Сплетни нашего городка

Дженни Сью обернулась.

– Принимай меня такой, какая я есть, или не принимай совсем. Отныне это мой девиз.

– Тогда и живи с последствиями своей глупости, а я позабочусь о том, чтобы ты не получила ни цента, пока не образумишься, – пригрозила Шарлотта. – Я точно знаю, что у тебя в кошельке нет и тысячи долларов.

– Ты рылась в моих вещах? – Дженни Сью не верила своим ушам.

– Я называю это защитой собственной дочери, – сказала Шарлотта.

– Я всегда могу устроиться официанткой.

Шарлотта прижала руку ко лбу и тяжело опустилась на кухонный стул.

– Нет, ты меня погубишь. Не знаю, почему Бог не дал мне послушную дочь, мое продолжение, вместо того чтобы подсунуть мне перевоплощенную свекровь.

– Мне очень жаль, что ты не получила то, чего хотела. – Поднимаясь по лестнице, Дженни Сью расслышала, как еще одна чашка ударилась о стену, а потом воцарилась гробовая тишина.

– Жестокая любовь, – пробормотала Дженни Сью. – Что ж, мама, это относится к нам обеим.

Спустя пятнадцать минут она уже была в гараже с сумочкой через плечо и чемоданом в руке. Через три часа ежедневный автобус должен был проехать через Блум по пути в Суитуотер, а затем на Абилин. Она собиралась купить билет до Абилина, провести остаток дня в бюро по трудоустройству, а уж потом решать, что делать дальше. Она надеялась, что найдет какую-нибудь работу – пусть даже официанткой или уборщицей в гостинице, – пока не появится возможность использовать свой диплом в любой сфере бизнеса.

Но для начала она намеревалась потратить несколько долларов на приличный завтрак в кафе. А после этого отправиться на кладбище навестить могилу дочери, чтобы потом сесть в автобус и уже никогда не оглядываться назад.

– Эй, Фрэнк, полагаю, мне можно взять машину? Я оставлю ее на автобусной станции, – сказала она, дойдя до гаража.

Фрэнк, склонившийся над маминым «кадиллаком», медленно выпрямил спину, придерживая рукой поясницу. Он всегда был высоким, худым и долговязым, но сейчас, глядя на него, она вдруг осознала, как сильно он постарел за последние пару лет. Работа на ее мать состарила бы любого. Черт побери, ведь они с Мейбл практически вырастили ее. Морщины глубокими бороздами прорезали его длинное, тонкое лицо, а волосы полностью поседели.

Он удивленно поднял бровь.

– И куда ты направляешься? Мейбл рассказала мне о твоих бедах, дочка. Ты должна остаться здесь, где тебя любят.

– Я не могу так жить, Фрэнк, – призналась она.

– Подожди, пока Дилл вернется домой, милая. Он все уладит между вами. Мама одумается и разрешит тебе есть бекон. – Фрэнк ухмыльнулся. – Не помню, чтобы ты когда-нибудь бунтовала в подростковую пору. Почему вдруг сейчас?

– Дело не в беконе. Я с удовольствием сяду за руль старого грузовика.

Никки зашел в гараж и швырнул в кабину грузовика рабочие перчатки.

– Мне нужно съездить в магазин за удобрениями, так что буду рад подвезти тебя до Блума, но автобус приедет не раньше чем через несколько часов.

– Спасибо тебе. – Дженни Сью забросила чемодан в кузов.

Никки пригладил темные волосы кончиками пальцев. Лицо у него было угловатым, с едва заметной ямочкой на подбородке, а накачанные мускулы свидетельствовали о том, что он выкладывается по полной на своей работе.

– Куда именно ты хочешь поехать, чтобы дожидаться автобуса? – Он распахнул перед ней дверцу кабины, потом уселся за руль, нацепил солнцезащитные очки в круглой оправе и завел мотор.

– «Мейн-стрит кафе», – сказала она. – Ты будешь проезжать мимо по дороге через город.

– Бывал там много раз. Обожаю их завтраки. Лучшие оладьи в Техасе.

– Спасибо за наводку. – Мысль о пропитанных сливочным маслом оладьях, залитых теплым сиропом, почти стерла горький привкус недавней ссоры с матерью.

Старый грузовик с грохотом остановился перед кафе. Никки выпрыгнул из кабины, достал из кузова чемодан Дженни Сью и поставил его на тротуар, пока она вылезала из грузовика. Она подхватила чемодан и направилась к первой открытой кабинке кафе, где поставила его на противоположное сиденье, и взяла в руки меню, втиснутое между бутылкой кетчупа и салфетницей.

– Что вам предложить? О боже, я даже не узнала тебя, Дженни Сью, – воскликнула официантка.

– Здравствуй, Элейн. Я слышала, теперь это заведение принадлежит тебе. Так ведь? – спросила Дженни Сью.

– Верно. Купила его в прошлом году, когда муж погиб в автокатастрофе. Страховая выплата не будет поддерживать меня всю оставшуюся жизнь. Все, чем я раньше занималась, – это убирала дом, стояла у плиты и растила двоих детей. Подумала, что смогу управлять кафе, и вот я здесь. Мама присматривает за моими мальчишками, а Крикет Лоусон осталась работать на полставки.

Дженни Сью заглянула в меню.

– Мне очень жаль, что так случилось с твоим мужем, но хорошо, что ты взяла под контроль собственную жизнь. И какое счастье, что твоя семья тебе помогает.

– Без них я бы не справилась, – согласилась Элейн.

– Пока мы ехали сюда, Никки сказал, что мне нужно взять большой деревенский завтрак, так что я последую его совету и, может, добавлю еще большой стакан молока.

– А кофе?

– Нет, спасибо, только что выпила несколько чашек, – ответила Дженни Сью.

– Тогда я мигом.

Элейн не сильно изменилась с годами. Она училась в той же школе, что и Дженни Сью, только на несколько классов старше, и всегда была очень милой, но как-то не вписывалась в компанию популярных девушек. В ту пору она носила длинные темные волосы, а теперь – короткую стрижку и набрала, наверное, фунтов двадцать [14] , не меньше. Дженни Сью стало интересно, пилит ли мать Эйлен свою дочь за лишний вес.

14

Около 9 кг.

– Так, так, так! Уже покидаешь нас? А ведь только вчера приехала. – Летти спихнула чемодан и уселась напротив Дженни Сью. Коротышка, такая же круглая, как Мейбл, все с той же экстравагантной ретропрической, Летти как будто застыла в одном возрасте и теперь сошла с картинки из детства Дженни Сью.

– Да, мэм, – ответила Дженни Сью. – Как поживаете, миз Летти? [15]

– Элейн, мне большую порцию оладий и двойной бекон, – крикнула Летти через весь зал.

15

«Миз» – нейтральное обращение к женщинам в Америке, не акцентирующее их семейный статус.