Спектроскоп души

– Должна признать, что это благородные мысли, – с заметным энтузиазмом произнесла мисс Ньютон.

– Таковы мысли монголо-вегетарианской партии, – заметил Ванли. – Они будут распространяться в стране и способствовать избранию в 1940 году следующего президента Соединенных Штатов.

– Меня восхищает твой пыл, – помолчав, заявила мисс Ньютон. – И я не стану огорчать тебя ужасной просьбой принести мне куриное крылышко. Боюсь, что не смогу есть его сейчас, когда у меня еще звучат в ушах твои слова. Немного фруктов – вот все, что мне надо.

– Еще раз прошу тебя подумать, – сказал Ванли и снова взял девушку за руку. – Принципы, которые я только что провозгласил, моя дорогая, разделяет вся наша многочисленная партия. Их придерживаются даже респектабельные, беззаботные, не слишком чувствительные избиратели, составляющие основную часть любой политической организации. Но некоторые из нас отстаивают еще более прогрессивные идеи. Мы не надеемся, что умеренные сторонники присоединятся к нам в ближайшие годы, возможно, даже до конца нашей жизни. Мы просто довели принятые всеми нашими однопартийцами взгляды до логического конца и спокойно ждем окончательного решения проблемы.

– Так скажи, на чем ты стоишь? – потребовала мисс Клара. – Я не вижу, что можно назвать более радикальным… то есть, на первый взгляд, более диким и ужасным… чем те принципы, которые ты уже высказал.

– Если то, что я высказал, справедливо, и если я уверен, что это справедливо, то разве можем мы отказать растительному царству в праве на избавление от тирании человека? Разве у дерева, у любого растения, даже у плесени нет своей собственной жизни, разве они не имеют такого же права на жизнь?

– Но тогда как…

– И в самом деле, – продолжал китаец, не обратив внимания на попытку девушки его прервать, – кто может точно определить, где кончается растительная жизнь и начинается животная? Наука до сих пор не сумела провести между ними разграничительную линию. Я считаю, что вырыть картофелину определенно значит уничтожить живое существо, хотя и очень от нас далекое. Сорвать гроздь значит нанести травму живому винограду, а выпить виноградный сок значит совершить преступление против своего родственника. Такие широкие, возвышенные взгляды обязывают воздерживаться и от растительной пищи. Испытанием прочности вселенского братства становится ни больше, ни меньше как жизненный принцип сам по себе. «Все живые существа рождены свободными и равными и наделены правом жить и стремиться к счастью». Разве это не прекрасная мысль?

– Это, конечно, прекрасная мысль, – сказала девушка. – Но… Я понимаю, что покажусь тебе ужасно холодной, практичной и неприятной, но все же – как тогда жить нам? Разве мы, как и все, не имеем права на существование? Или мы должны путем голодания довести себя до смерти, чтобы подтвердить теоретическое право растений не быть съеденными?

– Да, моя любовь, – ответил Ванли, – это могло бы стать серьезной и трудной проблемой, если бы последние достижения науки не решили ее для нас, – он вынул из жилетного кармана маленькую золотую коробочку размером чуть больше часов, открыл крышку и положил девушке на бледную ладонь одну из крохотных пастилок. – Съешь ее, – посоветовал он. – Она утолит твой голод.

Мисс Ньютон положила предложенное лакомство в рот.

– Я сделаю, как ты говоришь, – сказала она, – даже если это отрава.

– Это не отрава, – возразил Ванли, – это питательное вещество в самой рациональной форме.

– Но у этой пастилки нет никакого вкуса… И она почти неощутима.

– Зато ее достаточно для поддержания жизни в течение периода от восемнадцати до двадцати пяти дней. В этой маленькой золотой коробочке хватит пищи для поддержания жизнедеятельности всего двадцать шестого Конгресса в течение целого месяца.

Клара взяла коробочку и с любопытством изучила ее содержимое.

– А как долго она сможет поддерживать мою жизнь? Наверно, больше года?

