Спорные тайны. Часть 1

– Такого не будет никогда, - горячо возразила мне девушка, - ранцузы - самая храбрая и воинственная нация и она не допустит, чтобы враг оказался у ворот ее столицы.

– Дай Бог, дай Бог, - сказал я, - а что у нас сегодня по плану работы?

– Сегодня мы выезжаем в Париж. Послезавтра воздушный праздник в твою честь на аэродроме Ле Урже. Сможешь показать свое мастерство летчика, - улыбнулась Мариэтт, - и я хочу полетать с тобой на самолете.

Ничего себе. То, что я летчик-космонавт, еще не говорит о том, что я летчик. Хотя, мне удалось совершить посадку в ручном режиме на "буране", то я могу считать себя летчиком. Не думаю, что самолеты Ранции намного сложнее самолета ЯК-55, на котором я учился летать. Главное, не выжимать из предоставленного самолета то, что он не может выжать, чтобы не свалиться камнем с неба. Летать придется без парашютов, они пока не стали обязательным атрибутом летательных аппаратов.

– Я слышал, что по маршруту Ерлин - Ариж летает пассажирский самолет "Нкерс", - спросил я у Мариэтт.

– Летает, но он всего лишь шестиместный и билеты очень дорогие, - запротестовала мой секретарь.

– Неужели ты думаешь, что правительство Ранции настолько бедно, что не сможет купить нам билеты на самолет?
– улыбнулся я.

Мариэтт позвонила в посольство и заказала билеты на самолет. Вылет сегодня. Время в пути четыре часа.

Честно говоря, с авиацией я погорячился. Авиация того времени совершенно не напоминает тот комфорт, в котором сейчас совершаются перелеты. Небольшая кабина, неудобные кресла, отсутствие удобств, достаточно прохладно в полете. По совету людей бывалых мы взяли в полет термос с кофе и бутерброды. Лучше бы я не пил это кофе. Сходить все равно было некуда. Похоже, что не я один думал о прогулке по самолету.

Самолет взлетал с трудом. При взлете были огромные воздушные ямы, и приходилось делать судорожные вдохи, чтобы преодолеть то состояние, когда ты падаешь, а все твои внутренности поднимаются вверх, а потом наоборот. Через два часа была сделана посадка на промежуточном аэродроме, где вышли два пассажира и добавились новые попутчики. Зато все следующие дальше с огромным удовольствием сходили избавиться от излишков выпитого кофе.

Оставшиеся два часа мы летели, уже зная особенности полета. Как говорят, лучше плохо лететь, чем комфортно сидеть в купе больше суток, вдыхая запах горелого угля.

Оставшиеся до воздушного праздника сутки мы потратили на осмотр достопримечательностей Арижа.

Поднялись на холм Онмартр, где был обезглавлен первый епископ Арижа де Сент Ени. Освященное место привлекало художников и писателей, всех тех, для кого творчество составляло основное занятие. Множество гениев вышло из этих узеньких улочек с многочисленными кафе и забегаловками, и множество гениев так и не смогло вырваться с Онмартра. У подножия холма площадь Игаль (place Igalle), вокруг которой кварталы красных фонарей. Но туда меня не пустила Мариэтт.

– Нечего тебе там смотреть, - отрезала она, - разврат я могу устроить и у нас в номере.

Мы совершили прогулку по Атинскому кварталу (Quartie Atine), поглядели на Орбонну, теологический колледж, преподавание в котором в старину велось на латыни и на открытом воздухе. Заглянули в Пантеон посмотреть на плиту того, кто приходил в Оскву, чтобы подразнить усского медведя, а потом прятался от него на острове Святой Елены.

Для одного дня прогулок по Арижу впечатлений было достаточно. Я спал, обняв во сне Мариэтт, и мне снилось партсобрание, на котором утверждали мою партийную характеристику для выезда по туристической путевке в капиталистическую страну.

