Спешите делать добрые дела

— Что за праздник сегодня, бабушка?

— Да никакого праздника и нет как будто. Обыкновенный день. Пятница как пятница…

«Какой же обыкновенный день, — подумал Гриша, — когда на столе праздничная посуда. Нет, не похожа эта пятница на другие. Не зря же бабушка надела блестящее платье, а дед вырядился в чесучовую вышитую рубаху».

— Потерпи, — шепнул он Грише, — увидишь.

Коли так, Гриша не стал допытываться. Любопытничать, выспрашивать, приставать — не мужское дело. Так не раз говорил ему старший брат: часом раньше, часом позже, все равно узнается.

А пирогов было даже два. Один рыбный, другой узорчатый, сладкий. Такие пироги в простые дни не пекут. Наверно, бабушка с дедушкой опять какую-нибудь годовщину справляют. Им теперь что. Получили оба по хорошей пенсии, вот и выдумывают, как лучше время провести.

Хоть и гнал Гриша от себя любопытство, а оно не оставляло его. Не дядя ли в гости приезжает? А вдруг отца наградили? А может, какая другая причина? Так ли, не так — надо ждать.

Первой вернулась с работы мать. Вернулась и принялась наряжаться. Потом пришел отец. Пришел, но не стал, как всегда, торопить бабушку с обедом.

— А где же Володя? — спросил Гриша отца. — Почему вы не вместе вернулись с завода?

— Он позднее придет, просил подождать.

— Как нехорошо заставлять других ждать, — пробурчал Гриша. — Меня учит не опаздывать, а сам…

— Такой уж у него сегодня день.

— А что это за такой за день? — спросил не столько Гриша, сколько Гришино любопытство.

— Узнаешь.

Минуты шли медленно. Бабушка то и дело откидывала занавеску и смотрела в окно.

Мать прислушивалась к каждому стуку. Володю ждали так, будто все теперь зависело от него. Даже самую яркую лампочку ввернули. А он не шел. Даже кот, проголодавшись, стал подмяукивать. Кота всегда кормили за обедом под столом.

А Гриша, чтобы побороть нетерпение, стал думать о кроликах, которых ему хотелось завести, и о том, как будет ухаживать за ними. Когда надоело думать о кроликах, занялся резиновыми сапогами. Они ему были, пожалуй, нужнее, чем кролики, потому что в обыкновенных ботинках нельзя ходить с отцом на охоту. А в резиновых сапогах шагай хоть через все болото. Вообще резиновые сапоги Гриша считал самой лучшей обувью, но только один Володя соглашался с ним. Остальные же находили резиновые сапоги «блажью». Какая же это блажь, когда для человека в резиновых сапогах не существует осени. Это сапоги-вездеходы.

Да, Гриша любил и отца, и мать, и дедушку, и бабушку, но никто из них не понимал его так, как Володя. Потому что Володя еще недавно был точно таким же, как Гриша, и не успел разлюбить все то, что кажется «блажью» взрослым.

Резиновые сапоги — это великая вещь, особенно если их носить с бабушкиными шерстяными носками. И ухаживать за ними просто: обмыл в луже или на речке — и они как новенькие.

Пока Гриша размышлял о своем житье-бытье, щелкнула щеколда ворот, и послышались быстрые Володины шаги. Все бросились навстречу. Володя принес с собой целую гору свертков, положил на скамью и начал раздеваться. Все выстроились перед ним, как перед елочным Дедом Морозом.

— Не томи, — сказала бабушка. — Развертывай.

— Сейчас, бабушка, сейчас, — заторопился Володя. — Это тебе, мама, — сказал он, подходя к матери, и подал ей коробку.

В коробке был высокий гребень. Мать громко ахнула и сказала:

— Какая прелесть!

Она подбежала к зеркалу, заколола гребнем прическу, а потом обняла Володю:

— Ну, как ты мог знать, что я именно такой хотела…

Потом Володя подошел к отцу:

— А тебе отвертки разных размеров для разных целей. Напильники плоские и трехгранные, круглые, разные…

— …кусачки и клещи — хорошие вещи, — смеясь, подхватил отец, рассматривая инструменты.

Бабушке Володя подарил клетчатые домашние туфли с высокими боками, почти как ботинки. И бабушка тотчас надела их.

Дед получил трубку для курения и пачку табаку. И он тоже благодарил Володю, называя его Владимиром Ивановичем:

— Ну, скажи, какой ты у нас зоркий, Владимир Иванович, всем подарочки в самую точку подглядел. Брата не забыл ли?

— Нет, нет, дедушка, — ответил, краснея, Володя и принялся развертывать самый большой сверток.

Гриша всячески старался казаться спокойным, а сердце его билось все сильнее и сильнее. В свертке что-то скрипело и пахло резиной.

Да, это были настоящие резиновые сапоги! Блестящие и высокие! Протягивая их Грише, Володя тихо сказал:

— Осторожнее. Они с начинкой!

Гриша заглянул внутрь сапога и закричал на весь дом:

— Володечка! Володечка!..

Пока Гриша вынимал из одного сапога белого крольчонка, из другого выскочил серый, и в доме началась суматоха. Бабушка схватила кота, боясь, как бы тот не обидел испуганное, забившееся под стол животное. Дед кинулся в сарай подыскивать квартиру для новых жильцов. А мама принесла капустных листьев с грядки, и осмелевшие Дымок и Снежок ели прямо из Гришиных рук.

До чего же веселый ужин получился в эту пятницу!

Резиновые сапоги стояли подле Гришиной кровати. Кролики спали в новой клетке, спрятавшись в сено.

Гриша видел во сне радостный день своей первой получки…

Виктор Юзефович Драгунский (Художник Е. В. Попкова)

Хитрый способ

— Вот, — сказала мама, — полюбуйтесь! На что уходит отпуск? Посуда, посуда, три раза в день посуда! Утром мой чашки, а днем целая гора тарелок. Просто бедствие какое-то!

— Да, — сказал папа, — действительно это ужасно! Как жалко, что ничего не придумано в этом смысле. Что смотрят инженеры? Да, да… Бедные женщины…

Папа глубоко вздохнул и уселся на диван.

Мама увидела, как он удобно устроился, и сказала:

— Нечего тут сидеть и притворно вздыхать! Нечего все валить на инженеров! Я даю вам обоим срок. До обеда вы должны что-нибудь придумать и облегчить мне эту проклятую мойку! Кто не придумает, того я отказываюсь кормить. Пусть сидит голодный. Дениска! Это и тебя касается. Намотай себе на ус!

Я сразу сел на подоконник и начал придумывать, как быть с этим делом. Во-первых, я испугался, что мама в самом деле не будет меня кормить и я, чего доброго, помру от голода, а во-вторых, мне интересно было что-нибудь придумать, раз инженеры не сумели. И я сидел и думал и искоса поглядывал на папу, как у него идут дела. Но папа и не думал думать. Он побрился, потом надел чистую рубашку, потом прочитал штук десять газет, а затем спокойненько включил радио и стал слушать какие-то новости за истекшую неделю.