Спортсмены

Богадельня... подлинная богадельня... Лишь редкие посещения португальского мастера Люпи скрашивали жизнь Алехина. Уже несколько месяцев как кончилась война, а жизнь Алехина ничуть не изменилась. Если говорить прямо - изменилась к худшему, и все из-за этого проклятого лондонского конфликта.

Летом 1945 года в Португалию пришло письмо, содержание которого вселило истинную радость в сердце Алехина. В конце декабря и начале января в Лондоне и Гастингсе будут проведены два международных шахматных турнира, участвовать в них приглашается и чемпион мира. Как не обрадоваться! После стольких мучительных лет бездействия, после страшной ссылки в Эсториаль вновь деятельность. Первые послевоенные турниры, встречи с шахматистами многих стран. А дальше будет еще лучше. Возродится шахматная жизнь, вместе с ней возродится и шахматный король. Прочь уныние, терпеть осталось недолго. Каждый день Люпи сообщает новости: кто будет играть в Англии, как идет подготовка.

– Нужно обязательно хорошо сыграть в Лондоне, - решает Алехин. Есть еще идеи, вот только бы физически окрепнуть. Вспоминаются давнишние анализы вариантов, открываются новые ходы. Дебютная подготовка достаточна. Одновременно приводится в порядок гардероб - поизносился. Ничего, в Лондоне подкреплюсь!

В один из дней Люпи приносит письмо... Уже по виду португальца Алехин понял - произошло что-то страшное. В письме организаторы пишут: ввиду ультимативного требования американцев вынуждены отказаться от приглашения Александра Алехина. Как это может быть?!
– не понимает в первый момент Алехин. Чемпиона мира не пускают в турнир!.. Позже в Лондоне было много споров. Вдохновляемая американцами Р. Файном,

А. Денкером и Г. Штейнером группа неуместно энергичных шахматных мастеров самовольно взялась судить Алехина - его выступления в турнирах в годы войны расценили как коллаборационизм. При этом забыли об участии многих других мастеров в тех же турнирах. Когда позже той же группой было предложено снять с Алехина звание чемпиона мира и разыграть его между несколькими гроссмейстерами, список включал и Р. Файна. Смысл этого позорного судилища стал ясен.

Униженный и оскорбленный проводил свои дни в холодном номере Эсториаля шахматный король. Часто приходила мысль о самоубийстве - что мучиться, чего дальше ждать? До отчаяния доводили сердечные боли, приступы гипертонии. Покончить разом со всеми муками, не будет больше ни физических терзаний, ни моральных.

В один из таких вечеров в дверь постучала горничная. Телеграмма... Уже первое слово наполнило износившееся сердце Алехина неповторимой радостью. Удивленная, глядела горничная на этого больного человека, с трудом сдерживающего рыдания.

Телеграмма гласила:

«Я сожалею, что война помешала нашему матчу в 1939 году. Я вновь вызываю вас на матч за мировое первенство. Если вы согласны, я жду вашего ответа, в котором прошу указать ваше мнение о времени и месте матча.

4 февраля 1946 года. Михаил Ботвинник».

В этих коротких строках была отображена любовь, которую питали к Алехину советские шахматисты, несмотря на четвертьвековую разлуку. Эта любовь к великому шахматисту выразилась впоследствии и выражается сейчас в виде гигантских турниров, посвященных его памяти, его книг, изданных огромными тиражами, в изучении его содержательных партий. Пока будут живы шахматы, будут вспоминать во всех концах земли неповторимого шахматного гения - Александра Алехина!..

Какой крик подняли те, кто хотел голосованием расправиться с шахматным королем! «Мы осудили Алехина, а русские его поддерживают. Международная шахматная федерация не разрешит проводить этот матч». Вспомнили и о федерации, а ведь только что они наплевали на ее существование, устроив самовольное судилище!

Но, конечно же, нашлись трезвые люди, приветствовавшие этот гуманный акт советского чемпиона. «Россия, как заботливая мать, поддержала блудного сына в самый трудный для него момент», - написала чешская газета, и эти строки растрогали Алехина.

Вновь признание! Ботвинник спрашивает: где играть? Что за вопрос: конечно, в Москве. Только нужно приехать на несколько месяцев раньше, привыкнуть, посмотреть все. Скольких друзей посетить! Затуманенному слезами взору Алехина мерещились Охотный ряд, Кремль...

Ботвинник - опаснейший шахматный боец! Люпи принес запись его последних партий - как умеет этот выдающийся гроссмейстер сочетать глубину стратегических замыслов с изобретательными тактическими ударами. Ничего, я еще продержусь! Важно только хорошо подготовиться в дебютах. И Люпи выполняет новые просьбы - достает партип Ботвинника последних военных лет, выписывает все книги, полезные в подготовке дебютных вариантов...

24 марта 1946 года, свежим вечером Алехин вернулся с прогулки в «Парк-отель». Портье встретил его зтважи- тельным взглядом - теперь уже этот русский не был нищим. Это был возродившийся шахматный король, о нем много пишут в газетах. Оказывается, он собирается играть матч с другим знаменитым русским, да еще в Москве. С подобострастием выслушал портье распоряжение Алехина - принести утром завтрак в десять, раньше не беспокоить...

В номере 5 же стоял ужин. Алехин придвинул к столику подставку для чемоданов, расставил шахматные фигурки... «Чем бы сегодня заняться?
– подумал он.
– Посмотрю-ка я французскую защиту, вариант с жертвами пешек очень рискован. Ботвинник его отлично знает...»

Вдруг сильная, сперва тупая, потом острая боль прорезала левую половину груди. Как будто безжалостная рука схватила сердце и медленно, но с каждым мгновением все сильнее сжимала его. Подобные спазмы случались и раньше, но на этот раз приступ был особенно болезненным.

– Что это, конец? Не может быть!
– закричал Алехин, но никто его не услышал: он был один, совсем один, пустынный, холодный отель молчал.

О. Лангсепп, Е. Дмитриев. КАЛЕВ XX СТОЛЕТИЯ (Георг Лурих)

Оркестр грянул марш «Гладиатор». На арену, ступая тяжело и увесисто по «.вежей тырсе, шагая явно не в ногу, вышли тридцать атлетов. Арбитр, в поддевке, чесучовой косоворотке, студенческохг фуражке и лаковых сапогах, остановился в центре круга:

– Почтеннейшая публика! На наш мировой чемпионат французской борьбы прибыли и записались непобедимые чемпионы...

И Лебедев одного за другим представлял зрителям цирка «Модерн» борцов.

– Непревзойденный силач века, не знающий поражений победитель чемпионов, виртуоз железной игры - Георг Лурих I.

– Постой-ка, дядь Вань, - раздалось с галерки.
– Он же борется нонче в Конотопе, сам афишу своими глазами видал.

– Вы меня знаете, господа?

– Знаем, знаем, - дружно загалдел цирк. Кто же не знал хозяина атлетической школы, редактора журнала «Геркулес», арбитра и знатока борьбы Ивана Владимировича Лебедева!

– Честным словом спортсмена, званием профессора атлетики заверяю, что только у нас вы имеете удовольствие видеть Луриха настоящего. Все остальные - самозванцы, делают рекламу на его честном имени. Так я говорю, Жорж?

Стоявший в общем строю борец с подстриженными под бобрик светлыми волосами одобрительно кивнул.

– Парад-ретур, - скомандовал арбитр, и арена опустела.

Георг, или, как звали его земляки, Юри, родился в 1876 году в селе Вяйке-Маарья Вирусного уезда Эстлянд- ской губернии. Полагают, что переиначенную на немецкий лад фамилию дал его крепостным предкам кто-то из остзейских баронов. Но корень ее в эстонском - 1иип уедатте - так назвал народ свою древнюю атлетическую игру: по сей день во время народных праздников можно- увидеть, как два дюжих молодца (природа не обделила силой эстонцев) накидывают на затылок один другому подобие вожжей. Теперь кто кого перетянет. Другой вариант этой игры - перетягивание палки.