Спецназовец. Точка дислокации

В нескольких метрах от места, где патрульные остановили свою машину, из облетевших придорожных кустов торчал рекламный щит. «Спасибо за чистые обочины!» – без малого метровыми буквами было написано там. Под щитом виднелась припорошенная тающим снежком груда смятых пластиковых бутылок, обесцвеченных дождями и солнцем, размокших сигаретных пачек и прочего мусора, в разное время выброшенного из окон проезжающих автомобилей. Поскольку пепельница под приборным щитком уже была переполнена, а другого мусоросборника в пределах видимости не наблюдалось, лейтенант решил не отставать от соотечественников и стрельнул окурком более или менее в направлении щита. «Выстрел» был произведен по ветру, но расстояние оказалось чересчур велико, и окурок, не долетев, покатился по асфальту. Мальков посмотрел на часы. До расчетного времени оставалось еще почти полчаса, и он, приглушив звук рации, включил радио.

– …Московский бизнесмен Игорь Шапошников в своем интервью подтвердил намерение инвестировать крупные средства в строительство перерабатывающего завода на территории Дагестана – предположительно в Махачкале, – ворвался в прокуренный салон хорошо поставленный женский голос.

– Ну и дурак, – сказал прапорщик Романов, поправляя кончиком полосатого жезла сползшую на нос шапку. – Это ж все равно что спустить бабки в унитаз. Отдал бы лучше мне, я б ими умнее распорядился.

– Несмотря на высказываемые аналитиками опасения, – авторитетным тоном ответила на его заявление дикторша, – Шапошников уверен, что этот коммерческий проект не только поспособствует дальнейшей стабилизации обстановки на Северном Кавказе, но и принесет ощутимую финансовую прибыль. Что именно станет перерабатывать предприятие, строительство которого, по словам Игоря Шапошникова, начнется не позднее будущей весны, пока не сообщается…

– А то, – хмыкнул Романов. – Наркоту они там будут перерабатывать, никакой другой коммерческий проект в этом обезьяннике прибыли не даст. У этих, что ни построй, непременно взорвут, а наркота – это святое, на такой заводик даже у самого отмороженного джигита рука не поднимется.

Мальков протянул руку и выключил магнитолу, но это не помогло.

– Я б их, гадов, стрелял, – продолжал разоряться прапорщик. – Сидит у себя в студии и врет напропалую, чего сама не знает…

– Чего ты к дикторше-то привязался? – лениво возразил лейтенант. – Вот именно, сама не знает. Ей бумажку с текстом на стол положили, она и читает. Вон, – он ткнул большим пальцем через плечо, в салон, – у тебя целая пачка ориентировок на разных людей. Много ты знаешь, кто из них прав, а кто виноват? Твое дело – задержать нужного человека, а черт он или, наоборот, ангел, пусть суд разбирается.

– Да, уж они разберутся, – с огромным сарказмом протянул Романов.

– Обязательно разберутся, – заверил его лейтенант. – Особенно с твоей помощью.

Прапорщик хмуро посмотрел на него сверху вниз, но затем, решив, по всей видимости, что худой мир лучше доброй ссоры, воспринял небезобидную шутку именно как шутку, а не как выпад, направленный против его, прапорщика Романова, личных и профессиональных качеств. Он ухмыльнулся, снова ткнул концом жезла в козырек шапки, окончательно сбив ее на макушку, и утвердительно произнес:

– Вместе поможем. Куда ж они без нас-то?

– Это верно, – согласился Мальков, хорошо знавший, что ссориться с напарником, особенно таким, как Романов, – значит наживать себе лишние неприятности.

Он снова посмотрел на часы и увеличил громкость рации. Из-за поворота показался движущийся в сторону далекой Москвы автофургон с цельнометаллическим кузовом – не то хлебовозка, не то автозак, на таком расстоянии было не разобрать. Его включенные фары тускло мерцали сквозь повисшее над дорогой сырое, наполовину состоящее из мельчайших брызг грязи марево, выхлопная труба густо дымила: преодолев крутой поворот, водитель разгонял машину, и старенький, плохо отрегулированный дизель с утробным рычанием выбрасывал в атмосферу то, что был уже не в силах переварить и обратить в энергию.

Романов бросил в сторону грузовика равнодушный взгляд. Он даже не стал вынимать из-под мышки радар: и без радара, на глаз было видно, что машина движется со скоростью, весьма далекой от разрешенной. Фургон приблизился, и стало видно, что строили его именно как автозак, хотя о его нынешнем назначении оставалось только гадать. На нем не было ни проблескового маячка, ни надписей, которыми обозначаются спецавтомобили, а сквозь забрызганное грязной изморосью ветровое стекло патрульным не удалось разглядеть ни погон, ни нашивок – водитель и пассажир были в гражданском.

