Спригган

Я еще подивился, как это стало возможно – волшебство в нашем близком присутствии, но вспомнил, что на нас надели эти штуки для блокировки антимагии.

Мы с Шиолой переглянулись, думая об одном и том же. Правда, о чем, я не знал.

Дождь по-прежнему шел, хотя не такой частый, и ветер почти стих, но на черной фигуре это не отражалось. Она была сухой, как пергаментная бумага. Таинственная магия отбрасывала от нее капли, чтобы те не нанесли ущерба щегольскому внешнему виду. Тип, облаченный в последний писк моды, придавал ему большое значение.

Я всегда думал, почему магики одеваются так, словно только что сбежали из психлечебницы? Нельзя, что ли, смастерить прикид поприличнее? Но, видимо, не судьба. Наверное, дело в тайном кодексе, соблюдение которого обязательно для всех магов. Если ты не носишь на себе пятьдесят квадратных километров ткани, ты, считай, пустое место и быть тебе в лучшем случае мальчиком на побегушках.

Капюшон скрывал лицо бывшего филина. Постояв неподвижно – для усиления драматического эффекта, видимо, – волшебник приблизился к нам.

– Я протестую, – сказал я. – Мы не сделали вам ничего плохого, а значит, не заслужили подобного обращения. Официально заявляю: это форменное безобразие. Я… мы будем жаловаться!

– Кому? – спросили из-под капюшона.

Взломщица пыталась заглянуть под него, даже протянула руку, чтобы приподнять край, но ее ударили по пальцам.

– Эй, урод, ты чего себе позволяешь?! – взбрыкнула она.

Ее проигнорировали весьма красноречивым пожатием плеч.

– Я пожалуюсь в ваш профсоюз, – сказал я, хотя совсем не был уверен, что такая штука существует.

– Ты как был дураком, спригган, так и остался, – ответил черный плащ.

– Да? А мы что, знакомы с детства? Что-то не припомню среди своих трепетных товарищей по играм таких… гламурных экземпляров!

Хобгоблины смотрели на меня неодобрительно. Они считали, что с их хозяином, мастером перевоплощения, нельзя разговаривать в таком тоне. Да я бы и не разговаривал, не вынуди меня чрезвычайные обстоятельства, неужели не ясно?

– Кое-кому здесь не мешает промыть рот с мылом, – сказал черный плащ.

– Я догадываюсь, кому из нас, – сказала Шиола. Я проверил, не имеет ли она в виду меня. Нет, не имела. Ее горящий взгляд не отрывался от чародея, и в этот момент, сто процентов, она жалела, что ни бум-бум в магии и не может прожечь в нем две дыры величиной в арбуз.

– Догадываешься? Твоя работа не догадываться и не задавать вопросов, спригган. Ты должна делать то, что велят. И не строй из себя крутую! – ответил наш мрачный друг.

– То есть ты уже состроил? Мы опоздали? – спросил я.

Один из хобгоблинов шагнул ко мне, сделав ногой вмятину в крыше.

– Хозяин, дозвольте, я научу этого малого уму-разуму!

– Ты хоть знаешь, что это такое, бочка с навозом? – ответил я и чуть не дал петуха.

Что я делаю?

Черный плащ остановил рычащего амбала поднятием руки и покачал головой. Видимо, он был обо мне лучшего мнения.

– Где карта? – спросил чародей.

Его рука вытянулась в направлении Шиолы, та подняла бровки.

– Какая карта?

– Хватит прикидываться! – рыкнул черный плащ. – Я теряю терпение. Я знаю, карта у тебя, сестрица! Давай!

– А иначе? – спросила взломщица.

– Я намерен обращаться с вами хорошо. До сих пор намерен, но мне придется пойти на крайние меры, если с вашей стороны не будет желания сотрудничать.

– Послушайте, мы вообще не понимаем, о чем таком вы лопочете, уважаемый, – сказал я. – Мы всего лишь мирные спригганы, мы никого не трогаем и…

– Заткнись! Иначе ближайшие сутки ты проведешь в образе ночного горшка. И я дам его хобгоблинам в неограниченное пользование!

Я заткнулся. И любой другой сделал бы то же самое. Перед лицом серьезной угрозы я иногда становлюсь удивительно благоразумным. Согласитесь, ночной горшок – это слишком круто.

– Карту! – прорычал чародей.

– Отдай, он все равно настоит, – сказал я.

Шиола сопела, не в силах заставить себя расстаться с трофеем. Она не успела поведать мне свою увлекательную историю, но понятно, что выудить этот клочок бумаги у Жженого оказалось непросто. Бандитка перешла от сопения к шипению, изображая яичницу на сковородке, но все-таки сдала свои позиции. В ее карьере еще не было столько сокрушительного поражения.

Это лишь начало, детка, подумал я. Чувствую, с этими красавчиками нам еще предстоит повозиться.

Значит, правы были мои предчувствия. Все не просто плохо, а очень плохо. Тут заварилась какая-то дикая каша, и я начал подозревать, что дело вовсе не в Сунио Бельтраме.

Но в чем же? Точнее, в ком?

Шиола бросила чародею футляр из плотной черной кожи, перевязанный шнурком. Чародей поймал его и спрятал под плащ, не глядя.

– А можно вопрос? – спросил я.

– Валяй, спригган, – отозвался черный плащ. Что ж, он доволен, и это понятно. Получил жирный кусок пирога, а скоро утащит его целиком.

– С кем мы имеем честь беседовать все это время? Поставьте себя на наше место. Мы в некоторой растерянности. Да, сестренка?

Шиола сказала – да. Точно выплюнула с отвращением дохлого паука, который попал ей в рот.

– Хотелось бы знать. Если, это, конечно, не государственная тайна…

Черный плащ засмеялся.

– Оказывается, вас обоих легче легкого обвести вокруг пальца. Дети! Сколько бы вы ни пыжились, а я все равно умнее. Не говоря уже о сборище этих высокородных пьянчуг…

Чародей поднял обе руки и отбросил капюшон с головы. Я прикусил язык, чувствуя, как мои нижние конечности делаются очень мягкими, а Шиола выругалась, вызвав ухмылки на рожах хобгоблинов.

Эффект от презентации был сродни тому, как если бы вы на всем бегу врезались в каменную стену, которой не было на вашем пути еще мгновение назад. Естественно, некоторое время вы будете пребывать в растерянности. У вас разбегутся мысли, все, кроме одной, банальной: «Не может этого быть!»

Но все-таки могло. Лишь Локи Неуловимому всю жизнь везет именно так.