Spqr iv. храм муз

– Если возле дворца собрались такие толпы, то что творится в Ракхоте?

– Вот это я и хочу выяснить. Береника и ее немаленькая свита почитателей собирается после полудня посетить этот храм. Она пригласила с собой Фаусту и меня. Хочешь тоже поехать с нами?

– Ни на что не променял бы такое мероприятие! – заявил я.

Юлия чуть прищурилась.

– Могу поспорить, ты рассчитываешь, что тамошние жрицы снова будут заниматься самобичеванием.

– Нет, я далек от этого. Эти бедняги наверняка еще не оправились от предыдущей порки. Нет, у меня другое на уме.

Теперь глаза моей собеседницы были похожи на узкие сверкающие полоски:

– И что именно?

– Дай мне немного времени над этим подумать, и в помощь мне вдохновение муз, – ответил я, сперва даже не заметив двойного значения своих слов.

– Музы? А какая муза покровительствует ищейкам, шпионам и следователям?

– Хороший вопрос! Как я подозреваю, скорее всего, Клио. Она – муза истории, а я как раз пытаюсь выяснить правду, скрытую за лживыми историями. Или, возможно, есть и еще какая-то безымянная муза, покровительствующая таким людям вроде меня.

– Твой гений* очень странное создание. Дядя Гай часто говорил это.

Вечно этот дядюшка Гай!

Я собрал нескольких сотрудников посольства, включая Руфуса, и объявил им о предстоящем развлечении. Мы заказали огромные посольские носилки и нагрузили их достаточным количеством вина и закусок, которых хватило бы на небольшой банкет. В итоге нас собралось шесть человек, и каждый прихватил с собой одного личного раба, чтобы тот его обслуживал. После чего остановились у дворцовых ворот, дожидаясь Беренику и ее свиту.

– Если улицы под завязку заполнены людьми, – заметил Руфус, – этим наземным триремам потребуется несколько часов, чтобы добраться хотя бы до Ракхота.

А Рыжему следовало бы знать, что этой проблемой непременно озаботятся и без нашего участия.

Когда у ворот появилась компания Береники, оказалось, что впереди ее носилок движется летучий отряд из сотни македонских воинов, построившихся клином. Они будут обеспечивать нам свободный проход по городу. Все воины были в сверкающих бронзовых доспехах, а шлемы украшены высокими ярко-красными плюмажами – опознавательным знаком дворцовой стражи. За ними двигался массивный паланкин Береники, в котором сидела она в окружении своих любимцев, включая Фаусту и Юлию, а за ними следовала целая орда рабов, карликов и танцовщиков, не считая немереного количества шипящих гепардов и резвящихся бабуинов.

– Я так рада, что ты решил к нам присоединиться! – заорала мне Береника, стараясь перекричать царящий вокруг шум. – Следуй прямо за моим паланкином! Остальные расступятся и освободят тебе место!

Мы выполнили ее указание, и те, кто ехал в двух других носилках, бросали на нас рассерженные и недовольные взгляды – ведь мы стали преградой к их божеству. Я отметил, какой злобный и яростный взгляд бросил на меня Ахилла, который расположился во вторых носилках. После всех этих перестановок мы, наконец, двинулись вперед, сопровождаемые посвистыванием флейт, грохотом барабанов, переливами арф и звоном колокольчиков.

Даже при том, что солдаты расчищали путь, наше продвижение по улицам Александрии было весьма неспешным. Плотная толпа зевак и праздно шатающейся публики не слишком-то быстро освобождала нам проход. От царского дворца мы двинулись по улице Аргея на юг, к Канопской дороге, потом повернули на запад, напоминая при этом кильватерную колонну боевых кораблей, заходящих в гавань в безветренный день. Толпы громко приветствовали нас и распевали хвалебные песни в честь Береники, несмотря на то, что солдаты прогоняли их копьями с дороги. На нас дождем сыпались цветы, мне казалось, что все в городе украсили себя красочными гирляндами. Кстати, в толпе я заметил и тех, кто умудрился прихватить с собой змей, и я был крайне признателен, что и этот, с позволения сказать, вид украшения не летел в нашу сторону.

– Нынче будет отличный денек, – сказал Руфус, перекрикивая невообразимый шум, царивший вокруг, и поправил слегка покосившийся венок из роз, украшавший его голову.

– В храме, видимо, будет весьма жарко и душно, – заметил я, доставая чашу, которую Гермес тотчас наполнил вином.

– Если так и будем тащиться, можем не успеть к моменту, когда статуя бога заговорит, – заметил кто-то из посольских.

– Не беспокойся, – уверил я его. – Бог не начнет вещать, пока туда не прибудет Береника в сопровождении вельмож и самых высокопоставленных городских сановников.

– Если этот бог столь почтительно относится к персонам царской крови, то почему он действует через этого грязного азиатского пророка? – раздраженно спросил Руфус.

– Чужие боги всегда ведут себя странно, не правда ли? – согласно кивнул я. – Вот наши боги дают нам знать о своей воле посредством предзнаменований, которые они ниспосылают авгурам*. Это упорядоченная и разумная система. Азиатские божества – в целом крайне эмоциональны и иррациональны. Они в основном полагаются на энтузиазм верующих, на неясные и невнятные пророчества и на случайные совпадения. Хотя иной раз эти совпадения могут оказаться весьма удобными для некоторых группировок или каких-нибудь влиятельных лиц.

– Да? – с сомнением спросил Руфус. – Ты опять несешь какой-то вздор, Деций.

– А давай заключим пари, – предложил я. – На пятьсот денариев [59] . Спорим, что этот божок будет предрекать внезапную перемену в египетско-римских отношениях.

– Ты что-то знаешь, Деций! – ответил он. – Меня не проведешь! Ты постоянно делаешь ставки на гонках колесниц или на гладиаторских боях, потому что считаешь себя знатоком в этих делах. И ты не стал бы предлагать мне пари, если бы не заполучил какую-то важную информацию. Так в чем там дело? Ты что, виделся с кем-то из этих жриц или принимал участие в их тайном самобичевании?

59

Денарий – римская серебряная монета, изначально весом 4,55 грамма; в описываемый период ее вес уменьшился до 3,4 г.

– Вовсе нет. – Я оскорбленно скривился. – К такому выводу легко прийти, используя дедуктивный метод.

На этих словах в наших носилках поднялся дикий смех, а кто-то из посольских даже начал свистеть, будто я сейчас выступал в Сенате или на сцене.

– Ты слишком много времени болтался среди этих старичков-философов, Метелл, – заявил один из посольских. – Так что и себя начал к ним причислять. Дедукция! Скажешь тоже!

– Вот что, – начал я, не обращая внимания на их издевки. – Я хочу, чтобы вы все засвидетельствовали потом Кретику, что я это предсказал заранее. А иначе он решит, что его непутевый брат все выдумал уже потом, после случившегося.

– Ты выпил слишком много вина, Деций, – продолжал стоять на своем Руфус. Остальные громогласно с ним согласились и закидали меня розовыми бутонами, которых в носилках уже скопилось великое множество.

– В таком случае, – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как закипает кровь, – вы все, полагаю, готовы пойти со мной на спор на пятьсот денариев каждый, раз уж считаете, что я заблуждаюсь.

Это заставило моих спутников на некоторое время замолчать, а затем Руфус согласился на это пари, а остальные, не желая выглядеть скрягами, один за другим присоединились к нему. Гермес наклонился вперед и снова наполнил мою чашу.