Спортсмены

Принял Поддубного вице-президент, известный спортсмен Николай Петрович Бабин, представивший его самому Георгию Ивановичу Рибопьеру, в прошлом неплохому конькобежцу и наезднику. Теперь он всей душой отдавался атлетике и тратил на содержание спортивного клуба значительные личные средства.

Оказалось, что уже в течение двух лет общество пристально следило за успехами нескольких профессиональных борцов, среди которых был и Поддубный. И когда Парижское спортивное общество совместно с французским журналом «Спорт» предложило петербуржцам прислать своих представителей для участия в состязаниях на звание чемпиона мира 1903 года, выбор пал на Ивана Максимовича.

Парижские соревнования собирали лучших борцов мира.

1898 год. Первым чемпионом стал Поль Понс, двухметровый богатырь, бывший слесарь. Он положил на лопатки чемпиона Америки англичанина Тома Кеннона, который изобрел новый прием, названный им «нельсо- ном» - в честь великого адмирала.

1899 год. На соревнованиях появляются турки. Могучий Кара-Ахмет побеждает Понса и становится чемпионом мира.

1900 год. Чемпион - француз Лоран Бокеруа.

1901 год. Год триумфа представителя России эстонца Георга Гаккеншмидта, прозванного за феноменально развитую мускулатуру и ярость в схватках «русским львом».

1902 год. Снова Поль Понс.

Теперь Гаккеншмидт был болен и ехать в Париж не мог.

Иван Поддубный пока был непобедим только в борьбе на поясах. Но время для учения и тренировки еще не упущено.

– Согласны, Иван Максимович?
– спросил Рибопьер.

– Да, - ответил Поддубный, не осмеливаясь полезть «в потылицу», как это делают в затруднительных случаях его земляки.

Атлетическое общество прекрасно знало Ивана, знало, что он пе пьет и не курит, что он скромен и трудолюбив...

Граф Георгий Иванович сам был человек отменного здоровья и прекрасного сложения. И видывал здоровяков. Но и он с восхищением глядел на невероятно широкого Поддубного.

– А сейчас мы с Николаем Петровичем попросим вас раздеться.

Рибопьер с Бабиным ходили вокруг Поддубного, обмериваясь взглядами и довольными улыбками... Мускулатура Ивана была не особенно рельефной - мышцы лежали дао всему телу колоссальными пластами. Особенно хоро- рт спина и икры. Такого перевести в партер будет очень трудно...

Тотчас Поддубного представили тренеру общества фжену де Пари, сменившему на этом посту Пытлясинского. Этот бывший борец-профессионал воспитал во Франции немало знаменитых атлетов. Под приставкой «де» де подразумевалось ничего аристократического - просто он был парижанин (де Пари, т. е. из Парижа).

Начались обмеры и взвешивание. Секретарь общества Леонов записывал:

Рост - 184 сантиметра.

Вес - 120 килограммов.

Окружность груди - 134 сантиметра. (Невероятно! И это не напрягаясь, на выдохе!)

Бицепс - 45 сантиметров, предплечье - 36, запястье - 21, шея - 50, пояс - 104, бедро - 70, икры - 47, голень - 44...

Эжен де Пари плохо знал русский язык. Иван Поддубный совсем не знал французского. И все же можно предположить, как начал бы свои занятия Эжен, если бы не существовало этих препятствий:

– Жан, позвольте мне, старому и опытному тренеру, рассказать вам, что есть борьба. О, я учил приемам Поля Понса, великого Понса! Он завоевал венок победителя, и у ног его был весь Париж, вся Франция, весь мир! Борьба - это рыцарский спорт. Сколько надо проявить находчивости, воли, хитрости, силы и выносливости, чтобы по всем правилам нашего искусства положить противника на лопатки. Наше искусство складывается из владения приемами, но если вам скажут, что их несколько десятков, не верьте... Им несть числа, как несть числа движениям человеческого тела, как нет границ изобретательности талантливого борца...

