Спор богинь
Шрифт:
– Ну, допустим, вас направляют вместе с полком куда-нибудь в дальние края. Жена и маленькие дети сразу же станут вас стеснять.
– В такой ситуации мне просто пришлось бы выбирать – оставить вас дома, в Англии, или подвергать всем неудобствам, какие приходится переносить в походах женам военных.
Не успела Астара возразить, как он закончил свою мысль:
– Но в моей ситуации все обстоит немного иначе, так как маловероятно, что королевская гвардия будет когда-либо направлена в Индию или в другой Богом забытый край. У меня нередко создается впечатление, что
– Ваш полк отличился при Ватерлоо, и там, как я понимаю, вы тоже были украшены – наградой.
– Там было просто здорово! – воскликнул Лайонел, и его глаза зажглись восторгом. – Пожалуй, больше никогда в жизни я не испытывал такого подъема.
Он увидел, что Астара приготовилась его слушать, и, чуть помедлив, стал рассказывать.
– После битвы все только и говорили, что об ужасах, о бойне, об убитых и раненых, а мне больше всего вспоминается охвативший меня тогда восторг!
Астара чуть заметно улыбнулась, потому что в его голосе и теперь звучало воодушевление.
– Возможно, я был слишком молод, – продолжал Лайонел, – но мне ни на секунду не пришла в голову мысль о нашем поражении. Да и потом, с нами ведь был сам Веллингтон! Разве можно было не верить в победу, если он возглавлял наше войско?
По его тону, по сиянию глаз нетрудно было понять, что он любит по-настоящему – свой полк, солдат, которыми командует, и генерала, который командует им.
Астара не могла прогнать от себя впечатление, хотя не стала говорить о нем вслух, что жена всегда будет стоять для Лайонела на втором месте и, что его основное жизненное призвание не любовь, а война.
Уильям прекратил беседу с дядей, поднялся с кресла и подошел к их столику.
– Что-то не слишком далеко вы продвинулись с вашим уроком, – недовольным тоном произнес он.
– Мы разговаривали, – с вызовом ответил Лайонел.
– Я уже заметил, – отозвался Уильям. – Пожалуй, я присоединюсь к вам.
Он отодвинул стул и уже собрался сесть рядом с ними, но тут Астара встала.
– Я уверена, что все вы устали после поездки на ярмарку, – заявила она, – так что я, пожалуй, попрощаюсь с вами и дядей Родериком и пойду к себе.
– Нет, не покидайте нас! – резко сказал виконт, и ей показалось, что это скорее приказ, чем просьба.
И поэтому она не удостоила его ответом, а направилась к своему опекуну.
Он поднял голову и посмотрел на нее, а потом поднялся. В его глазах она прочла безмолвный вопрос.
Астара знала, что опекун, с его острым умом и поразительной проницательностью, особенно если дело касалось его воспитанницы, уже понял, что в этот вечер она получила целых два предложения руки и сердца.
– Доброй ночи, дорогой дядя Родерик!
– Доброй ночи, моя милая девочка, – ответил он. – Приятных тебе снов.
– Если уж я увижу сон, – ответила Астара, – пусть в нем мне приснятся вещи, которые нам с вами еще предстоит завершить. Вы ведь знаете, что мы выполнили пока что далеко не все из наших планов.
По его лицу промелькнуло на миг сожаление, он явно понял, что она ответила отказом обоим его племянникам или, по крайней мере, не дала
согласия.Поцеловав воспитанницу в щеку, он тихо процитировал стихотворную строку:
– «Робка, капризна и жестока»!
– Все-таки неплохо быть женщиной, – твердо заявила Астара. – Много своих преимуществ.
Она заметила, что лукавый огонек вновь вернулся в глаза сэра Родерика, и после этого грациозно попрощалась с Уильямом и Лайонелом и оставила салон.
Однако сон никак не шел.
Астара долго лежала и вспоминала странные события минувшего дня и ее посещение старой мельницы. И все время в сознании крутился настойчивый вопрос – как ей еще раз увидеть Вулкана Уорфилда?
Сомнений быть не могло – ей хотелось этого. Он заинтересовал ее и вообще оказался совсем не таким, как она ожидала.
Кто бы мог догадаться, что он не просто “шляется” без всякой цели по свету, как считали его родственники, а пишет книги и занимается живописью? А его картины? Они наверняка вызовут немалый интерес и яростные споры.
Вслед за своим отцом она испытывала большое уважение к Ассоциации исследователей внутренних районов Африки. Отец всегда с энтузиазмом отзывался об Ассоциации и считал благородными ее старания познакомить с отдаленными уголками мира тех людей, кто не имел достаточных средств и мог путешествовать только в своих мыслях.
Примерно такие же аргументы приводила и мать Астары, когда постоянно упрашивала отца написать о своих экспедициях, чтобы другие люди тоже могли насладиться романтикой странствий.
– Возможно, Астара сделает это вместо меня, когда подрастет, – отвечал отец.
– Почему бы и нет? – улыбалась мать. – И все-таки нельзя забывать о том, что многие люди станут читать твои труды, но никогда не возьмут в руки сочинение, написанное женщиной.
И теперь Вулкан сделал то, что не успел отец Астары, и она знала, что не найдет покоя, пока не прочтет его книгу и не увидит остальные его картины.
На следующий день Астара никак не могла решить, как бы ей потихоньку улизнуть от дяди и кузенов и побывать еще раз в Литл-Милдене.
Утром они вчетвером отправились на верховую прогулку. Затем был устроен ленч для соседей, обнаруживших, что сэр Родерик снова появился в Уорфилд-хаузе. Они уже с неделю как засыпали приглашениями его и Астару.
Однако сэр Родерик уклонился от их гостеприимных призывов, предложив взамен собственные, и, когда во время ленча за столом собралось около двадцати гостей, владельцев соседних усадеб, Астара с легким удивлением заметила, с каким благоговением все смотрят на ее опекуна.
Как-то, еще в Париже, она сказала ему:
– У вас, дядя, вокруг головы золотая аура, а для большинства людей это священная эмблема.
В ответ он расхохотался, но она поняла, что он и сам прекрасно знает об этом. Дяде, несомненно, нравилось видеть на лицах окружающих уважение и даже благоговение перед его богатством.
После ленча гости пожелали осмотреть дом, а когда они наконец с явной неохотой разъехались, день почти уже закончился.
– Не желаете прогуляться по саду? – предложил Астаре виконт.