Спи спокойно

Судя по голосу, Филиппа улыбается, и я рада, что новости обнадеживающие, но смысл доходит не сразу.

— Что?.. — переспрашиваю дрожащим голосом. — Где они были? С ними точно ничего не случилось?

Филиппа ободряюще сжимает мою руку.

— Они остановились в пансионе на Энглси. По словам вашего мужа, вы часто там отдыхаете. — Филиппа внимательно смотрит на меня. — Все нормально. Успокойтесь.

Единственное, что я в состоянии осознать, — мои дети целы и невредимы и возвращаются домой. Тут замечаю, что детектив Типпеттс собирает сумку. Другие полицейские успели разойтись, остались только Филиппа и Типпеттс. Неужели они тоже сейчас уйдут? Но, когда приедет Роберт, у меня просто духу не хватит встретиться с ним наедине. В панике обвожу взглядом комнату. Филиппа будто прочитала мои мысли.

— Не волнуйтесь, Оливия. Детектив Типпеттс побудет с вами, пока не приедет ваш муж.

Устремляю на нее отчаянный взгляд. От этого человека сочувствия не дождешься, и мне совсем не хочется с ним оставаться.

— А вы не можете задержаться? — спрашиваю я, хотя сама понимаю, как жалко это звучит.

Филиппа смотрит на меня, потом на детектива Типпеттса. Моя просьба явно застала ее врасплох — видно, эту обязанность выполняют полицейские более низкого звания. Но она единственный человек, настроенный благожелательно, и я воспринимаю ее почти как подругу. Наконец Филиппа едва заметно вздыхает.

— В конце концов, что меня ждет дома? Кошка и пара лишних часов сна. Иди, Райан, ты свободен. — Филиппа поворачивается ко мне: — Хорошо, Оливия. Я никуда не ухожу. Останусь с вами.

Не свожу с нее глаз. Должно быть, взгляд у меня безумный. Я растеряна, сбита с толку, но при этом ощущаю невероятное облегчение оттого, что с моими малышами все в порядке.

— Еще успеете подняться наверх и быстренько умыться. Ни к чему, чтобы дети видели маму в таком состоянии, — деликатно советует Филиппа.

Должно быть, и впрямь выгляжу ужасно. На ощупь волосы напоминают спутанную солому. Ноги до сих пор плохо держат, и Филиппа помогает мне встать и провожает до лестницы.

— Справитесь? — спрашивает она.

Я должна, обязана справиться. Когда дети вернутся домой, мне понадобятся все силы. Тащусь на второй этаж, в ванную, и гляжу на свое отражение в зеркале. Глаза красные, вокруг размазана черная тушь, щеки пошли пятнами. Но слез в запасе еще много. Опускаюсь на крышку унитаза и рыдаю от облегчения. Слава богу.

Зачем Роберт это сделал? Что взбрело ему в голову?

Постепенно успокаиваюсь, встаю и пытаюсь хоть немного привести себя в порядок. Чищу зубы, причесываюсь и размазываю по лицу тональный крем, которым пользуюсь крайне редко, но другого способа хотя бы частично скрыть неровный цвет лица нет. С покрасневшими глазами ничего не поделаешь, но будем надеяться, что дети не заметят.

Весь следующий час провожу, балансируя на краешке дивана. Колени плотно стиснуты. То сжимаю руки, то разжимаю, то начинаю нервно их потирать. Сидеть спокойно выше моих сил. И тут мы слышим, как к дому подъезжает машина, и видим на стене бледный отсвет фар, когда она разворачивается. В ту же секунду вскакиваю с места и стремительно распахиваю дверь. Роберт, раскинув руки, бежит навстречу по дорожке и что-то кричит. Но я проношусь мимо него. Сейчас мне не до Роберта. Я тороплюсь к моим малышам.

Глава 6

Не хочу расставаться с детьми ни на минуту. Пусть все спят в одной комнате, а я лягу на полу перед дверью и никого к ним не подпущу. Не могу насмотреться на двух моих мальчиков, целую теплые лобики. Спящие, они похожи на невинных ангелочков. Потом тихо перехожу в комнату Жасмин. Дочка поняла — что-то случилось. Как я ни старалась, но, подбежав к машине и прижав к себе детей, не сумела сдержать слез. К счастью, сейчас Жасмин крепко спит, прижав к щеке Лотти. Опускаюсь на колени возле ее кроватки и осторожно убираю волосы с лица.

— Сладких снов, милая, — шепчу я.

За спиной не раздается ни единого звука, но чувствую, что за мной наблюдают. Поворачиваю голову и вижу около лестницы силуэт Роберта, обрамленный светом бра. Лицо в тени, но точно знаю — он улыбается. Роберт разворачивается и спускается обратно вниз, туда, где ждет Филиппа. Оставлять детей не хочется, но понимаю, что придется.

Конечно, Филиппа отнеслась ко мне по-доброму, однако продолжает задавать каверзные вопросы — причем большая часть адресована не Роберту, а мне.

— Оливия, ваш муж утверждает, что предупредил вас о том, что уезжает с детьми на выходные. Может быть, вы просто забыли?

Роберт делает обеспокоенное лицо, будто мое состояние внушает ему тревогу. Пристраивается рядом со мной на диване, но я встаю и отхожу. Даже смотреть на него не хочу. Роберт поворачивается к Филиппе с самым что ни на есть пристыженным видом, точно извиняясь за мое отвратительное поведение.

— Как я могла забыть? Он сказал, что повезет их в пиццерию, — чеканя каждый слог, цежу я сквозь стиснутые зубы.

— Дорогая, — произносит Роберт. Подходит, садится на подлокотник кресла и начинает гладить мои волосы. Так и тянет оттолкнуть его руку, но боюсь, что тогда Филиппа точно примет меня за неуравновешенную. — Ты же сама собрала их вещи. Неужели не помнишь? Откуда мне знать, что нужно двухлетнему ребенку?

Снова вскакиваю и встаю напротив электрического камина, который мы никогда не включаем. Страх и паника сменились обжигающей яростью. Поворачиваюсь к Роберту и, устремив на мужа испепеляющий взгляд, тычу ему в лицо дрожащим указательным пальцем.

— Я думала, вас в живых нет. — Голос дрожит и звучит гораздо тоньше, чем мне бы хотелось. — Роберт, как ты мог? Как ты мог?!

Глядя на Филиппу, Роберт наигранно разводит руками, будто хочет сказать: «Видите, какие мне тут сцены закатывают?»

Вскоре после моей гневной вспышки Филиппа решает, что дольше задерживаться ни к чему. Когда Роберт отправляется за ее пальто, Филиппа сжимает мою руку и тихо произносит:

— Оливия, если вас что-то беспокоит, звоните, не стесняйтесь.

Она вручает мне визитку, которую быстро прячу в карман, едва муж входит в комнату. Если заметит — непременно заберет. Роберт провожает Филиппу до двери и возвращается в гостиную с улыбкой на лице, весьма довольный собой. Всегда считала себя умной, но тут мне ума явно не хватило. В нашем доме один хозяин — Роберт, и мимолетная вспышка гнева гаснет без следа. Ее место занимает страх. Я боюсь собственного мужа — вернее, того, на что он способен.

— Зачем ты это сделал, Роберт? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Чувствую, как дрожит голос. Надолго меня не хватило, вызванная страхом ярость быстро улеглась, и Роберт это знает. Мне страшно, и в его взгляде читается удовлетворение.