Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви
Шрифт:
Повисло молчание. Я не хотела лезть со своими советами к Диме, я и так знала, что он все решил.
– Если это поможет нам засадить тех, кто травил меня, и травит моих друзей, я согласен.- Наконец-таки произнес Дима.- Но я обязан спросить у Берг, согласна ли она с моим решением, и если она откажется, я не буду в этом участвовать.
– А-а-а…
Они оба смотрели на меня и ждали моего ответа.
Возможно, мои мысли покажутся вам нелепыми и глупыми, но в момент, когда я готова была огласить свое решение, мысль, которая пронеслась в моей голове, была неоднозначна: «До чего я дожила? Моего согласия уже ждут оба?».
– Да. Я согласна.
====== Пятнадцатая. Павел. ======
С момента вылета из Мексики нашего самолета пришло около полутора часов. Я любил летать, я наслаждался каждой минутой пребывания в воздухе. За свою жизнь я уже пролетел бесчисленное количество километров, и не понимал тех людей, которые боялись подняться на борт. Мне доставляло удовольствие смотреть в иллюминатор при взлете, при посадке. Я любил ощущать на
К сожалению, два моих спутника относились к перелету совершено иначе. Стоило нам сесть на свои места и у Полины, и у Франка началась беспричинная, по-моему мнению, паника. Взлет прошел спокойно, без всяких осложнений, но только спустя час равномерного, приятного полета, Берг начала приходить в себя. Со стороны ее волнение казалось довольно забавным, но я не решался в открытую смеяться над ней. Дима отошел немного быстрей, но стоило нашему крылатому немного потрястись, как в его глазах виднелись проблески беспокойства.
Часто имея дело с проблемными соседями по авиа перелетам, я знал несколько способов избавления их от страха. Один из них мы успешно испробовали на Берг. Выпив примерно половину бутылки вина, заботливо купленного мной ранее в магазине аэропорта, она вскоре начала сонно зевать и в итоге заснула. Собака, по-началу недовольно скулящая из купленной специально для нее клетки, тоже со временем задремала. Дима же наотрез отказался употреблять спиртное, как я не убеждал его, что даже мне, порой приятно выпить, наблюдая за умопомрачительной панорамой, раскрывающейся подо мною.
Вместо этого, он включил свой ноутбук и в который раз принялся читать документы.
Теперь мы знали немного больше.
Достав информацию, хранившуюся в моем номере, я убедился, что память не подвела меня. Действительно, в папке, в которой я хранил документы, кое-где встречались знакомые числа. И да, пару документов, из флешки, были у меня и ранее. Насколько мы могли догадываться, судя по документации, речь шла о продажах каких-то машин определенным людям.
Что это были за люди, что это были за машины, пока оставалось неразгаданным. Для чего все это было устроено, и что именно в этом было существенного – так же было не ясно.
Я забрал все самое ценное из своего номера. Помня о Виталии, о том, что он помог мне, я не мог не выполнить его последнюю просьбу. Это не составило мне особого труда. Отследив женщину, с которой он хотел исчезнуть, а вместе с ней и его внебрачную дочь, я перевел на их счет некоторую сумму, которая помогла бы им справиться на некоторое время с денежными проблемами. Все. Все дела были сделаны.
