Спокойной ночи

Трое. Оставалось трое: Херб, Эдди и Морри. Кто из них?

Рост. Вот это может помочь, если он снова представит себе фигуру и соотнесет ее с дверным проемом, рост... Эдди и Херб — оба высокие, Морри — низкорослый. Возможно, Эдди кажется выше, чем есть на самом деле, поскольку он худой. Но в действительности он был...

Дентон заставил себя вернуться к реальности. Мысли его мешались, но он не мог отпустить свой разум в блаженное забытье до тех пор, пока не узнает.

Снова в тумане возникла фигура, потом он вписал ее в дверной проем, и тут он увидел ясно, что фигура высокая.

Высокий.

Эдди или Херб. Херб либо Эдди.

Теперь их было двое: либо один, либо другой. Он попробовал наложить реальные фигуры каждого на силуэт, но мешало пальто. Было невозможно отличить их одного от другого.

А смерть подходила все ближе, окутывала его словно туман, поднявшись от ног к животу. Уже скоро.

Он попытался представить все снова, воссоздать каждый миг в деталях. Дверь отворилась, темная фигура застыла, сверкнула вспышка...

Справа от фигуры!

— Херб! — вскричал он.

Это не мог быть Эдди. У Эдди не работала правая рука: он не сумел бы ею ни поднять оружие, ни спустить курок. Это был Херб.

Вместе с его криком — криком шепотом — туман развеялся, и фигура исчезла. Вновь вернулись изображение и звук, и он услышал песню Лизы Лайл. Это был последний номер программы. Уже почти девять — он сидит здесь раненый почти час.

Лиза Лайл закончила, раздались слишком громкие аплодисменты, и он увидел себя целого и невредимого, улыбающегося и машущего публике в студии и этому Дону Дентону, лежащему дома в кресле.

Он смотрел на свое изображение. Это был он! Он в шесть часов, за два часа до выстрела, — и он мог еще все изменить, задержать, предотвратить.

Мечта и реальность, желание и факт, необходимость и правда причудливо мешались в его голове. Он сам уже был почти нереален, от него оставался лишь этот экранный двойник.

И этого двойника следовало предостеречь.

— Это Херб! — взывал Дентон. — Это Херб! Окружающий мир гас, а он из последних сил шептал:

— Будь осторожен! Это Херб!

"На этом шоу заканчивается, ребята”, — ответил двойник.

— Не ходи домой! Послушай! Это Херб! “Надеюсь, вы получили удовольствие”, — продолжал двойник, улыбаясь ему.

— Постой! — прохрипел Дентон.

Двойник беззаботно махнул рукой, словно призывая Дентона не глупить и ни о чем не беспокоиться.

«Пока!»

Он должен был выкарабкаться, он должен был жить, он должен был предупредить сам себя, что нельзя приходить вечером домой. Там, на телеэкране, был настоящий Дон Дентон, а рядом с телевизором стоял телефон.

— Помоги! — вскрикнул Дентон. — Позвони! Позвони! Помоги!

Ему показалось таким естественным, что тот настоящий Дон Дентон сейчас возьмет трубку и вызовет врача.

Но вместо этого он лишь махнул рукой и прокричал:

«Спокойной ночи!»

Глупый и ничего не ведающий двойник посылал с экрана воздушный поцелуй умирающему в кресле человеку.

— Помоги! — прохрипел Дентон, но слова эти утонули в потоке крови, хлынувшей у него изо рта.

Двойник таял, становясь все меньше и меньше по мере того, как отъезжала камера.

«Люблю тебя! Люблю тебя! — кричал крошечный исчезающий человечек мертвецу в кресле. — Спокойной ночи! Спокойной ночи!»