Сподвижники Чернышевского
Шрифт:
Наши политические требования, — продолжает Заичневский после минутной паузы, — более последовательны, нежели в воззвании «К молодому поколению». Не понимаю, к чему эта дряблость и нерешительность? Хотят власти, действующей в интересах народа, и тут же пункт: сокращение расходов на царскую фамилию. Пять миллионов в год вместо пятидесяти! Нет, мы республиканцы. С Романовыми надо покончить навсегда. Федеративный союз свободно управляющихся областей при сохранении на первых порах централизации — вот наша программа.
— Кто же, по-вашему, должен осуществить переворот в России, где главная сила революции? — спрашивают Заичневского.
— Главная сила — народ! Разве не ясно сказано это в «Молодой России»? Народ веками
— Но кто же ее возглавит? Кто организует народ?
— Об этом уже подумали передовые люди нашего времени, — отвечал Заичневский. — Читали «Ответ Великоруссу»? Он подписан псевдонимом «Один из многих». Кто бы он ни был, вопрос поставлен верно. Автор пишет, что дело настоящих сторонников народа— организовать борьбу, возглавить ее. К этому он и призывает передовых людей. Но разве не к этому же зовет «Молодая Россия»? Ни в одном издании, претендующем на роль программы, вы не найдете требования диктатуры. Мы его выдвигаем. Но не подумайте, что это новость в нашей социалистической литературе. Загляните в «Современник» 1858 года. Там, в статье «Кавеньяк», известный всем автор упрекает французских революционеров сорок восьмого года в нерешительности, в том, что они не захватили власти и не установили диктатуры. Вспомните ранние статьи Герцена о той же революции. Разве нет в них того же упрека? Мы решили извлечь уроки из ошибок минувшей французской революции.
Все жарче разгораются споры. Они очень полезны. С их помощью выясняется, что Заичневский и его друзья действительно не оригинальны. Их задачей было сконцентрировать все лучшее, что было в легальной и подпольной литературе и, переработав в виде манифеста, определить конечную цель движения, силы революции, дать оценку современным революционным изданиям, призвать к созданию революционной партии.
— Критиковать других очень полезно, однако и самим следует избегать ошибок, — раздаются голоса.
— Каких? Каких? — волнуется узник.
— Понимаете, Заичневский, вы ставите революционную партию в положение полководца, начинающего сражение без армии. У вас все правильно, покуда речь идет о кульминации борьбы и о завершении революции. Но вы почти не задумываетесь над тем, как ее начать. Что же получается? Неприятеля, вооруженного до зубов, готового к бою, вы предупреждаете о близком сражении, сражении генеральном. Отлично! Но собственные наши войска ведь еще в глубоком тылу. Они не мобилизованы. На фронте только передовой отряд, маленькая горсть. Подобная тактика заранее обрекает революционеров на изоляцию и поражение. Ведь не станет же правительство ждать, пока мы соберемся с силами.
Заичневский не знает, что возразить на это. Особенно сильно поколебали его Утин и Слепцов. Оба они по совету Чернышевского посетили Тверскую полицейскую часть, специально приехав поодиночке в Москву. Было это еще в мае. Многое узнали от них тогда Заичневский и его товарищи. Разговоры, понятно, велись в строгой тайне. Составители манифеста «Молодой России» впервые услышали о «Земле и воле» как о всероссийской организации во главе с Центральным народным комитетом. Утин и Слепцов поведали о том, что Чернышевский назвал авторов манифеста «нашими лучшими друзьями»,
но собирался в особой прокламации предостеречь их от преждевременных выступлений.Теперь Заичневский с помощью деятелей «Земли и воли» мог лучше оценить обстановку в стране. А обстановка в начале 1862 года складывалась не в пользу революционной партии. Оправившись после крестьянских и студенческих волнений 1861 года, правительство переходило в наступление. Движение в деревне еще продолжалось, но шло на убыль. Только к весне 1863 года революционеры ожидали нового подъема. К тому же сроку ожидали восстания в Польше и Литве.
До этого времени революционерам важно было сохранить силы, не останавливая подготовительной работы в подполье. Необходимо было оттянуть наступление реакции. В интересах ожидаемой революции важно было продлить состояние политического кризиса, колебаний в «верхах».
— Вы совсем не думаете о тактике, — говорили Заичневскому.
Однажды в камеру Заичневского принесли свежий номер «Колокола». Славутинский читал вслух:
«Вы нас считаете отсталыми, мы не сердимся на это, и если отстали от вас в мнениях, то не отстали сердцем, а сердце дает такт».
Издатель «Колокола» встал горой на защиту «Молодой России», обвиняемой в «поджигательстве» и «кровожадности». Но Герцен все-таки не удержался от упреков. «Молодая Россия» казалась ему вариацией западноевропейского социализма. Ее авторы, по мнению Герцена, не вышли из рамок книжного понимания революции и по молодости лет увлечены риторикой. Программа должна быть понятна народу — без этого революционеры обречены на одиночество, и на их долю останутся одни заговоры, дворцовые перевороты.
Герцен был против открытой проповеди революционного насилия. Насилие порой бывает неизбежным. Возможно, так будет и в России, но «выкликать его в самом начале борьбы, не сделав ни одного мирного усилия, так же нерасчетливо, как неразумно пугать им».
Главной ошибкой издателей манифеста, по мнению Герцена, была несвоевременность их выступления. «Всякое преждевременное выступление — намек, весть, данная врагу».
— Нет худа без добра! — не сдавался Заичневский. — Хоть и допустили ошибки, но все-таки неплохо, что вышел наш манифест. По крайней мере развязались языки, и теперь многое представляется в ином свете!
Действительно, многое прояснилось теперь для авторов «Молодой России». Оказывается, Герцен при всех заблуждениях в вопросе о насилии все-таки прав. Время для открытого объявления войны «императорской партии» еще не наступило. К тому же выяснилось, что Герцен активно поддерживает «Землю и волю», собирается печатать ее материалы.
А главное — выяснилось, что существует уже всероссийская революционная организация! Цели ее те же, что и у «Молодой России». Значит, остается взяться за дело. К концу мая организация Заичневского уже вошла в состав «Земли и воли». На нее была возложена задача установления связи революционеров севера и востока России с Москвой. Работа закипела. В Поволжье, не теряя времени, отправились Покровский и Понятовский. Добились взаимопонимания и с бывшей «Библиотекой казанских студентов». Теперь это уже не замкнутый кружок, а московское отделение «Земли и воли». Все эти годы Мосолов и Шатилов готовили свою организацию к большому делу и теперь активно вели работу, подчиняясь главному центру.
Но по-настоящему развернуть дело не удалось никому. На революционное подполье со всей силой обрушилась царская полиция. Летом 1862 года были разгромлены основные силы «Земли и воли». Жандармы напали на след главных деятелей тайного общества. Начала работать следственная комиссия под председательством князя Голицына. Палачи вырывали из рядов революционной партии одного вожака за другим. Тяжелые двери казематов захлопнулись за Чернышевским, Николаем Серно-Соловьевичем, Сергеем Рымаренко. Та же участь постигла многих других революционеров.