Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Острие спинозовского учения о бессмертии, вернее, о вечности души было направлено против религиозно-догматических представлений о бессмертии индивидуальныхчеловеческих душ. Недвусмысленна в этом отношении двадцать первая теорема пятой части «Этики», которая гласит, что «душа может воображать и вспоминать о вещах прошедших, только пока продолжает существовать ее тело»(8, 1, 604). Эта теорема отнюдь не противоречит цитированной выше двадцать третьей теореме той же части «Этики». Это совершенно очевидно, если иметь в виду, что вечность души ее автор связывает только с разумом, абсолютно истинная деятельность которого, как мы видим, с необходимостью носит вневременной характер. Смертность же любой индивидуальной души определяется смертностью чувственного представления, воображения. Подавляющее большинство людей смешивает временное существование души

с ее вечностью. Люди обычно приписывают вечность представлению и памяти, которые, по их убеждению, сохраняются и после смерти и разложения того или иного тела. Между тем, по мысли Спинозы, смерть тела, означающая, что его части принимают друг относительно друга новый способ движения и покоя, приводит тем самым к прекращению памяти данного человека. А память выступает в психологии Спинозы тем фактором, который объединяет все идеи в самосознание личности.

Но сами идеи как вечные сущности вещей и элементы логической структуры мира не могут погибнуть, хотя и гибнет со смертью человека их конкретное сочетание в его душе. С распадением его тела идеи снова возвращаются к безличному существованию в «бесконечном разуме бога», то есть в атрибуте мышления. Тем самым полностью проявляется этическая сущность интуитивного знания, постигающего сущности всех вещей благодаря постижению сущности бога-субстанции. Этот высший род познания не только освобождает людей от порабощающих их аффектов-страстей, но и поднимает до осознания вечности их как частицы бесконечной мыслящей природы. Только оно и может освободить человека от страха смерти, как и от иллюзии посмертного существования.

Из всего сказанного в этом разделе очевидно, что спинозовская концепция свободы неразрывно связана с его сугубо рационалистической гносеологией и методологией. Именно эта концепция и составляет наиболее широкую базу моральной доктрины Спинозы. Моральная ценность человеческих поступков, по глубочайшему убеждению философа, детерминирована непосредственно характером его знаний о мире природы и о его собственном существовании. В действительности же моральность человека невозможно понять вне учета его социальной природы. Следующая глава посвящена подтверждению этой мысли.

Глава VII. «Не осмеивать человеческих поступков, не огорчаться ими и не клясть их, а понимать»

В борьбе против официальной религиозноаскетической морали Спиноза подверг анализу основоположные этические категории добра и зла. Он стал трактовать их не как вечные, божественные установления, а как конкретные явления человеческого сознания, номиналистически. С этих позиций философ видит в добре и зле ситуации, переживаемые тем или иным человеком в постоянно изменяющихся обстоятельствах его жизни, оцениваемых им с тех или иных позиций. Номинализм и субъективизм Спинозы в области этики отражал расширение сферы индивидуальных интересов, составлявшее с эпохи Возрождения одну из определяющих черт прогрессировавшего буржуазного общества. В соответствии с этим философ отождествлял добро с пользой, извлекаемой человеком в различных ситуациях его жизни, а зло — с различными препятствиями на пути к достижению ее. Вместе с тем автор «Этики» истолковывал добро как разновидность удовольствия, а зло — неудовольствия, этих, как мы видели, основных аффектов человеческой природы.

Отвергая схоластическое морализирование, Спиноза вскрывал ханжеский характер морали, проповедуемой многими современными ему святошами, прежде всего из числа церковников. Ханжество же свидетельствовало о возрастании конфликта между официально провозглашаемыми моральными принципами и поступками подавляющего большинства людей, в особенности тех, кто эти принципы ревностно пропагандировал. Этот конфликт свидетельствует также, что официальная моральность отживала свое время. Всем теологическим морализаторам, которые умеют «больше порицать пороки, чем учить добродетелям», и стараются «не руководить людей разумом, но сдерживать их страхом» (8, 1, 573), Спиноза противопоставлял этическую доктрину, основанную на познании законов подлинной человеческой природы.

В противоположность абстрактному религиозно-схоластическому морализированию Спиноза выдвигает положение, сформулированное в его знаменитых словах, которые мы вынесли в заголовок этого раздела: тот, кто стремится разработать действительно научную моральную доктрину, должен «не осмеивать человеческих поступков, не огорчаться ими и не клясть их, а понимать» (8, 2, 288).

