Спящий бык

Дротты тем временем обшаривали вытащенные из дома лари, мелькала одежда, сапоги, пояса, несколько кубков и женских украшений.

— Богат был хозяин! — Радовался Гальти. — Скота мало, земли немного, а сундуки-то понабил. Не иначе его добыча с викингских походов…

Другие дружинники, — не из волков – вытащили на свет Хвитфакси, таща с двух сторон за узду, так что не мог ни ударить копытом, ни кусить. Потому он только дико пучил глаза и ржал, впустую взбрыкивая копытами. Конь чуял волков.

— Славный конь, дроттин! — Крикнул один из них.

— Слишком приметный, — повернулся к ним Эйнар.

— Что же с ним делать?

— Возьмите конины, сколько унесете… А вещи отсюда продадите чужим купцам с побережья.

— Стоит ли так остерегаться, Эйнар? — Спросил подошедший Аки. — Уж не мести бондов, нам бояться? Мы порежем их как свиней.

— А с кого я тогда буду кормиться? — Спросил Эйнар. — Как думаешь, почему мы несколько ночей крались сюда по сутемени, почему заставили умолкнуть всех редких встречных, как при набеге в старые-добрые времена? Одно дело, когда бонды знали бы всё неопровержимо. Тогда под упрёками жен и стариков, им волей-неволей пришлось бы собраться на меня. Сейчас же… Да, бонды из тех что поумнее сосчитают ворон на ветке, вспомнят как Вермунд оскорбил меня, догадаются кто навестил его двор. Но доказательств не будет, значит глупые будут сомневаться, умные осторожничать и в результате перессорятся с теми что похрабрее, и предпочтут не являть дело явной враждой. При этом верные люди донесут мне, кто и что говорил на их тайных сборах, и я буду лучше знать, кто из заводил бондов чего стоит, и чего от кого ожидать, чем и кого покупать. А трусы из бондов будут знать, чего стоит мне перечить. Нет, Аки. Даже баранов не стоит резать без нужды. Надо только следить, чтобы среди них не вырастали вожаки со слишком большими рогами. Волк который бегает из леса воровать стадо, — глупый волк. Умный волк пасет стадо сам.

Они еще говорили, но уже тише, да я и не слушал их. Я лежал, и слушал как кричала в хлеве Ингибьёрг. Она долго кричала… Хвитфакси зарезали умело, он вскрикнул только один раз. Я не смотрел как с него торопливо срезали несколько лучших кусков. Дом разгорался все ярче, дымил… Дротты Эйнара шуровал по двору…

Лейв подмятый мной лежал неподвижно, и я начал опасаться, что ненароком придушил его.

— Лейв, — прошептал я. — я сейчас уберу руки. Ты… только не делай глупостей. Твоим мы уже ничем не поможем. И не могли помочь. Этих слишком много, них мечи и луки… Я сейчас уберу руки, только ты не кричи, хорошо?.. Вопросы мои получались риторические. Ответить он мне все равно не мог. А я не мог держать его так всю жизнь. Я осторожно убрал руку со рта мальчишки, отпустил его. А он так и остался лежать неподвижно. Рука, которой я зажимал ему рот оказалось мокрой. Наконец – это время показалось мне вечностью, хот не так уж и долго они еще возились во двре – Эйнар дал приказ, его дружина села на своих лошадок и во главе с дроттином рысью выкоптилась со двора. Вслед за ними на некотором отдалении побежали ульвсёрки. Они скрылись из виду, топот их копыт вскоре постепенно замолк, и стало тихо.

Я посмотрел на Лейва. Он все лежал в точно такой же позе. Я дернул мальчишку, и он перевернулся как безвольная тряпичная кукла, и так и остался лежать глядя своими светлыми тусклыми невидящими глазами куда-то в небо. Слезы – вот почему влага на руке – беззвучно текли у него из глаз. А я сообразил, запоздало, — дурак, все мы бываем задним умом крепки – я ведь заткнул рот, но даже не попытался прикрыть ему глаза. Он видел всё. И я сидел рядом, чувствовал как оживает занемевшее от долгого лежания в одной позе тело. В этом отношении Лейву наверно было хуже, я крепко помял его. Но я бы не поручился, что это сейчас имеет для него значение. Я сидел рядом, и думал, что сказать лежавшему лежавшему рядом мальчишке, который смотрел в небо, и похоже не видел его. Разе могут быть для того что произошло какие-то слова? Я знал, что должен, что нужно что-то сказать. Я даже открыл рот. И закрыл его. Слов не было. Слов у меня не было. Но и оставлять его здесь так было нельзя. Я посмотрел на Лейва еще раз, и его неподвижный отстраненный вид напугал меня.

"Не двинулся ли умом?" – С внутренней дрожью подумал я.

Но в этот момент Лейв сел, двумя руками вытер себе щеки, поднялся.

— Нужно похоронить их. — Сказал он.

И тяжелой совсем не детской походкой пошел из леса вниз по склону.

* * *

Я догнал его через несколько шагов.

— Стой, Лейв. Нельзя. Нельзя нам их хоронить.

Не возьмусь сказать, что стало у Лейва со взглядом, но я меня будто ошпарило, и я его чуть не выпустил. Глаза его были будто два тигля с раскаленным металлом.

