Спящая невеста

— Насколько далеко это место от ближайшего почтового отделения? Как вы знаете, я очень люблю писать письма. Мне нужно, чтобы поблизости были почтовые ящики и можно было бы покупать марки. Мои друзья очень расстроились бы, если бы я перестала им писать.

— Ваши друзья? — спросила Лидия, недоумевая, где же эти люди были, когда мисс Уилберфорс находилась в крайней нужде.

— Поглядите! — с гордостью сказала старая дама, вытряхнув на пол содержимое своей сумки.

Перед ними лежали рассыпавшиеся по комнате десятки писем. Несомненно, все это собиралось месяцами или годами. Но, как ни странно, почти на всех конвертах, очень потрепанных и не раз побывавших в чьих-то руках, виден был один и тот же почерк — корявый и дрожащий почерк самой мисс Уилберфорс.

— Ну, это нечто изумительное! — пробормотала Лидия.

— В самом деле?! Вы согласны? — Старая дама так и сияла от удовольствия. — А знаете, я установила, что, если я опущу письмо достаточно рано утром, оно придет обратно ко мне в тот же день. Разве это не восхитительно?!

— А о чем вы пишете? — с интересом спросила Лидия.

— О! Обо всем. Погода, международные события, новейшие спектакли, мода. Да уж, мои письма богаты информацией. Ну так скажите, этот дом моего племянника расположен не далеко от какой-нибудь деревни? Я ужасно люблю сесть на автобус и опустить письмо в ящик на некотором расстоянии от дома. Возникает ощущение праздника, отдыха.

— Но ведь вы и едете отдыхать, мисс Уилберфорс.

Старая дама слегка надулась. Эта перспектива, как видно, не вызывала у нее особого восторга.

— Вместе с Бландиной. Она еще в детстве любила командовать. Конечно, я очень рада, что с ней ничего не случилось, но, должна признаться, я и не ожидала, что с Бландиной могло приключиться что-нибудь действительно интересное. Ну что ж, посмотрим. Может, мне и удастся время от времени удирать и садиться на автобус.

— Я буду вам писать, — пообещала Лидия.

— Ах, дорогая моя! Правда?! Это было бы невероятно волнующе!

Перед самым приходом Арманда Виллетта позвонила Миллисент. Она говорила высоким задыхающимся голосом:

— Лидия, дорогая! Я все пытаюсь до тебя дозвониться. Ты выходила? С тобой все в порядке? У меня грандиозные новости.

— Какие? — резко спросила Лидия.

— Звонила Аврора.

— Откуда?

— Она не сказала. Она очень торопилась. Ей надо было успеть на поезд. В общем, она ничего толком не сказала, кроме одного: она хочет, чтобы ты доставила фермуар в контору Арманда Виллетта. Контора находится…

— Про Арманда Виллетта я все знаю, — прервала Лидия. А кроме этого она ничего тебе не сказала? Только что сделать с этим паршивым фермуаром — и все?

— Больше ничего. Абсолютно! С ума можно сойти, — правда?

— Ну что ж, дорогуша, я бы не стала больше за нее беспокоиться. Она просто ни о чем, кроме чисто материальных дел, не думает. Наверное, эта проклятая вещица очень ценная.

— Быть не может, чтобы она думала только о ее денежной стоимости! Наверняка для нее она имеет особое сентиментальное значение.

— Исключено! Я видела Арманда.

— О, дорогая! Ничего не пойму! Вообще-то она вроде попыталась еще что-то сказать, но нас прервали. Ничего, Лидия, по крайней мере мы знаем, что она в безопасности.

Лидия воздержалась от замечаний, что существуют различные степени безопасности. Почему такая мысль пришла ей в голову, она и сама не знала. Если Аврора, несмотря на страшную спешку, позвонила Миллисент, наверняка она сделала это по доброй воле. Не такой она человек, чтобы ее можно было к чему-нибудь принудить.

Сейчас не было времени размышлять о новых фактах и даже сообщить о них Филипу, который наверняка будет лишний раз уязвлен тем, что Аврора даже не упомянула о нем: в дверь позвонили, и появился Арманд Виллетт.

Он стоял в дверях, дородный, излучающий доброжелательность. В руках у него был большой букет роз, который он с легким поклоном вручил Лидии, сказав, что делает это в знак благодарности за доброту, которую она проявила к сестре тети Бландины. Затем Арманд проследовал за Лидией в гостиную и поклонился мисс Уилберфорс. Та забилась в дальний угол дивана. Вид у нее был встревоженный и враждебный. Она была похожа на старую настороженную кошку, боящуюся новой обстановки, не привыкшую, чтобы ее силой куда-то переносили из привычного места.

— Так значит, это тетя Клара, — сказал гость своим теплым, дружеским голосом. — Как я рад познакомиться с вами! Простите меня за то, что я никогда даже не подозревал о вашем существовании!

— Неудивительно, — без обиняков заявила мисс Уилберфорс. — Бландина всегда меня стыдилась.

— А это — Филип Нэш, — представила Лидия, указывая на стоявшего у окна Филипа. — Филип — друг, то есть бывший друг Авроры.

— Обманутый жених, — беззаботно произнес Филип. — Вы, несомненно, и сами догадались.

— О господи, господи! — пробормотал мистер Виллетт. — Тут, пожалуй, придется призадуматься о том неприятном происшествии. Боюсь, когда мисс Диринг рассказывала мне о нем в конторе, я принял это не совсем всерьез. Ну, знаете — молодость, импульсивность и так далее.

— Авроре двадцать пять, — напомнила Лидия.

Лицо у Филипа было невозмутимым, словно они говорили о ком-то, с кем знаком только шапочно, но Лидия теперь уже лучше его знала. Он не любит выставлять свои эмоции напоказ.

— Бедняжка мой дорогой! — вкрадчивым голосом сказал Арманд Виллетт.

— Пусть побеждает достойный, — все еще беспечным тоном сказал Филип. — Вы курите, мистер Виллетт? — Он протянул гостю пачку сигарет.

— Спасибо, нет.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — пригласила Лидия. — Вы, наверное, захотите поговорить с мисс Уилберфорс.

Арманд тяжело опустился на диван рядом с мисс Уилберфорс, которая еще дальше отодвинулась от него.

— Да, — бессвязно заговорила она. — Бландине всегда было стыдно за меня. Я была довольно глупым ребенком, и, конечно, ее отношение ко мне сильно ухудшило мое состояние.

— В таком случае мы должны сейчас все это искупить, — успокаивающим голосом произнес Арманд. — Мисс Диринг, вероятно, рассказала вам о моем скромном плане. Я буду чрезвычайно рад поселить вас в моем доме «Гринхилл», и я уверен, что нам удастся убедить тетю Бландину изменить отношение к вам. Ну, как?

Мисс Уилберфорс внезапно перестала нервничать, а может, решила, что этот добрый толстяк — не тот человек, которого следует опасаться. Она уставилась на него своими круглыми светло-голубыми глазами.