Способность любить

Видно, что он здесь – главный. Ему подчиняются. И его боятся. А если у его жертвы остались какие– то иллюзии, то их легко развеять.

– Разденьте этого клоуна и привяжите к дереву, – слышится короткий приказ в морозом воздухе.

Его и не думают ослушаться. Ястреба подхватывают сильные руки, сдирают одежду, отвешивают пару тумаков, чтобы не сопротивлялся. И в чем мама родила привязывают к ближайшей березе.

Ястреб матерится, дергается, но безуспешно. Его спутниками становятся ночь и холод, потому что его мучители усаживаются в теплый салон.

Ястреб пытается хорохориться, напоминая себе, что он крутой парень, но когда в лесу начинают поблескивать чьи– то глаза, не выдерживает, принимается истошно орать. Что приводит лишь к тому, что звери быстрее появляются из чащи.

Влад

Олеся раздраженно отбросила телефон в сторону.

– Уроды! – вырвалось у нее.

Я сидел в кресле и работал за ноутбуком.

– Я же тебе говорил – не звони, – не смог промолчать, – Все равно они делать ничего не будут.

– Не могу я! Они его чуть не убили. Следователь этот еше... Обещал днем позвонить. Так и не позвонил. Я ему дозвонилась с тридцатой попытки. Уже вечером. Да и толку, что дозвонилась... "Олеся Денисовна, Вы же понимаете – доказательств нет. Задержанные в больнице. Следственные действия с ними проводить нельзя."

Она так натурально передразнила следователя, что я хмыкнул. Сам с ним тоже общался и пришел к выводу, что Каленова он боится гораздо сильнее, чем меня. Убеждать правоохранительные органы этого города, что им бы надо наоборот, мне стало жаль времени и усилий. Поэтому я пошел другим путем.

– Олесь, я же сказал, что сам все улажу. Или ты мне не доверяешь?

Она скептически окидывает мою фигуру загадочным взглядом и отвечает:

– Не знаю, не знаю. Все еще сомневаюсь, заслуживаешь ли ты моего доверия...

Паршивка! Оттащить бы ее в спальню... И начать перевоспитывать. Помимо воли внимание останавливается на ее груди, увеличившейся на размер после родов. Нет больше.

– Куда ты смотришь? – строго интересуется она..

А я сглатываю, вспоминая, как выглядит ее грудь без лифчика. Бело– розовые холмы, увенчанные темно– бордовыми пиками сосков, к которым мои руки тянутся сами собой.

– Влад! – ее голос, только что такой строгий, меняется, растекаясь медом.

Сексуальное возбуждение, заискрившее между нами, безжалостно разбивается детским плачем, раздавшимся из радионяни.

Олеся пожимает плечами и уходит в детскую. Я с сожалением провожаю ее голодными глазами.

Тут же звонит мой телефон.

На дисплее отчетливо высвечивается "майор Крайнов". Ну, наконец– то!

Беру телефон, принимаю вызов и прикладываю его к уху:

– Алло!

– Добрый вечер, Владислав Сергеевич.

– А он добрый, Клим Александрович?

– Добрый, добрый! – хищно тянет собеседник в ответ, – У нас все получилось. Запланированное событие завтра утром. Не забудьте включить телевизор.

Вот ведь! Наследие КГБ. Вроде все сказал, что я хотел знать. А вроде бы не сказал ничего.

– Спокойной ночи! – прощается майор.

– Спокойной! – отвечаю, нажимая на отбой.

Что ж, кто бы как к этому не относился, но сегодня ночью фэшники проведут арест Каленова. И дальнейшее оперативное сопровождение дела будут вести они. Как впрочем, и обеспечивать безопасность свидетелей. Значит, у этого помощника Каленова есть шанс дожить до суда. А у следственного комитета не будет возможности прогнуться под тех, кто возжаждет помочь авторитету. Охрану нужно будет усилить. И уезжать в Москву. И с Матвеем тоже оставить людей.

Иду к Олесе, говорить пока ничего ей не буду. Пусть лучше сама все увидит. Ее замечаю в коридоре. С Есей на руках. Губы сами собой расползаются в улыбке.

– Куда собрались? Купаться? А меня почему не позвали?

– Ты же занят, – фыркает мама моей дочери.

Малышка, уже раздетая, завернута в полотенце, из которого попеременно выскакивает то крохотная ручка, то крохотная ножка. Она сосредоточена на разглядывании дороги в ванную. Дотрагиваюсь согнутым пальцем до ее щечки и начинаю с ней разговаривать. Мне нравится, как она меня слушает. Очень внимательно.

– Кто собрался купаться? Еся? Еся любит водичку?

Под мою.болтовню мы втроем оказываемся в ванной.

– Влад, проверь, пожалуйста, воду, – просит Олеся.

За то время, что я разговаривал по телефону, она успела и подставку для ванночки установить, и саму ванночку, и воды набрать, и приготовить все необходимое для купания. Олеся проверяет воду локтем. Я так себе не доверяю, поэтому использую специальный термометр доя воды в виде рыбки. Вода оказывается горячее, чем необходимо. Разбавляю до нужной температуры.

Олеся стягивает полотенце и опускает дочку в воду в тонкой пеленке, чтобы не было перепада температур. Еся, оказавшись в воде слегка вздрагивает и широко открывает глазки.

– Горячая? – неужели недостаточно разбавил?

– Нет, вода нормальная. Просто она еще не привыкла. А так ей нравится купаться. Скоро она знаешь как брызгаться будет! – говорит Олеся и улыбается.

Глаза ее светятся от счастья. И сейчас она мне кажется самой красивой женщиной в мире. Искупав дочку, она передает ее мне. Я заворачиваю кроху в полотенце и несу в детскую. Я тоже привык. Прошел тремор, который охватывал меня в первые дни, когда Есю нужно было брать на руки. Сейчас я перестал бояться, что уроню и сделаю что– то не так. Напротив, с дочерью на руках меня охватывает чувство умиротворения.

Единственное, что вызывает у малышки возмущение – это мои попытки ее одевать. Сначала оеа героически терпит мои неумелые действия, но затем неизменно разражается пронзительным плачем. Тогда на выручку к нам обоим спешит Олеся.

– Я сам все уберу. Пойдем, ты ее оденешь, – решаю, что сегодня было бы неплохо обойтись без экстрима.

– Струсил, – ехидничает Леська, становясь похожей на совсем юную девчонку.

Мы идем в детскую, где Олеся быстро одевает дочку, потом принимается ее кормить. Я возврашаюсь в ванную, привожу там все в порядок. Когда снова захожу в детскую, Олеся перекладывает спящую девочку в кроватку.

– Она опять заснула? Это вообще нормально?

– Да, вполне. Малыши обычно много спят. Но если ты соскучиося по детскому плачу, я могу ее разбудить.

Она поворачивается ко мне и в разрез домашнего платья выглядывает стройная женская нога.

– Не надо! – произношу я чуть охрипшим голосом.

Мои мысли уносятся совсем в другую сторону.

Олеся

Это какая– то магия, как Влад действует на меня. Так не должно быть. Но есть. В его глазах разгорается голодное пламя, когда он смотрит на мою оголенную ногу. Дыхание тяжелеет у нас обоих. Воздух тяжелеет. Моя тяга к этому мужчине похожа на жажду. Ее вроде бы можно утолить на какое– то время, но затем она вспыхивает с новой силой.