– Жан, я сказал, что борьба - это рыцарский спорт, потому что она закаляет тело, делает его бодрым и сильным, воспитывает благородство. Приемы, которые могут изуродовать, искалечить человека, запрещены.

– Жан, борьба, которой я буду вас учить, называется французской, хотя она есть не что иное, как классическая борьба древних греков и римлян. Еще в гомеровские времена она была королевой спорта и собирала самые большие толпы зрителей. Но пали древние государства, и забыт был их спорт. И только несколько десятков лет назад французы - великая нация!

– возродили грекоримскую борьбу, снова сделали королевой спорта, за что другие народы переименовали ее во французскую...

– Жан, вы очень сильный человек, но не надейтесь только на свою силу. В борьбе есть своя тактика п стратегия. Перед схваткой постарайтесь узнать о противнике возможно больше, приобретите его фотографии, изучите его мышцы, составьте план схватки... Начиная сражение, прибегайте к разведывательным маневрам: захватив его руку за запястье, тяните, и если это вам удается, несмотря на сопротивление, то это значит, что бицепс противника слабее вашего. Отводя руку противника назад, вы испытываете трицепс. Другими приемами вы узнаете силу дельтовидной мышцы плеча, широкой мышцы спины... Мозг борца все время напряжен, нужны мгновенья, чтобы узнать уязвимые места противника и придумать обманную комбинацию, за которой последует рывок, во время которого ваши мышцы срабатывают с математической точностью и безжалостностью парового молота... О, Жан, борьба - это целая наука!

Три месяца продолжалось учение. Оно было привычным и доставляло удовольствие. Хуже было с усвоением правил хорошего тона. Научиться правильно держать ложку Ивану Максимовичу оказалось труднее, чем уложить на лопатки десяток гвардейских офицеров - непременных членов атлетического общества.

Эжен привез Поддубного в Париж за два месяца до начала состязаний. Вместе с другим русским борцом, Александром Абергом, его поселили в отеле на Рю Бланш. Ни тому, ни другому был о не до красот Парижа, так как снова начались тренировки столь жестокой интенсивности, что при одном чтении воспоминаний Ивана Максимовича бросает в дрожь:

«В продолжение целого месяца я ежедневно тренировался с тремя борцами: с первым - 20 минут, со вторым - 30, и с третьим - 40-50 минут, пока каждый из них не оказывался окончательно изнуренным до такой степени, что даже не мог владеть руками. После этого 10-15 минут я бегал, держа пятифунтовые гантели, которые к концу становились непосильным грузом для моих усталых рук. Далее меня сажали в «докторский ящик», или, попросту, в паровую ванну с температурой до пятидесяти градусов. После ванны я принимал душ: один день - ледяной, а другой - тридцатиградусный. Далее меня закутывали в простыню и теплый халат, дабы испарить из организма лишнюю влагу и достичь правильной циркуляции крови, а одновременно дать отдых телу перед десятикилометровой прогулкой, каковая производилась самым быстрым гимнастическим шагом. После этого моциона я возвращался в гостиницу настолько изнуренный, что с трудом мог подняться на четвертый этаж...»²

За полтора месяца зверских тренировок нервная система Ивана Максимовича пришла в такое состояние, что он вздрагивал при любом стуке, перестал спать по ночам и как-то потерял контроль над собой и едва не избил Эжена и переводчика Кадо, придравшись к пустяку... Эжен, увидев, что пересолил с тренировками, дал Поддубному двухнедельный отдых.

Теперь-то Иван Максимович мог побродить по Парижу. Но голова его была занята совсем другим - предстоящими состязаниями, будущими противниками. Вот об этих своих впечатлениях он не забывал никогда - имена, достоинства и недостатки каждого, манера бороться врезывались в его память очень прочно. Эрудиция односторонняя, но она говорит о целеустремленности, без которой Поддубный не был бы Поддубным...