Спецотдел
Шрифт:
За автовокзалом обнаружился крошечный сквер. На скамейках сидели школьники, пожилая женщина выгуливала толстого пекинеса. Чуть дальше, у киоска с мороженым, стояли девушки примерно Кирилловых лет. Две девчонки в полосатых шарфиках болтали, выбирая шоколадное брать или фисташковое. Ещё одна, симпатичная, светловолосая, в короткой курточке, уткнулась в телефон. Четвёртая, ярко-рыжая красавица, ждала, пока болтушки определятся с выбором.
«Выбирай: рыжая или блондинка, — с интонацией радушного хозяина предложил Фридрих. — Пока потренируемся, потом посмотрим».
Когда
— Шоколадный рожок, пожалуйста.
«Видишь, какая миленькая! Если она одинока, ты её утешишь, мальчик!» — скабрезно прокомментировал Фридрих.
Потом добавил:
«Если сильно влюбится, то и убивать её, возможно, не придётся!»
Вот как, значит? Фридрих, кажется, всё-таки одержим идеей убийств.
Прежде чем мысль окончательно оформилась, Кирилл размахнулся и как следует шлёпнул рыжую пониже спины. И ущипнул вдобавок.
Прости, красавица, но так будет лучше.
Блондинка рядом возмущённо ахнула. Рыжая девушка мигом развернулась, яростно сверкая глазами.
Ну же, зовите на помощь!
— Маньяк! — воскликнула блондинка. — Бомж-маньяк! Я сейчас полицию вызову!
Рыжая отвесила ему пощёчину и, схватив мороженое, кинула его в стоящую рядом урну.
Кирилл успел подумать, что нужно больше шума, но тут его отодвинули в недра сознания, и он услышал свой голос:
— Вам показалось. Ничего не было. Я просто смотрю на мороженое. Вам показалось.
Блондинка поморщилась, будто от зубной боли, но опустила руку с телефоном. Рыжая часто-часто заморгала, а потом схватилась за голову.
— Вам показалось. Ничего не было, — монотонно повторял голос Кирилла.
Девушки наверняка испытывали дикую головную боль. Сознание плыло, безуспешно пытаясь противиться чужой сокрушительной воле.
Через пару минут лица девушек стали сонными, глаза поддёрнула мутная поволока, и они почти хором невыразительно произнесли:
— Мне показалось. Ничего не было…
Невнятный, будто пьяный голос, повторяющий то же самое, раздался и из киоска: Кирилл забыл о продавщице, а Фридрих нет.
В следующую секунду на самого Кирилла обрушилась ярость подселенца:
«Решил поиграть в самостоятельность?! Решил обмануть меня?! Мальчишка! Щенок!»
В виски вонзились невидимые спицы. Затылок сжала пульсирующая почти невыносимая боль.
«Я с тобой старался по-хорошему! Но ты не ценишь! Вам, людишкам, только сила понятна! Хорошо же! Пусть так!»
Кирилла потащило прочь. От боли он плохо понимал, куда его тащит Фридрих. Вроде бы не обратно в коллектор.
Шатаясь и дёргаясь, тело Кирилла быстро шагало к трассе.
От боли его мутило. На глаза наворачивались слёзы. Было так плохо, что даже мысль о том, что подселенец намерен бросить его под машину, не пугала.
Потом тело Кирилла прошлось вдоль городской окраины. Затем спросило у потёртого мужичка, бредущего в магазин, где найти авторынок.
— Эт тебе не сюда
надо, а на Заречную.— Пешком дойду?
— Ну, тут километра три, не больше, дойдёшь, наверное… — с сомнением отозвался мужичок.
Он подробно объяснил дорогу.
Кирилл молчал, не пытаясь узнать, зачем им на авторынок. Когда Фридрих остынет, он объяснит, а пока не стоит злить его ещё больше. Одно понятно: вряд ли он собирается убивать носителя или превращать его в идиота именно на авторынке.
С другой стороны. Часть 3
16 марта
По улице до синего дома. Потом направо. Через мост. По проспекту. Теперь налево и до упора.
Вот и авторынок.
Фридрих побродил Кириллом туда-сюда, выискивая что-то, ему одному известное, пока, наконец, не заметил большие бутыли с ярко-голубой жидкостью.
Слегка законтроленный продавец признался, что незамерзайка у него не самая лучшая, метиловая, и без вопросов подарил одну бутылку грязному парню с жутковатым взглядом.
Кирилл, полный мрачных предчувствий, молча потащил бутылку туда, куда его двигал подселенец.
Минут через двадцать Фридрих, наконец, заговорил:
«Твои соседи по коллектору напьются сегодня алкашки, запивая метиловым спиртом. Что может быть естественнее, так ведь? Пусть расследует кто хочет! Маргиналы часто травятся тем, что пить никак не следует. А ты будешь им подливать. Смерть небыстрая — успеешь насмотреться».
Нет. Так нельзя.
«Ты нарушил наш негласный уговор, — отрезал Фридрих. — Теперь тебе не отвертеться от чужой смерти».
«Я понял, что проиграл. Твоя взяла».
«Не пытайся ко мне подольститься. Ты сделаешь это — и точка».
«Ладно. Глупо было спорить с тобой. Я сделаю, как ты хочешь. Но не стоит принимать скоропалительные решения. Нужно всё продумать. Например, где взять выпивку? Всё, что было, они уже допили. А уговорить их пить чистый антифриз — слишком подозрительно. То есть я уверен, ты можешь ещё и не такое, но всё-таки это будет подозрительно. И, самое главное, потом: что дальше? Мы же… кхм, не нашли девушку».
«Напоишь алкашей, а потом будем искать тебе подружку-старушку, — коротко рассмеялся Фридрих. — Если не найдём, вернёшься в коллектор и будешь спать рядом с трупами. Будет тебе урок».
«Но…»
«Никаких „но“! Не пытайся убедить меня, что тебя это шокирует. С ума ты не сойдёшь, а остальное меня не волнует».
Кирилл замолчал.
«Неси отраву в свою дыру, — велел Фридрих. — Потом за водкой».
Контроль над телом отчасти вернулся. То ли подселенец не мог долго полностью контролировать носителя, то ли перестал злиться, то ли поверил в то, что человек смирился.
А куда деваться? Что он, Кирилл, может сделать?
Стараться сохранять разум. Пока он жив, есть шанс что-то изменить, есть шанс…