– Больше десяти… Нет, больше двадцати лет, – сообщил Ванли. И продолжал: – Я не стану докучать тебе лекцией по химии и физиологии, но ты должна знать, что пища, в какой бы форме мы ее ни принимали, распадается на так называемые основные компоненты – крахмал, сахар, олеин, белок и прочее. Они усваиваются и ассимилируются нашим организмом и служат для строительства необходимых тканей. В свою очередь, основные компоненты состоят из химических элементов, в первую очередь углерода, азота, водорода и кислорода. Именно для получения этих элементов нам и требуется пища. По старой схеме мы пополняли их запас через посредников. Из почвы и воздуха они попадали в траву, из травы в мышечные ткани быка, а из говядины уже в наш организм, причем вместе с множеством бесполезных, совершенно не нужных нам веществ. Немецкие химики открыли способ доставки в организм всех необходимых элементов в чистом компактном виде. Вот они здесь, в этой маленькой коробочке. Теперь человечество сможет получать средства поддержания жизнедеятельности непосредственно из естественного первоисточника; теперь старому, окольному, громоздкому и бесчеловечному способу будет положен конец; теперь на смертном грехе чревоугодия и сопутствующих ему пороках будет поставлен крест; теперь с жестоким убийством наших товарищей животных и братьев растений будет покончено навсегда… Теперь все вышеперечисленное, как новое священное дело, должны благословить губы, которые я люблю!

Ванли наклонился вперед и поцеловал эти губы. Потом он вдруг поднял глаза и увидел стоящего рядом мистера Уолсингема Брауна.

– Боюсь, за вами следят… И собирают компромат, – поторопился произнести мистер Браун. – Этот итальянский танцор, который у вас служит, мисс Ньютон, следует за вами, как собака. Я тоже уделил ему свое благосклонное внимание. Он только что в большой спешке оставил Капитолий. Опасаюсь, что назревает скандал.

Храбрая девушка подарила своему монголоидному возлюбленному прямой и открытый взгляд, добавив ему лишний год жизни.

– Скандала не будет, – заявила она. – Дэниэл, мы сейчас же отправляемся к моему отцу и сообщаем ему то, о чем торопится оповестить его Франческо.

Все трое тут же покинули Капитолий. В начале Пенсильвания-авеню они вошли в огромное здание, освещенное так же ярко, как и Капитолий. Элеватор доставил их вниз, под землю. На четвертом этаже они пересели с элеватора в роскошно отделанный маленький вагон. Мистер Уолсингем Браун нажал на кнопку из слоновой кости в конце вагона. В дверях появился человек в униформе.

– В Бостон, – дал указание мистер Уолсингем Браун.

3. ЗАМОРОЖЕННАЯ НЕВЕСТА.

В два часа утра сенатор от Массачусетса сидел в библиотеке своего особняка на Норт-стрит. Его холодное, бледное лицо искажала гримаса удивления и гнева. Выпавшее у него из пальцев перо заляпало последние фразы в рукописи его великой речи. Сенатор Ньютон до сих пор не изменил древнему способу записи своих мыслей. Кляксы остались на следующих фразах:

«Логика событий вынуждает нас признать политическое равенство этих азиатских агрессоров – или, вернее будет сказать, завоевателей? – в нашей индоевропейской общественной системе. Но логика событий часто противоречит здравому смыслу, а ее последствия несовместимы с патриотизмом и справедливостью. Меч проложил им дорогу к избирательным урнам, но, мистер президент, я решительно утверждаю: никакие силы на земле не помогут этим чужакам преодолеть святой путь к нашим домам и нашим сердцам!»

Перед сенатором стоял Франческо, профессиональный танцор. Его лицо светилось радостью подлого триумфа.

– С китайцем? Мисс Ньютон?.. Моя дочь? – задыхаясь, выговорил сенатор. – Я этому не верю. Это ложь!

– Тогда, ваше превосходительство, вы можете отправиться в Капитолий и увидеть все собственными глазами, – ответил итальянец.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла Клара Ньютон в сопровождении достопочтенного мистера Ванли и его друга.

– В такой экскурсии нет необходимости, папа, – сказала девушка. – Вы можете все увидеть собственными глазами здесь и сейчас. Франческо, вон из дома!