивнула.

Протянув руку, он легонько коснулся ее скользкой от масла левой груди костяшками пальцев. Она непроизвольно отшатнулась и чуть не упала. Солдаты заржали.

— Вам, западным женщинам, стоило бы поучиться скромности, — задумчиво произнес командир. Он говорил по-английски без ошибок, хотя и с акцентом. — Так бесстыдно выставляя тела напоказ, вы порочите себя и своих мужей. Вы также искушаете моих людей: что они подумают о вашем моральном облике? Или отсутствии такового?

Японец прошептал ему что-то, тот кивнул, повернулся и выкрикнул что-то на фарси. Солдаты с гоготом схватили женщин, вытащили их из строя и погнали к каютам. С каждым шагом вниз по трапу Джин касались чьи-то бесцеремонные, похотливые руки — они хватали ее за грудь, за ягодицы, за ноги, они дергали за завязки ее трусиков и в конце концов сорвали их. Послышался визг Гертруды — это иранский солдат размахивал ее трусами, словно трофейным знаменем. Трусы Хельги были не на завязках, так что ее опрокинули на палубу и тогда только стянули их.