Спецслужбы Белого движения. 1918—1922. Разведка
Шрифт:
Неизвестный автор «Записки об агентурной разведке» подразделял ее на военную, дипломатическую, внешнюю политическую и внутреннюю политическую. При этом военная разведка, в свою очередь, им подразделялась на пять категорий: стратегическую, тактическую, тыловую, морскую и «причинения вреда в области военной», надо полагать, активную{529}.
Чекист С.С. Турло и его соавтор И.П. Залдат в книге «Шпионаж» выделили военную, экономическую, политическую, дипломатическую, психологическую разведку. Если первые два вида у современных читателей не вызывают вопросов, то на три последних следует обратить внимание. Задачей политической разведки, считали авторы, являлось изучение внутреннего политического состояния, надо полагать, враждебного государства, особенно «в эпоху гражданской войны, в эпоху борьбы классов, которые не разделены никакими государственными и национальными границами». Задача дипломатической разведки заключалась в том, «чтобы беспрерывно быть в курсе мировой политической жизни, выяснить взаимоотношения
Генерал Н.С. Батюшин, в изданных в 1938 году лекциях, тайную (агентурную. — Авт.) разведку разделял на политическую, военную и морскую, экономическую, научную и техническую. Задача политической разведки — сбор сведений политического характера об иностранных государствах, а также ведение пропаганды. «Политическая пропаганда преследует цель… понижения духа своего противника непосредственным воздействием или через нейтральные страны, — писал Н.С. Батюшин. — Методы политической пропаганды должны быть чрезвычайно деликатны, дабы лозунги ее не били в глаза своей резкостью, а как бы носились в воздухе. Незаметно создавая настроения масс, т.е. народное движение»{531}.
Кстати, задолго до выхода в свет труда генерала, в 1921 году, начальник отдела агентурной разведки РУ РККА А.И. Кук в своей работе «Канва агентурной разведки» к числу важнейших задач политической разведки отнес оказание «целенаправленного воздействия на население враждебного государства» посредством прессы и пропаганды{532}.
Проанализировав архивные документы и другие источники, автор по характеру добываемой информации подразделил белогвардейскую разведку на военную, политическую и экономическую. В зависимости от целей, масштаба деятельности и характера выполняемых задач она подразделялась на стратегическую и тактическую.
По способу получения сведений разведка белогвардейских штабов подразделялась на агентурную, войсковую, авиационную, радиотелеграфную, а также документальную (изучение трофейных документов, прессы и литературы). Каждый из видов имел свои преимущества и недостатки, и только в совокупности они могли дать более или менее полную картину о театре военных действий. Но теоретики и практики спецслужб преимущество отдавали тайной агентуре, «…как бы многочисленна и великолепна наша конница ни была, как бы ни были самоотверженны и искусны наши авиаторы, как бы высоко ни стояла наша войсковая разведка, только от тайных агентов мы можем получать сведения о глубоких тылах, о стратегических перебросках, о новых формированиях, о готовящемся сосредоточении крупных сил на том или ином участке фронта или направлении, наконец, только тайная агентура может получать и давать сведения о намерении противника», — пришел к выводу разведчик и ученый генерал-майор П,Ф. Рябиков, и в то же время он назвал ее минусы: «трудность обладания вполне надежной агентурой» и ненадежную связь с агентами{533}.
На Юге России самостоятельно организацией разведки занимались штаб главнокомандующего Добровольческой армией (затем — ВСЮР) и отдел Генштаба Военного управления. Первый собирал сведения военного и политического характера (изучение настроений населения) на театре военных действий, а второй вел военно-политическую и экономическую разведку в глубоком тылу Советской России и в других странах.
В начале 1918 года разведывательное отделение Добровольческой армии направляло своих агентов в ближайший тыл большевиков с целью узнать их силы и группировку, а также в ставку Верховного главнокомандующего Н.В. Крыленко для получения сведений о Красной армии на Южном фронте и на других фронтах. Кроме того, разведывательное отделение посылало в Москву и Петроград курьеров для связи с антисоветскими подпольными организациями{534}. Помимо того, штаб получал данные и от политических центров.
Учитывая маневренный характер Гражданской войны, особенно на ее начальном этапе, разведывательное отделение в основном использовало агентов-ходоков, выдавая им частные задания. Отсутствие сплошной линии фронта, слабый контрразведывательный режим позволяли им беспрепятственно проникать на территорию противника и после выполнения задачи возвращаться обратно.
После образования ВСЮР, включавших в себя несколько оперативных объединений, была выстроена система разведывательных органов в соответствии с «Положением о полевом управлении войск в военное время» 1914 года. Прифронтовая [10] (тактическая) разведка осуществлялась армейскими штабами — от штаба главнокомандующего ВСЮР до штаба полка. В штабе главкома ВСЮР и штабах армий разведкой занимались разведывательные отделения, подчиненные генерал-квартирмейстерам, в штабах корпусов — старшие адъютанты (офицеры Генерального штаба), в штабах дивизий — помощники старших адъютантов, а в полках — особые офицеры, в помощь которым от каждого батальона назначалось по одному унтер-офицеру. Вхождение разведывательной службы в состав управления генерал-квартирмейстера, которое, в частности, занималось разработкой боевых операций, на наш взгляд, себя оправдывало. Разведка предоставляла командованию
сведения о противнике, необходимые для принятия решения. В свою очередь, командование, преследуя оперативные цели, давало указание начальникам разведывательных подразделений указания о том, какие сведения наиболее важны для проведения конкретной операции, в каких направлениях разведывательная работа должна быть усилена. «Работа оперативного и разведывательного отделений должна идти в самом тесном и стройном взаимодействии и согласии, объединяемая и направляемая одним лицом, одним начальником, которым в штабах армий и выше являлся генерал-квартирмейстер, а в низших штабах — начальник штаба, — писал генерал-майор П.Ф. Рябиков. — Начальник, объединяющий оперативно-разведывательную работу, глубоко понимая эти обе важнейшие отрасли службы Генерального штаба, должен быть в каждый данный момент не только в полном курсе всех оперативно-разведывательных данных, необходимых для очередных решений, но обязан все время ставить этим службам те новые задачи, которые выдвигаются оперативными замыслами» {535} .10
У красных она называлась фронтовой или зафронтовой разведкой.
По всем вопросам специального характера офицеры разведки могли взаимодействовать непосредственно между собой и высшими штабами «в целях установления единства взглядов, взаимной ориентировки и выяснения в срочном порядке неясностей»{536}.
Инструкциями конкретно на армейскую разведку возлагались конкретные задачи по сбору и анализу информации о планируемых противником военных операциях, об организации, численности и вооружении объединений, соединений и частей Красной армии, о настроении различных групп населения в ближайшем тылу и т.д.{537}
Разведывательное отделение управления генерал-квартирмейстера ВСЮР, как свидетельствуют сводки, интересовалось также политической и экономической информацией.
Сбор сведений о противнике осуществлялся с помощью всего арсенала средств, которыми располагала разведывательная служба того времени: агентуры, конных разъездов и пеших разведчиков, путем допроса пленных, перебежчиков и местных жителей, а также изучения захваченных у противника документов. Использовались и технические средства — воздушная разведка, прослушивание радио- и телефонных линий связи. В частности, разведывательная работа радиотелеграфа заключала в себе две функции: определение месторасположения радиостанций противника, что давало ценные сведения о месте дислокации штабов корпусов и армий противника, равно как и прибытие новых частей; а также систематический прием всех оперативных служебных телеграмм полевых станций противника с целью их расшифровки{538}.
С 1918 по 1920 год белогвардейцы читали почти все шифрованные военные и дипломатические сообщения Советской России. По данным некоторых исследователей, в штабе армии П.Н. Врангеля в 1920 году буквально через час после перехвата читали все телеграммы М.В. Фрунзе{539}.
На организацию правительственных спецслужб (отдела Генштаба Военного управления) большое влияние оказали местные центры Добровольческой армии. Они начали формироваться по распоряжению генерала от инфантерии М.В. Алексеева весной 1918 года с целью вербовки офицеров в армию, ведения пропаганды, разведки и контрразведки{540}, но только осенью получили официальный статус — 10 октября 1918 года главнокомандующий Добровольческой армией приказом № 1 утвердил их штаты. К тому времени уже насчитывалось 11 центров: 1-го разряда — Киевский (генерал-лейтенант П.Н. Ломновский), Харьковский (полковник Б.А. Штейфон), Одесский (вице-адмирал Д.В. Ненюков), Крымский (генерал-майор А.К. де Боде), Тифлисский (генерал от кавалерии П.Н. Шатилов); 2-го разряда — Екатеринославский (полковник Р.К. Островский), Таганрогский (полковник М.И. Штемпель), Терский (генерал-майор Д.Ф. Левшин), Саратовский (полковник Д.А. Лебедев), Могилевский (полковник Кавернинский), Сибирский (генерал от инфантерии В.Е. Флуг).
В феврале 1919 года появились Волынский, Елисаветоградский, Кисловодский, Николаевский, Подольский, Полтавский, Сухумский, Черниговский, Херсонский центры, а Саратовский, Терский, Харьковский прекратили свое существование{541}.
Например, Киевский центр строился по системе «девятою), каждый член организации знал только 9 человек, чтобы в случае провала возможные потери составляли максимум 9 членов организации{542}. На центры возлагались задачи по пропаганде лозунгов Добровольческой армии, вербовке и переправке офицеров в армию, добыванию материальных и финансовых средств, поддержке связи с общественными группами, организациями и прессой, ведению разведки и контрразведки и организации партизанской войны «…против большевиков или австро-германцев и т.д. смотря по обстановке».
Вышеуказанным приказом определялась цель создания политических центров Белого движения, выраженная в следующем определении: «… сплоченная и большая армия извне и предприимчивые отряды в верных и опытных руках внутри — вот план борьбы с надвигающейся угрозой»{543}. Генерал М.В. Алексеев обращал самое серьезное внимание начальника Таганрогского центра полковника барона М.И. Штемпеля на подготовку партизанской войны «…к тому времени, когда начало ее будет мною признано полезным»{544}.