Решив, что все-таки будем действовать сообща, после долгих рассуждений, мы пришли к выводу, что нам предстоит решить весьма нелегкую, опасную задачу. Для этого нам нужны были верные, преданные люди. Для этого нам были необходимы некоторые вещи. Для этого нам необходимы были связи. Для этого нам нужно было подобраться поближе к тем, кого мы еще толком не могли конкретно обозначить. Единственное, что хоть как-то укладывалось в картину, это то, что нам было необходимо вернуться в Петербург. Именно здесь происходило то, что мы обнаружили в документах. Именно здесь были те, кто мог нам помочь (правда, к этому Франк до сих пор относился скептически). Именно здесь прятались те, кто был нам нужен. Почему именно в Петербурге, а не в столице? Я не раз задавался этим вопросом, но сколько не думал над этим, тем более логичней мне это представлялось. Петербург, не являющейся столицей, по сути, имел огромный вес в стране. Именно в этом городе находились одни из самых важных организаций. Это может показаться странным, но Петербург, являлся отдушиной для всех. Здесь предпочитали проводить важные встречи не только политики, но и уважающие себя бизнесмены. Здесь заключались важные, крупные сделки. Многомиллионные компании предпочитали отстраивать в Северной столице филиалы, приносящие не меньший доход. Меня совсем не удивляло, что клуб мог решить, что лучше иметь основное «гнездо», если я имел право так называть их базу, не в Москве, что было бы очевидным, а в Петербурге. Раньше, я сам заблуждался, считая, что все заложено в Москоу-сити, теперь это казалось далеко не столь очевидным.
Решение, по возвращению в Петербург было очень сложным. Для нас. Для всех. Но все же для меня это было куда проще, чем для Полины с Димой. Это был их город. Город, из которого они сбежали. Город, который я заставил покинуть Франка. Город, из которого он уехал, полагая, что тем самым он облегчит жизнь своим близким. А что теперь?? Теперь все встало с ног на голову. Казалось, будто бы в начале, я вбил в его голову одно, а теперь пытался доказать обратное.
Возвращаться обратно было очень рискованно. В любой момент нас могли вычислить. Что за этим следовало – я предпочитал об этом не думать. Но раз уж мы решились на риск, решились на борьбу, мы должны были быть готовыми ко всему. Мы не собирались светиться в городе, создавая себе лишние проблемы, мы собирались медленно накапливать информацию из-за тени, которая могла бы быть нам полезной, а в итоге, получив компромат, который не смогли бы обойти городские власти, представить это на всеобщее обозрение. Да, именно в этом заключался наш план. Мы собирались потопить всех, кто хоть как-то был связан с клубом и их махинациями, вынеся все на люди. Я уже пытался провернуть подобное раньше, устроив аварию, которую не могли
просто “замять”, но этого оказалось мало. Это только заставило всех поутихнуть на некоторое время, теперь же, со второй попытки, мы должны были потопить их окончательно. Избавиться от них, отомстить. Я просто обязан был отомстить за Егора. Обязан. И сейчас, чувствуя, что я не один, что рядом люди, которые тоже жаждут справедливости, я ощущал себя гораздо уверенней. У нас было преимущество – никто не знал, что мы живы. Это был наш элемент неожиданности. Зато мы знали о них то, что не должны были знать. Возможно, некоторые могли подозревать, что все не так гладко с этой аварией, в конце-концов, все это проворачивать мне помогало достаточное количество людей, я не мог ручаться за них на сто процентов, только на девяносто пять. Я надеялся, что ради своей же безопасности это ребята не станут лезть на рожон. Мой отец устроил достаточную шумиху, узнав о моей смерти. Ха-ха-ха! Мне доставляло удовольствие наблюдать за его пламенными речами, за его картинной скорбью. Почему я так сильно ненавидел его? Наверное, многие из вас до сих пор не понимают наших взаимоотношений. Здесь все было слишком сложно. Я уже не раз упоминал о том, что этот человек был расчетливым, наглым, зацикленным лишь на своем бизнесе. Порой, я не понимал, почему моя мать выбрала его, почему вышла за него. Она была достойной женщиной, пожалуй, единственной, которую я мог уважать, но и здесь, я терялся. Она не имела своего мнения. Кажется, она боялась отца. Со стороны они казались гармоничной сильной парой. На людях, они были идеальны. Но с самого детства я был свидетелем того, как отец подавлял маму. Он никогда не прислушивался к ее мнению. Если она высказывалась против – он закрывал ей рот, порой весьма унизительной речью, но она терпела. Терпела и в конце концов смирилась. И поэтому была не достойна уважения. Да, я любил ее. Она дала мне жизнь, правда я бы предпочел, если бы в моей крови не было генов выбранного ей мужчины.А теперь я. Выявив в себе хобби, я зациклился на нем. Я был готов на многое ради гонок. Я был готов на все, чтобы быть лучшим. Я не терпел конкурентов их попросту не могло существовать. Я не слушал никого. Я желал власти. Никого не напоминает?
