Спецназовец. Сошествие в ад
Шрифт:
Между тем Якушев вспомнил, что, когда гулял по торговым рядам в поисках работы, в одном месте видел в ограде прореху – гнутые металлические прутья. Мысленно прикинув объемы прорехи, он подумал, что вполне сможет там пролезть. Осталось только до нее добраться, что представлялось непростой задачей, учитывая то немаловажное обстоятельство, что фактически Якушев был один против всех.
Он был готов в любой момент, вместо того чтобы предъявить документы, резко двинуть по вражеской морде и броситься бежать. Но пока его никто не трогал.
Он успел пройти три торговых ряда, прежде чем за ним увязался охранник.
– Стой!
Якушев нехотя остановился.
– Сигаретой не угостишь? А то свои кончились.
Памятуя о проколе с Георгием, Якушев сказал, что не курит, и охранник свалил восвояси.
Якушев,
«Вот засада! – сплюнул Якушев от досады. – Надо же было этим идиотам устроить здесь курилку».
В том, чтобы учинить банальную потасовку, Якушев не видел никакого смысла. Он-то их укатает, но сколько будет возни и криков, и сюда на шум-гам тут же сбегутся полицейские и охранники со всего рынка. Якушев ни капельки не сомневался в том, что на территории рынка все регулируется не местным законодательством, а понятиями Вахтанга Гогнадзе, по которым, если Вахтанг действительно такой крутой, каким кажется, Якушев за нанесенное ему оскорбление вскоре должен стать трупом.
Его застрелят сами полицейские, да еще заботливо упакуют в черный мешок, списав все на нападение на сотрудника полиции, в результате чего пришлось применить огнестрельное оружие. Или вообще застрелят из «грязного» ствола и бросят пистолет рядом с его трупом. При мысли о том, что он, молодой и здоровый, можно сказать мужчина в самом расцвете сил, ни за что ни про что сыграет в ящик, Якушеву стало не по себе.
Обычно в таких ситуациях Юрия выручало шестое чувство, то бишь интуиция, которой он доверял безоговорочно и которую смело ставил превыше всякой логики. Логика, по мнению Якушева, была, конечно, штукой полезной и необходимой каждому, но без интуиции, высшей инстанции для принятия важных решений, была неполноценной. Поэтому он доверился внезапно возникшему в голове решению своей проблемы, полез в пакет за папкой, достал из нее документы, аккуратно сложил их вчетверо и сунул в карман мастерки, застегнув его молнией, после чего оставил пакет в проеме между торговыми павильонами и вышел к охранникам с другой стороны.
– Прошу прощения, – кашлянул Якушев, подойдя к ним ближе.
Охранники, прекратив разговаривать, посмотрели на него с нескрываемым любопытством.
– Я хочу вам сообщить кое-что важное. Дело в том, что только что я видел какого-то подозрительного молодого человека. На вид лет двадцать семь, худой такой…
– Да их тут каждый день знаешь сколько шастает! Гоняй не гоняй, все равно припрутся, – махнул рукой один из охранников, подумав, что речь идет о бродяге.
– Да нет же! – нетерпеливо воскликнул Якушев, показывая рукой в сторону торговых рядов. – Вы не так меня поняли! Он был нормально одет. Я заметил, что он забежал в проем между торговыми рядами и затаился за бочками. Мне это показалось подозрительным. Вид у него был такой, как будто за ним кто-то гонится! Я подумал, что у меня, наверно, паранойя, но когда я заметил, что у него из-за пояса торчит пистолет…
– Во что он был одет? – встревоженно перебил Якушева один из охранников.
Якушев описал все в подробностях и «случайно» вспомнил, что у этого парня была в руках черная папка, в которых обычно носят документы.
Всего этого оказалось достаточно, чтобы охранники взбудоражились, как собаки на охоте при виде дичи. Не поблагодарив Якушева за подсказку, они тут же забыли о его существовании и побежали в указанном им направлении.
«Прямо как дети, – иронично улыбнулся Юрий. – Развел как последних лохов. Точнее, они развели себя сами. Наверное, захотели выслужиться перед начальством. Вот идиоты!»
Дождавшись момента, когда охранники скрылись из вида, Юрий осторожно пролез в проем и оказался за пределами рынка. Не мешкая, чтобы не испытывать почем зря судьбу, он ускорил шаг и обходными путями направился к дому Сазонова.