– А если вас постарается искусить какая-нибудь представительница чуждого нам капиталистического мира. Что вы будете делать?
– спросил меня секретарь партбюро.

– Я ее проигнорирую, - бодро ответил я.

Характеристику утвердили, а рядом со мной спало прелестное создание чуждого нам капиталистического мира.

Воздушный праздник

В десять утра мы уже были в Ле Урже. Почти весь свет и бомонд собрался на приготовленных деревянных трибунах, чтобы посмотреть искусство летчиков Ранции.

Немного поодаль возвышалась махина "бурана", уменьшая и без того маленькие фигурки людей и представленные самолеты.

Мариэтт находилась на трибунах, а я в своем летном костюме стоял у приготовленного для меня биплана "Ьюпор-17" и слушал объяснение летчика-инструктора об особенностях управления самолетом. В принципе, если человек умеет ездить на велосипеде, то он сумеет поехать и на мотоцикле. Не такое уж сложное управление "Ьюпора" я освоил налету и немного порулил по свободной полосе. Все нормально, и я приготовился ждать объявления моего вылета.

Высоко в небе летали два истребителя с ранцузскими и ерманскими опознавательными знаками. "Ерманец" попался упорный и никак не хотел поддаваться "ранцузу". Бой шел нешуточный. Амбиции и стремление к победе обоих были высокими. Еще чуть-чуть и бойцы пойдут в лобовую атаку. Но вот они оба прекратили атаки и вместе приземлились под аплодисменты собравшихся.

Ведущий шоу объявил:

– Колонель Снежинин, тот, который управлял самолетом-гигантом, сейчас покажет свое искусство на истребителе "Ьюпор".

Эхо громкоговорителя разнесло звук по всему аэродрому. Я отжал от себя сектор газа и начал разбег. Самолет легко оторвался от полосы, и я круто начал набирать высоту, делая круги над центром аэродрома. В течение десяти минут я набрал высоту до четырех тысяч метров и свалил самолет в крутое пике под углом до шестидесяти градусов. Мотор ревел, но ревел ровно и уверенно. На высоте примерно в пятьсот метров я вывел истребитель из пике и сделал подряд три "мертвые" петли. Затем набрал высоту до тысячи метров и стал выполнять переворот Иммельмана, бочку, перевороты и повороты на горке и под конец сделал колокол, когда самолёт находится носом вверх на нулевой скорости, а хвост раскачивается из стороны в сторону как язык колокола.

Посадка прошла в полной тишине. Я даже удивился. Неужели я плохо выступил? Наконец, ведущий шоу просто закричал в микрофон, что до этого никто еще не видел такие фигуры пилотажа и все находятся в диком восторге от того, какие возможности имеет современный самолет Ранции. Подошедшие пилоты с чувством пожали мне руки и сказали, что восхищены моим полетом. Командир эскадрильи, полковник, взял с меня слово, что я выступлю с лекцией перед пилотами эскадрильи и расскажу о фигурах, выполненных сегодня мною.

Подбежавшая Мариэтт вся была в слезах. Какой-то специалист рядом с ней сказал, что летает самоубийца и что ему сегодня не сносить головы. Поэтому она сразу прибежала ко мне и стала брать с меня слово, что я больше никогда не буду так летать. Я дал ей такое слово. Я больше не буду так летать. Я буду летать намного лучше. И раз уж у меня есть звание летчик-космонавт, то я должен стать настоящим летчиком.

После обязательного фуршета по окончании шоу мы ехали на автомашине в Ариж. Мариэтт дремала, склонившись на мое плечо, а я думал о том, что не зря мне был дан фильм об истории Земли за первые полвека прошлого столетия. Кто-то предполагал, что противовес планеты Земля окажется точно такой же и мне придется встретиться с такими же людьми как я, живущими много позже или намного раньше, чтобы можно было поучиться у них или сделать работу над ошибками прошлого и настроить наши часы на одно и то же время.