Астматически хрипя и громыхая на неровностях дороги, грузовик прокатился мимо милицейской машины и вдруг, включив указатель правого поворота, свернул на обочину и остановился прямо под щитом с вынесенной авансом благодарностью за чистые обочины. Коротко проскрежетали шестерни коробки передач, глушитель в последний раз плюнул дымом, и мотор заглох.

– Это еще что? – с легким беспокойством произнес лейтенант, озабоченно посмотрев на часы. – Нужда подперла, что ли?

– Прямо у нас под носом? – усомнился Романов. – Это ж надо совсем страх потерять! Пойду гляну, чего там у них. Может, заблудились, а может, пьяные в хлам…

– Пойди глянь, – рассеянно разрешил Мальков и снова посмотрел на часы. Какое-то время у них еще было, и он не видел причин, по которым стоило бы пресекать очередную попытку прапорщика срубить пару лишних рублей «детишкам на молочишко».

Романов вперевалочку направился к грузовику, вертя свой жезл, как фокусник тросточку. Глядя ему вслед, лейтенант невольно вспомнил ролик, снятый камерой мобильного телефона и выложенный в Интернет каким-то анонимным весельчаком. Ролик запечатлел со спины безымянного патрульного ДПС – толстого мужика в капитанских погонах, который, заложив руки за спину, от нечего делать вертел жезлом, уморительно похожий на пребывающую в отличном расположении духа и машущую по этому случаю хвостом раскормленную дворнягу. Оставленный прапорщиком ручной радар лежал на капоте, похожий на какое-то высокотехнологичное оружие далекого будущего. Впрочем, это и было оружие, которым нельзя убить, но с помощью которого можно заставить практически любого человека расстаться с энной суммой.

Сейчас Романов в нем не нуждался. Лейтенант видел, как он подошел к кабине грузовика и деликатно постучал жезлом в окошко со стороны водителя. Окошко открылось; прапорщик что-то сказал, небрежно козырнув, и принял протянутые из кабины документы. Даже издалека было хорошо видно, что документов как-то непривычно мало. Тем не менее заглянув в них, прапорщик снова взял под козырек, на этот раз гораздо более отчетливо, вернул документы водителю и, по-прежнему лениво помахивая жезлом, двинулся обратно.

– Что там у них? – спросил Мальков, когда он подошел к машине.

– Ксива у них, – лаконично и недовольно проворчал Романов, забирая с капота радар.

Вдаваться в подробности он не стал, и лейтенант предпочел воздержаться от расспросов, которые представлялись, мягко говоря, излишними. Романов – мент въедливый, и, если один взгляд на протянутое из окошка старого автозака удостоверение разом отбил у него охоту до легких денег, значит, ксива у водителя мировая – такая, что не подкопаешься. Конечно, прапорщик разглядывал ее недостаточно долго, для того чтобы быть уверенным в подлинности предъявленного документа. Но в наше время полиграфия поднялась до таких высот, что, даже поглядев в микроскоп, не всегда можно с уверенностью утверждать, что бумажка в твоих руках, будь то денежная купюра или служебное удостоверение сотрудника МВД, настоящая, а не липовая. А проявлять излишнюю придирчивость – тут, на пустой дороге, в двадцати верстах от ближайшего населенного пункта, – может оказаться делом, исключительно вредным для здоровья, независимо от подлинности ксивы. Если она настоящая, владелец, обозлившись на излишне въедливого патрульного, может устроить ему такую жизнь, что бедняге небо с овчинку покажется. А если липовая, тут и вовсе недалеко до беды: выдернут автомат из-под сиденья и покрошат дурака в капусту, чтоб неповадно было совать нос в чужие дела… Вот так-то! А вы говорите: служи по уставу – завоюешь честь и славу… Кому она нужна – посмертная честь?

Тряхнув головой, лейтенант Мальков отогнал ненужные мысли. Все это была чепуха, особенно если принять во внимание цель их пребывания на этом участке трассы. Перед ними была поставлена конкретная задача, и этот обшарпанный автозак остановился поблизости явно не случайно: это прибыли и заняли позицию те, кому лейтенант с напарником должны были в ближайшие несколько минут оказать посильное содействие.

Он снова посмотрел на часы, и в это мгновение рация под приборным щитком разразилась очередной серией хрипов, в которых Мальков без труда узнал свой позывной. Взяв из гнезда микрофон, он ответил на вызов.