«Приехал, что называется, отсидеться, – размышлял по дороге домой Якушев. – А интуиция подсказывает мне, что я опять влез в какую-то масштабную заварушку. Понятное дело, что, пока не поздно, я могу избавиться от этих документов. Но что это мне даст? Они найдут пустую папку и сразу все поймут. Тут и любому пню ясно, что кто-то свистнул документы и что этот кто-то –
именно тот человек, который не постеснялся опустить авторитетного Вахтанга при всем честном народе. Такое никогда не прощается, и обычно за такое мстят. Следовательно, можно считать, что земля горит под моими ногами и в Тбилиси. Складывается веселенькая картина. В Москву я вернуться не могу, потому что меня там уже ждут, чтобы взять тепленьким. Ну и в Грузии все пошло не по плану. И дернуло же меня идти на этот рынок. Наверно, Леха был прав, когда говорил, что я должен тихонько отсиживаться у него дома и никуда не лезть. Хотя, с другой стороны, просто пройти мимо, как будто меня это не касается, не в моих правилах. Так поступают только последние трусы, которые вечно трясутся за свою шкуру. Так что все случилось именно так, как и должно было случиться».Закончив свои умствования на фаталистической ноте, которая, впрочем, оптимизма не добавила, Якушев подошел к дому Сазонова. Приятель колдовал во дворе над шашлыком, развлекая себя напеванием под нос армейских песен и бутылочкой красного сухого.
«Вот блин! – разочарованно подумал Якушев, открывая скрипящую на всю улицу калитку, которую уже не смазывали, наверно, добрую сотню лет. – Я же ни копейки не заработал. Из-за этих козлов все деньги пришлось потратить на новый костюм».
Услышав скрип калитки, Сазонов поднял голову и ухмыльнулся.
– Ну ты и модник! Решил стать светофором, чтобы тебя было видно за три квартала? По какому это поводу ты так вырядился?
– Да так… Других не было в продаже, – неопределенно ответил Якушев.
– Ты, Юра, любишь с огоньком поиграть. У нас здесь никто так не ходит, – рассудительно заметил Сазонов и повернул шампуры, чтобы мясо не подгорело.
– Дай-ка мне лучше вот это, – сказал Юрий и указал пальцем на бутылочку вина, которая стояла возле мангала.
– Это для шашлыков, – шутливо запротестовал Сазонов.
– Эх ты, шашлычник! Знаю я твои шашлыки! Сам небось уже налакался!
– Я свободный человек и имею полное право!
– Имеешь, имеешь, – подтвердил Якушев и сделал пару жадных глотков. – У меня, Леха, только что стресс был. Я рассчитывал, чтобы все обошлось тихо-мирно, а тут, сам понимаешь…
– Опять куда-то влез? – нахмурился Сазонов, снимая один шампур с мангала.
– Вроде того, – вздохнул Якушев. – Как это принято говорить? Инициатива дрючит инициатора.
И он подробно, опуская лишь мелкие детали, рассказал обо всем Сазонову. Цвет лица слушателя приобретал по мере рассказа Якушева то багровый, то землистый оттенок. И хотя на улице не было жарко, Сазонов за пару минут так сильно вспотел, словно за час разгрузил целый вагон товаров.
– Твою мать, Юра! – это было его первой и самой деликатной реакцией после того, как он вновь обрел дар речи. – Куда тебя тянет? Ты и так весь по уши в дерьме! Да ты хоть знаешь, кто такой Вахтанг Гогнадзе?
– Какая разница, – пожал плечами Якушев. – В конце концов, он все это первый затеял. Ну не перевариваю я, когда нарушают права человека.
– Дурень ты старый! – беззлобно выругался Сазонов, переворачивая шашлыки. Понизив голос, он вкрадчиво сообщил: – Гогнадзе – та еще семейка. О них ходит много разных слухов. Батя у них крупный воротила, сейчас отошел от дел и передал бразды правления старшему сыну, Вахтангу. А младший, как болтают местные, наркоман со стажем. Плотно сидит на кокаине.
– Тут такое дело, Леха, – почесал макушку Якушев и выбрал себе шампур с самым большим шашлыком, – что я-то и не буду лезть, да от меня не отстанут. Не отцепятся до тех пор, пока я не отойду в лучший мир. Понимаешь?
– И надо было тебе, блин, вступаться за этого Георгия? Да еще таким способом. Грузины такого не прощают. Ты пойми, здесь не Россия. Тут свои порядки. А ты, видите ли, решил восстановить справедливость. Ну, наехал он на этого Георгия, ну и что? Тот заплатил бы денег и продолжал бы торговать. А так ты и себе, и ему жизнь испортил. Теперь твоего Георгия начнут щемить, как последнюю крысу, и выяснять, откуда он тебя знает, где вы познакомились и так далее со всеми вытекающими отсюда последствиями. Гогнадзе – те еще бандиты! Когда устроят ордалии, в чем угодно признаешься. В прошлом году в ущелье нашли труп какого-то бизнесмена. Так его пытали раскаленной арматурой!