Решающий элемент такого понимания — рассмотрение всего духовного мира человека как явления естественного, природного мира. К нему полностью принадлежат любовь, ненависть, честолюбие и все другие аффекты. Философ убежден, что поведение человека и как природного, и как морального существа определяется его постоянным стремлением к самосохранению, в котором он видит

«первое и естественное основание добродетели» (8, 1, 541). Философ, несомненно выражающий здесь потребности буржуазного индивидуализма, ставит ее в прямую зависимость от способности человека достигать собственной пользы.

Натуралистическая этика Спинозы проникнута идеей детерминизма. Человек, лишенный свободы воли, исходящий из закона самосохранения и преследующий всегда ту или иную пользу, всегда совершает такие поступки, которые влекут за собой естественные последствия. Его поведение определяется не потусторонними ценностями, зависящими от внеприродного бога, а вполне земными, житейскими соображениями. Если Спиноза и говорит иногда о боге в контексте своей моральной доктрины, то употребляет здесь это слово в смысле, далеком от религиозного и даже противоположном ему. «…Бога, — писал, например, философ в одном из своих писем, — я не представляю наподобие судьи, а потому поступки я оцениваю, исходя из качества самого поступка, а не из способности того лица, которое совершает этот поступок, и награда, которая следует за поступком, вытекает из него столь же необходимо, как из природы треугольника следует, что сумма трех углов его должна быть равна двум прямым» (8, 2, 477).

Натурализм и детерминизм в этической доктрине Спинозы приводят в сущности к полному устранению бога как высшего источника моральных норм и ценностей. Нидерландский философ сформулировал в этой связи принципы полностью секуляризированной, нерелигиозной морали. Человек, руководствующийся этими принципами, не заинтересован ни в каких наградах, кроме тех, какие с необходимостью вытекают из самих поступков, если они действительно добродетельны. Центральный принцип такой незаинтересованной морали сформулирован в последней теореме последней части «Этики»: «Блажество не есть награда за добродетель, но сама добродетель»(8, 1, 617).

Религиозная мораль, по глубокому убеждению Спинозы, не может считаться подлинно человеческой моралью прежде всего потому, что человек, руководствующийся ее предписаниями, рассчитывает на вознаграждение, на то или иное воздаяние в потустороннем мире. Религиозные поощрения к добродетели, прельщающие химерами потустороннего воздаяния, могут пробудить лишь наименее ценные стороны моральной жизни человека. Они соответствуют самым низким ее ступеням, ибо только «рабам, а не свободным назначаются награды за добродетель» (8, 2, 378).

Уже в эпоху Возрождения многие передовые философы-гуманисты, в особенности Эразм Роттердамский, сущность религиозности стали усматривать в морали, сводя к минимуму догматическое содержание ее. Развивая это направление, Спиноза по существу ликвидировал связь между моралью и религией. Постоянно исходя из рационалистической методологии, философ пришел к выводу, что нравственные правила, хотя они и содержатся в Библии, могут быть независимо от нее «доказаны из общих понятий» (8, 2, 106).

Важнейшее из них — стремление к самосохранению и к собственной пользе. Оно вполне рационально и соответствует природе вещей, ибо «разум не учит ничему направленному против природы» (там же, 301), требуя, чтобы «каждый любил самого себя, искал для себя полезного» (8, 1, 537). Тем самым индивидуализм в сущности выступает в моральной доктрине спинозизма как разумный эгоизм.

Рационалистическая методология Спинозы в области этики привела его к конструированию идеала человека, во всем руководствующегося разумом. Степень морального совершенства, согласно автору «Этики», прямо пропорциональна тому, насколько человек руководствуется во всех своих поступках разумом. И она становится абсолютной, когда вытекает из интуиции как высшего рода познания. В духе античной традиции философ называет такого человека мудрецом, или свободным человеком. Мудрец, свободный человек, — это идеал, в котором в наиболее чистой форме проявляет свою сущность человеческая природа. Изгнав многие схоластические универсалии из области морали, Спиноза подобно Гоббсу и многим другим передовым философам своей эпохи заменяет их одной универсалией — универсалией человеческой природы. В ее основу были положены признаки, характеризующие человека, принадлежащего к господствующим классам, хотя и далеко не только к ним. Попытка Спинозы выявить всеобщие нормы нравственности, которые соответствуют человеческой природе, в условиях классового общества с необходимостью делала его моральную доктрину абстрактной, умозрительной; такими же впоследствии стали этические учения Канта, Фейербаха и многих других философов. Мудрец, «свободный человек» Спинозы — абстрактный человек.Но при всей своей абстрактности он имел конкретное социальное содержание и выполнял определенные общественные функции.

Поделиться с друзьями: