Спускаясь к тебе

– Дай мне десять минут, я приеду и заберу тебя.

Мозг наконец включается, и я начинаю рассуждать как здравомыслящий человек. Если Кэш отвезет меня в колледж, я не смогу попасть домой никаким другим способом, кроме как на такси, а это будет дороговато, учитывая, что мне придется вызывать машину и в выходные, чтобы доехать на работу и с работы, пока не будет починена моя старушка.

– Знаешь, я, пожалуй, пропущу сегодня занятия. Тем более что серьезных лекций нет. Так что и грузить тебя своими проблемами мне не придется, и без того уже хватило.

– Ничем ты меня не грузишь. Я не против.

– Я бы все-таки предпочла не беспокоить тебя. Лучше увидимся вечером.

– Одевайся. И будь готова. Жди меня через десять минут.

С этими словами он вешает трубку, не оставляя мне выбора.

Почти ровно через десять минут я слышу глухой рокот мотоцикла Кэша. Чувствую его всем нутром, будто этот звук вдыхает в мое тело возбуждение очень близким к физическому способом. Стараюсь как могу держаться от Кэша на расстоянии и ясно понимаю, что до добра меня эта история не доведет.

А хуже всего то, что я, кажется, не хочу останавливаться.

Я не жду, пока Кэш войдет, а выхожу ему навстречу, аккуратно закрывая за собой дверь.

Кэш восседает на мотоцикле, блестящем черным лаком и хромированными деталями. Джинсы – для разнообразия синие – плотно обтягивают бедра, а чисто-белая футболка уютно облегает грудь. Темно-русые волосы растрепаны, как обычно; у меня прямо руки чешутся закопаться в них всей пятерней. Но дыхание у меня перехватывает именно от лица. Он прекраснее любого парня, которого я встречала в жизни, к тому же сегодня в его глазах и улыбке есть нечто такое, отчего, кажется, воздух между нами воспламеняется.

И хотя мне известен риск, но я хочу броситься в это пламя сломя голову.

22 Кэш

У нее такое выражение лица, что я чувствую себя вкусным блюдом. И если бы я им был, то, конечно, это было бы призовое блюдо. Хотя я все еще в нетерпении, но в то же время спокоен. Я решил, что рано или поздно она уступит. Знаю, она не сможет слишком долго противиться тому, что происходит между нами. Такое сильное влечение.

И искушение.

– Ты так на меня смотришь, как будто готовишься к большому сюрпризу, когда сядешь на мотоцикл, – говорю я Оливии.

– К большому сюрпризу? – переспрашивает она, и уголки ее рта раздвигаются в озорной улыбке. – Ты имеешь в виду нечто большее, чем «Тик-так»?

Мне нравится ее юмор. Такой скромный, как она сама, и прорывается наружу в самые неожиданные моменты.

Я улыбаюсь и протягиваю к ней руку:

– Тогда иди сюда и позволь мне освежить твое дыхание.

Она смеется. И, как обычно, мне хочется немедленно сделать еще что-нибудь, чтобы она снова захохотала. Она слишком много думает, беспокоится. Я не знаю, о чем, но тем не менее вижу это. Хочется поднять ей настроение и подарить столько беззаботных минут, сколько смогу.

Беззаботных и сладострастных.

Я подавляю стон.

Она вкладывает пальчики в мою руку и опирается на нее, усаживаясь сзади. Не оборачиваясь, передаю ей шлем. Наблюдаю в боковое зеркало, как она надевает шлем на голову. Есть что-то очень сексуальное в Оливии, когда она в шлеме. Может быть, это вызывает в голове картинку: она в облегающем костюме из черной кожи, сидя на моем мотоцикле, наклоняется вперед, а я – сзади и держу руки на ее бедрах…

Скрежещу зубами. Черт бы ее побрал вместе с этим пышным телом!

Запускаю руки назад, обхватываю ее за коленки и пододвигаю вперед. Я скорее ощущаю, чем слышу, как она хватает ртом воздух, когда ее согнутые ноги обхватывают мои бедра, а грудь прилепляется к спине.

Чувствую себя удовлетворенным: теперь она, вероятно, так же настроена на меня, как я на нее, но тут она повышает ставки – обвивает руками мою талию и кладет руки на самый низ живота, прямо над пряжкой ремня. Прямо над тем, что скоро затвердеет, если она не будет осторожной. Я делаю глубокий вдох, завожу мотор и быстро отъезжаю от бордюра.

Я не могу везти ее в колледж слишком быстро.

Когда мы въезжаем в кампус, она показывает на дорожки и предупреждает о поворотах, которые нужно сделать, чтобы попасть туда, куда ей нужно. И вот мы на месте. Я притормаживаю у тротуара и ставлю ногу на землю; мотоцикл не упадет, пока Оливия слезает. Она встает лицом ко мне, чтобы снять шлем. Снимает, встряхивает волосами. Это похоже на рекламный ролик про какой-нибудь шампунь. Я не сомневаюсь: Оливия понятия не имеет, как она сексуальна. Но она сексуальна. Еще как!

Оливия протягивает мне шлем, глядя глаза в глаза. Я не беру его. Она вопросительно смотрит на шлем, потом опять на меня. Я встаю, не слезая с мотоцикла, отодвигаю в сторону шлем, провожу рукой по волосам Оливии и притягиваю ее рот к своим губам.

Она хоть и удивлена, но не отстраняется, а целует меня со значением, будто хочет большего. Скажи она только одно слово, я тут же отвезу ее обратно домой и мы проведем весь день в постели. Но когда я отклоняюсь и смотрю в ее большие глаза, то вижу, что еще чуть-чуть рановато для этого. Она уже близка, но еще не совсем готова.

Но я могу подождать. Мне придется.

– Когда ты намерена сказать «да»?

Она ничего не отвечает, только смотрит на меня темно-изумрудными глазами. Пухлые красные губы слегка приоткрыты, сквозь них пробивается легкое дыхание.

Я улыбаюсь. О да, ждать осталось недолго.

– Позвони, когда будешь готова, чтобы я приехал забрать тебя, – говорю я и быстро чмокаю ее в губы, а потом надеваю шлем. Вид у Оливии изумленный, как тут не улыбнуться. – Не беспокойся. Ты не должна говорить «да» сегодня. Я подожду. Ты этого стоишь. – Перед тем как опустить на лицо забрало, я лукаво улыбаюсь и подмигиваю ей. – И я тоже.

Трогаюсь и еду по дороге. Глядя в боковое зеркало, вижу, что она стоит там, где я ее оставил, и смотрит мне вслед.

23 Оливия

Заявляю официально. Кэш поселился у меня в голове. Может, физически я и присутствовала на занятиях, но без всякой пользы. Единственное, что я поняла: его поцелуи сравнимы с торнадо, которое налетит и разрушит мою жизнь.

До сих пор не знаю, кто был в моей комнате прошлой ночью, хотя начинаю искренне надеяться, что это был Кэш, а не Нэш. Да, в Нэше есть все, чего мне должно хотеться от мужчины, все, что матушка старалась вбить мне в голову. Не говоря уже о том, что он жарче семи кругов ада и, вероятно, поможет мне забыть осознание своей греховности, когда поцелует меня.