Список черных дел

— Ты что, собираешься меня выдать? — с непритворным изумлением выдохнул мой собеседник. — А я-то уши развесил! Вот это женская непорядочность. Делают вид, что все понимают, а сами… Хорошо еще, что я ожидал чего-то подобного. После того, как ты сперва клеила меня, а потом отшила, я подозревал, что ты двуличная.

И он неожиданно вытащил откуда-то из-под пиджака молоток.

— Витя, — растерялась я, — ты что, всерьез собираешься меня убить?

— А что мне остается? — агрессивно ответил он.

— Не знаю, — пролепетала я. — Я всегда считала, что тебе нравлюсь.

— И нравишься. Я, может, на тебе даже жениться собирался. Получил бы деньги и женился. Но мне же всегда не везет! Думаешь, мне такая радость пристукнуть именно тебя? Еще попадется ли мне другая, такая красивая. Но ведь ты иначе всем расскажешь. Я вынужден.

— Но тебя могут заподозрить.

— А почему меня? Скорее Олега. Последнее время ты клеила его. И вообще, ты из тех, кто пускает в дом кого попало. У тебя даже цепочки дверной нет. Это в наши-то времена, при нашей преступности! Никто даже и не удивится.

Во время этого диалога он стоял между мной и входной дверью, загораживая выход. Я попыталась его обогнуть, но тут…

— Руки вверх! — раздался громкий и словно незнакомый голос. Наконец-то! А то я уже всерьез испугалась.

— Весь ваш разговор записан на магнитофон, — проинформировал Витю Нецветаев, появившийся из соседней комнаты. — Поэтому запираться бесполезно.

Раздался грохот. Я вздрогнула и нервно рассмеялась. Это Витя выронил молоток. Он слишком привык действовать по плану, и неожиданности выбивали его из колеи.

— Наденька, открой-ка дверь. Там должны быть мои ребята.

Ребята оказались на месте. Они нацепили на оцепеневшего Витю наручники и запихнули в лифт.

Глава 10

— Ну, вот, — вздохнул Павел Сергеевич, проводив их глазами. — Все обошлось. Но, конечно, не стоило нам так рисковать.

— Да какой тут риск! Мы же обо всем договорились.

— Да, но если б ты через мою голову не оставила этому психу компьютерное письмо, я бы в жизни на это не пошел.

— Чтобы не рисковать молодой, цветущей девушкой, — сообразила я.

— Вот именно. Хорошо еще, что я почувствовал, как ты собираешься провести меня с этим твоим «я ничего больше не буду предпринимать, не посоветовавшись с вами», — цитата была произнесена с крайним ехидством.

Я улыбнулась:

— Вы тоже психолог и догадались, что я у ж е кое-что предприняла. Но согласитесь, что риска не было. Даже противно немножко. Обманула человека, ничем не рискуя. Но я ведь обещала Софье Александровне…

— Ну, если наличие риска тебя утешит… Откровенно говоря, мне следовало выйти несколько раньше, а я в какой-то момент растерялся. Недаром считается, что хирург, например, не имеет права делать операцию человеку, который… — мой собеседник запнулся, — в котором принимает слишком живое участие.

— А вы слишком дорожите молодыми, цветущими девушками, это я заметила. Знаете, Павел Сергеевич, что еще меня радует? Теперь Костик вынужден будет прекратить свои махинации, и Светлана Петровна успокоится. Хоть вы и не занимаетесь хозяйственными преступлениями, но он не захочет уж так нагло рисковать.

— Да уж надеюсь. Иначе его быстро приструнят, так ему и передай. Это только сейчас я спущу все на тормозах. Интересно другое — что ваш Витя скажет о втором убийстве?

— Втором убийстве? — мой голос дрогнул, а сердце бешено застучало.

— Прости, я не хотел тебя пугать. Тебе и так сегодня досталось. Просто я почти уверен, что ваш коммерческий директор утонул не случайно. Наверняка Витя ему помог. Другой вопрос, что тут ничего не докажешь, так что я особо копать не собираюсь. Для приговора вполне достаточно того, что мы сегодня записали.

Я вздохнула.

— Тебе что, теперь и его жалко? — удивился Нецветаев. — Я считаю, у нас с тобой сегодня великий день. Такое дело завершили, и так классно. Я полагаю, это следует отметить. Рабочее время мое истекло, так что дела могу отложить на утро, а сейчас хочу пригласить тебя в ресторан. Событие того стоит! И не называй меня больше Павлом Сергеевичем, а? Не такой уж я старик. На «ты» и Паша.

И он весело засмеялся.

— Простите, — тихо сказала я, — но я бы хотела побыть одна.

Нецветаев помрачнел, постучал пальцами по столу, потом неожиданно спросил:

— Уверена?

— Вполне.

— Ну, хозяин — барин. Раз так, отправлюсь допрашивать твоего ухажера. Спокойной ночи, Надежда!

И он ушел. Он ушел, а я достала сверток, полученный от Софьи Александровны, и разложила его содержимое на столе. Тетрадь, фотографии, справки. Возможно, завтра Павел Сергеевич спохватится и решит забрать это или скопировать. Но пока оно мое, и только мое. Моя наставница права — людьми манипулировать очень легко. Разумеется, требуется приложить некоторые усилия, однако в данном случае я имею готовый материал. Вот Зинаида Ивановна, вот Андрей. Они говорили со мной совсем недавно, и я поняла, что они к моим услугам. Правда, Костик ускользает, поскольку вынужден будет вести добропорядочную деловую жизнь, однако это ненадолго. Он быстро придумает новые финты, а я сумею их обнаружить и получать с этого доход. А вот фотографии, благодаря которым я всю жизнь смогу держать в руках человека, нанесшего мне самый страшный для меня удар. Он разбил мое сердце, я же легко сумею разбить его жизнь. Как все это просто, господи!

Я вытащила из духовки железный противень и положила свое богатство туда. Потом взяла спичку, зажгла и поднесла к листам. Тетрадь, от которой я оторвала обложку, занялась почти сразу. Неохотнее всего горели снимки. От них распространялся удушливый запах, и я открыла окно. Пришлось зажечь новую спичку, потом еще, а через какое-то время от наследства Софьи Александровны осталась лишь горстка пепла. Я смыла этот пепел в унитаз и спустила воду. «Вот и все», — вслух произнесла я.

В ответ на это другое наследство — старый беззубый пекинес — примчалось ко мне, волоча за собой поводок. Я взяла в левую руку поводок, а в правую старого подслеповатого кота, и мы все вместе спустились во двор на вечернюю прогулку.