Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики». Выпуск 5

Детский сон Виктора Третьякевича оказался пророческим. Тьма и буря, и сонм листьев, навязчиво жужжащих над головой, словно навозные мухи, и один из них, мертвенно холодный и такой липкий, что его не отодрать… Жуткая печать. Через шесть лет после этого сна Виктору было суждено пройти через тьму фашистских застенков, вынести адские муки, погибнуть, сохранив верность своим товарищам, и стать жертвой подлой клеветы. И еще шестнадцать лет после своей мученической смерти он нес на себе эту страшную липкую метку: «Предатель». Уже мертвый, он был убит еще раз. И даже после того, как ему вернули доброе имя, он остался заложником мифа. Мифа, который оказался дороже правды.

Тот, которого так любили

Парадоксально, что жертвой мифа, созданного для идейного воспитания советской молодежи, стал именно этот юноша, которого так искренне любили все, кто знал его близко.

«Мы любили Виктора, – вспоминала его одноклассница Августа Карповна Сафонова. – За его доброту, чуткость, принципиальность. Он казался намного старше нас. То, что мы не понимали, он мог нам разъяснить. Его ответы запомнились до сих пор. Виктор не любил общие слова. Часто говорил: „Почему я так думаю?“ и приводил доводы. Нас удивляло, когда он так успевал готовиться к урокам. Ведь Виктор был секретарем комсомольской организации школы, членом учкома, редактором общешкольной стенной газеты, руководителем струнного кружка школы. Комсомольские собрания, помню, готовил он очень тщательно, и они проходили интересно, по-деловому… О Викторе можно говорить много хорошего… Вот пробую вспомнить хоть одну отрицательную черту его характера и не могу. Был он очень хорошим человеком. Талантливым и добрым».

Увенчанная жертва

В 1941 году Виктор был в колхозе на уборке урожая. Учительница А. И. Киреева вспоминала, как старательно заботился Третьякевич о своих товарищах. Когда стало особенно жарко, опасаясь, что лица девушек обгорят на солнце, он помчался на пасеку и раздобыл для них ткани, которые использовали пчеловоды для защиты от укусов пчел. Потом оказалось, что одна из бригад не справляется с заданием, и другие ребята уже начали выказывать недовольство по этому поводу. Виктор, составлявший списки бригад, воспринял это обстоятельство как свой собственный просчет и бросился его исправлять. «Можно я вам помогу?» – обратился он к отстающим. И принялся работать изо всех сил с поразительной скоростью и ловкостью. Он умудрился связать невиданный, гигантских размеров сноп, вызвав всеобщее изумление, а отстающая бригада вышла вперед. Виктор не афишировал свое участие в этой победе, но девушки из бригады-победительницы о ней умалчивать не стали. Они сплели венок из пшеничных колосьев и торжественно надели Виктору на голову.

Так в древности венчали человека, предназначенного для жертвоприношения в праздник урожая. Но девушки вряд ли об этом знали. К волнистым светло-русым волосам и глубоким синим глазам юного комсомольского секретаря так шло украшение из хлебных колосьев! Этот пшеничный венок на голове Виктора так же символичен, как прилипший к шее лист в его сне. А девушки весело шутили и смеялись, украшая своего комсорга. Они тут же сочинили и спели подходящую к случаю песню. Может быть, Виктор подыграл им на своей мандолине, которая, конечно, была при нем, – ведь он был хороший музыкант и ему ничего не стоило подхватить на лету любую мелодию.

Из комсоргов в партизанские связные

Родился Виктор в селе Ясенки Горшеченского района Курской области 9 сентября 1924 года младшим ребенком в семье Иосифа Казимировича и Анны Иосифовны Третьякевичей, у которых было еще два сына, Михаил и Владимир, и дочь Мария. В 1932 году вслед за Михаилом, приехавшим сюда работать на шахту, семья перебралась на Сорокинские рудники на Донбассе (вскоре этот шахтерский городок получил название Краснодон). Здесь Виктор сразу пошел в школу. Лучший и любимый ученик учителей по разным предметам, он страстно увлекался музыкой, писал заметки, которые публиковались даже в городской краснодонской газете «Социалистическая Родина», с готовностью и очень успешно занимался с отстающими в учебе одноклассниками.

В 1939 году Виктор стал комсомольцем и уже через несколько месяцев возглавил комсомольскую организацию школы. Доверие, которое оказали ему ребята, Виктор воспринял как высокую честь, хотя многие одноклассники в своих воспоминаниях особо отмечали его исключительный слух и прекрасные музыкальные способности, как бы намекая на то, что ради общественной работы он пожертвовал своим даром. Еще ребенком он легко научился играть на мандолине и гитаре, а потом и на балалайке, которую подарил ему старший брат, и всегда с радостью откликался на просьбы родителей, ублажая их по вечерам любимыми мелодиями. Родственники дружно говорили о том, что музыка давалась ему без труда. Но это был не единственный из его талантов.

«Секретарство для Виктора было делом новым и вначале… отнимало у него много времени. Даже успеваемость у него снизилась, да и сам он похудел», – поведала Анна Борцова, его школьная подруга, которая сидела с ним за одной партой. Но, по ее свидетельству, Виктор быстро освоился и проявил выдающиеся организаторские качества: «Помню, он заметно отличался от многих ребят своею вежливостью, тактом, суждениями. У ребят он пользовался большим авторитетом… Особенно я любила наблюдать, как из всей массы выступлений, замечаний, Виктор выбирал и формулировал то, что удовлетворяло людей с самыми различными, казалось, настроениями… Он все больше забирал в руки работу отдельных товарищей, в результате чего поднялась дисциплина комсомольцев». Под руководством Виктора Третьякевича школьная комсомольская организация была признана одной из лучших в Краснодоне. Он не выносил формализма, зато с легкостью поднимал за собой ребят то сажать молодые деревца, то сколачивать скворечники для птиц, а созданный им школьный струнный оркестр, с успехом исполнявший русскую и украинскую народную музыку, прославился на весь город.

Анна Борцова рассказала еще один интересный факт: «В это время уже шла война между гитлеровской Германией и Западом. Близко к сердцу Виктор принимал то, что происходило на Западе. Поглощение Чехословакии, Австрии, походный марш гитлеровцев по земле Франции („продали Францию“, – как говорил Виктор) сильно действовали на него».

Виктор глубоко интересовался международной политикой, много читал, размышлял о происходящем в мире и делал собственные выводы, о чем говорит случай, также приведенный в воспоминаниях Анны: «Стояла суровая зима. Полотно железной дороги заносило снегом и тогда останавливалось движение поездов… Виктору Третьякевичу сообщили, что срочно требуется комсомольцы для очистки путей. Как он добился этого – я не знаю, но к 12 часам ночи 21 человек комсомольцев с лопатами на плечах явились на работу… Снег бьет в лицо, забирается в рукава, а голос Виктора слышен время от времени:

– Давай, давай, товарищи, поборемся с бурей! А там, может, и с Гитлером придется бороться!

За этот возглас, который был известен всему коллективу, Виктора вызывали в райком (ведь Германия имела с нами договор). Что там было – я не знаю. На мои вопросы Виктор отшучивался».

Так юный комсорг заранее готовил себя к борьбе с фашизмом и даже пытался говорить о ней с ребятами тогда, когда за такие разговоры можно было жестоко поплатиться. Его очень волновала проблема готовности страны, народа, комсомольской организации к неизбежной смертельной схватке с врагом. О смелости и принципиальности, о гражданском мужестве Виктора как комсомольского активиста ярко свидетельствует и его выступление на областной отчетно-выборной комсомольской конференции в сентябре 1940 года. Выступление шестнадцатилетнего члена райкома Третьякевича было резко критическим. Он говорил о том, что только за период с февраля 1939 по сентябрь 1940 года в районе сменилось четыре секретаря райкома комсомола и это явно не способствовало связи аппаратных работников с активом. Виктор конструктивно критиковал бюрократическую систему руководства и ратовал за демократизацию отношений в комсомольской организации. Его критика была признана справедливой.

Когда началась война, Виктор закончил только девять классов, но рвался на фронт и упрашивал старшего брата Михаила, работавшего в то время в Ворошиловградском горкоме партии, помочь ему в этом. Михаил не только не пошел на поводу у Виктора, но и сумел уговорить его эвакуироваться в Узбекистан, куда уже выезжали семьи партийных работников. Старший брат хотел отправить его к своей жене. Однако, доехав до Куйбышева, юноша услышал по радио о разгроме фашистов под Москвой и, вдохновленный этим известием, решил вернуться. К тому времени, когда он добрался до Ворошиловграда, где теперь жили его родители, прошла уже половина учебного года. Виктор умудрился не только хорошо закончить десятый класс, но и с прежней добросовестностью выполнять общественную работу: он снова был комсоргом, выпускал школьную газету. Ему шел восемнадцатый год.

Еще в октябре 1941 года фашисты захватили большую часть главного угольного бассейна. В ноябре они были уже в Ворошиловградской области. Эвакуировались промышленные предприятия. Михаил Иосифович Третьякевич, с сентября 1941 года второй секретарь Октябрьского райкома Компартии Украины города Ворошиловграда, был одним из тех, кто руководил эвакуацией людей и оборудования. Уезжали из города и партийные работники. Оставались лишь те из них, кто был готов работать в условиях оккупации. К последним принадлежал и Михаил Третьякевич. На Ворошиловградчине создавалась подпольная сеть, вся область разбивалась на несколько частей, в каждой из которых должен был действовать подпольный обком и боевой партизанский отряд. Командиром одного из отрядов стал первый секретарь Ворошиловградского горкома партии И. М. Яковенко, а комиссаром – М. И. Третьякевич. Но наступление на Ворошиловград осенью 41 года было остановлено. А когда летом 1942 над городом нависла новая угроза оккупации, большая часть членов партизанского отряда ушла на фронт. Пришлось в срочном порядке подбирать новый состав, заниматься продовольственным обеспечением и вооружением. Михаил Иосифович вспоминал: «Когда мы формировали партизанский отряд, пришел ко мне Виктор… Возьми меня в отряд. Я же немецкий два раза на курсах учил. Я водой обливаюсь холодной. Я все готов вытерпеть. Возьми в отряд. Не могу, понимаешь, не могу. Взял бы я Виктора, значит, по-родственному пришлось бы посылать на самые трудные задания. Володя был в армии, я уходил в партизанский отряд комиссаром. Через год и Виктор бы пошел на фронт… Но он опередил события и пошел к будущему командиру отряда, первому секретарю горкома партии И. М. Яковенко. Тот его взял в отряд». Виктор Третьякевич активно принимал участие в последних сборах и приготовлениях, которые начались 7 июля и длились всего неделю. 13 июля 1942 года партизаны уходят в лес. А семнадцатого Ворошиловград занимают фашисты.