Заставляя меня вникать в семейный бизнес, отец сделал только хуже. Обучая меня врать, манипулировать людьми, он ожесточил меня. Да. Я винил его в этом. Возможно, это лишь попытка оправдать худшее в себе. Возможно это слабость. Именно мой отец сделал меня таким. Своим отношением к окружающим, своей нечестностью, которая струилась по всем его сделкам, он пробудил во мне нечто подобное. Возможно, он активировал во мне мои отрицательные черты, но сам же о них и разбился. О них разбились многие. Наверное из-за этого я потерял людей, которые, возможно, могли стать мне близкими. Я не отрицаю, это повлияло и на мои отношения с Полиной.
Удивительно, но только после произшедшего весной, раздумывая над тем, почему обо мне никто не грустит, никто не плачет, я пришел к шокирующему выводу. Я копия своего отца. Я занимаюсь тем, что люблю, но делаю это не так как следовало бы. В моих мыслях касаемых гонок слишком много черноты. Я слишком был озабочен мнением, властью, тихо теряя из вида то, что когда-то при знакомстве мне сказал Егор: “Не знаю, как бы я жил без всего этого. Это моя жизнь. Это мой рай, а рай – это самое светлое, что существует. Когда я за рулем, важна лишь трасса, скорость, я и мое наслаждение. Каким по счету я приеду, безусловно, важно. Но до тех пор, пока есть кто-то кто опережает меня, я буду по-настоящему счастлив, если я буду на вершине – я потеряю удовольствие и наслаждение от происходящего.” Я всегда скептически относился к этому мнению. Для меня ощущение непобедимости было на первом месте. Но после гонки с Франком, я понял, что ошибался. Выиграв, я проиграл. Проиграл все. Но я надеялся, что все же могу что-то изменить. В-первую очередь, ради памяти о Егоре. Во-вторую, ради себя. “Погибнув”, я хотел родиться заново. А между делом, рядом сидел человек, который был для меня камнем преткновения. Человек, который был чужим, но в тоже время похожим на меня. Между нами существовало бесчисленное количество различий, но все же было и общее, я чувствовал это. Удивительно, как мы умудрялись общаться с ним, после все всего что было. Я не мог объяснить это. Пока что.
Скосившись на него, я не выдержал и усмехнулся. Мы сидели на тройном кресле. Полина, тихо спящая у окна, Дима, усевшийся посередине, и я, пользовавшийся возможностью заказывать у мимо проходящих стюардесс любимый напиток.
В сотый раз прочитав уже заученный материал, Франк забил на это бесполезное дело и теперь, не спрашивая разрешения, захватил мой планшетный компьютер.
За ним было очень интересно наблюдать. Пролистав все содержимое, он наткнулся на одну (судя по всему любимую) игру и теперь с увлечением убивал зарядку.
– Да, мать твою!- Сжав зубы, прошипел он.
Казалось, в нем не было ничего существенного, верней, на первый взгляд, было сложно заметить в нем нечто особенное. Это не касалось каких-либо внешних аспектов. На мой взгляд, Франк был довольно привлекательным, возможно, многие могли бы сказать о нем, что он красив, хотя его внешность не представляла собой классические черты. Но его манера поведения, его резкость и чрезмерно хамская речь, представляла этого человека под некоторым другим углом. Я бы назвал его необразованным, поверхностным, чрезмерно наглым, но.. Были те самые “но”, которые перекрывали его скверный характер. Были те “но”, узнав о которых, приходилось признавать, что первое впечатление об этом человеке совершенно неверное.