— Да пойми ты, мальчик. Разве ты не слышал, что Эйнар сказал? Ему не нужны свидетели. Послушай… — Я тряхнул его, и зачастил. — Послушай Эйнар расспрашивал у Торви куда ты делся, ну? Торви выложил что ты пошел отнести еду на летний выгон. И когда Эйнар услышал это, то решил что… я забыл какое имя он назвал. Но он явно говорил о главном из тех троих, что ты видел на выгоне. Эйнар решил, что те трое тебя и убили, потому и спокойно уехал. Ты понимаешь? Скоро он встретится с теми троими, и узнает от них, что они тебя в глаза не видели, да еще и меня упустили. Ты соображаешь? И что тогда сделает Эйнар? Он либо опять повернет сюда всей своей оравой. Либо отрядит сюда несколько молодцов-следопытов. Он может решить, что ты вообще где-то шастал и не видел нападения, и как пить-дать распорядится устроить здесь у дома засаду. А куда тебе еще пойти? — Я наклонился над ним и выплевывал слова почти в лицо. — И если мы останемся здесь, они нас возьмут. Ну понимаешь ты, или нет? Я тебя понимаю, отлично понимаю.

— Нет, — презрительно покачал головой Лейв. — Не понимаешь.

— Ладно, ты прав. Прав. Не понимаю. Но ты вспомни, что отец сказал перед самым концом. Он Эйнара тебя не трогать просил. Хоть и знал, что бесполезно – просил. Для него было важно, чтобы род уцелел. Чтобы ты – уцелел. Своих похоронить важно. Но не важнее же этого! Надо убраться отсюда. И уцелеть. Будь Вермунд жив он бы тебе то же самое сказал!

Лейв рассматривал меня молча. На щеках его были мокрые дорожки, но страха не было в глазах. Я обнаружил, что слишком сильно его сжимаю за плечи и ослабил хватку. А он все молчал. и я открыл рот, чтобы снова попытаться вдолбить ему очевидные вещи. Но он опередил меня.

— Ладно. Ты прав. Но они не успеют доехать до поворота на выгон так быстро. Не голыми же бежать. Без еды и прочего. Внизу уцелел навес под которым вялилась рыба. Надой быстро пойти и взять, что есть полезного.

Я оторопел от такого перехода от безумства к деловитости.

— Ну что ты стоишь, — сказал Лейв. Надо же торопиться.

— Ладно. — Я отпустил его. — Ты прав. Пойдем.

Он побежал вниз, и я дернул за ним. Поглядывая на дорогу уходящую к озеру. Мы заскочили во двор, через распахнутые ворота. При взгляде на Астрид с близкого расстояния меня передернуло. Дом горел, раскаленный воздух уносил в небо стайки огненный жучков. Лейв застыл перед телами, на которые я старался не смотреть. Я встал в центре, и огляделся. Выделанная из бычьей кожи небольшая фляжка-бурдюк с водой висела у меня на лямке через плечо еще с выгона. Надо бы набрать еще воды, но не во что… Ладно, здесь не пустыня… Погреб недоступен из-за горящего дома. Еда… Еда… Я посмотрел на навес, под которым висела вяленная рыба на прутках. Во что же её взять. Взгляд наткнулся на суму из грубой ткани, которую кто-то выволок из дома, и обшарив, бросил во дворе не посчитав ценностью. Эта пойдет. Я схватил её и начал отламывать с прутков здоровенные рыбины, периодически оглядываясь на ворота. Я каждую секунду ждал, что в них кто-нибудь въедет. Что еще здесь? Костяные и несколько металлических крючков, леса сплетенная из жилы… Я схватил это из под навеса, и тоже бросил в сумку. А Лейв-то чего не помогает?

Я обернулся и обомлел. Лейв вцепился в ноги мертвому Вермунду, и сопя тащил его куда-то. Вермунд был крупным мужчиной, и Лейв каждым своим толчком вряд ли преодолевал больше нескольких сантиметров.

— Ты… ты что делаешь? — Пролепетал я.

— Я похороню их, — пропыхтел Лейв – как смогу.

— Ты что, вообще не слышал, что я тебе сказал. У нас нет времени рыть могилы!

— Я не стану. — Сказал Лейв пытаясь сдвинутся с места, и не глядя на меня. — У нас мертвых не зарывают в землю на радость червям. Я сложу свою семью в хлев, и… — он дернул в очередной раз – подожгу его.

— Да нет на это времени. Ты понимаешь? Даже на это нет. — Я бросил сумку, во мне бурлил страх и ярость на его тупость. — Я тебя силой утащу.

Лейв отскочил, метнулся назад лихорадочно оглядываясь, и ухватил валявшуюся на земле мотыгу-копалку, которая до разгрома обычно стояла у дома.

— Только попробуй. Слышишь? Голову разобью! — заверещал он, сжимая мотыгу обеими руками.

— Тупоголовый идиот! — Рявкнул я.

Лейв покачал головой.

— Иди. — вдруг неожиданно спокойно сказал он. — Уходи. Хоть ты и мой раб, я не буду задерживать тебя.

— Что? — Выдохнул я, леденея от смеси страха и бешенства. — Ах ты… Ах ты щенок! — Я попятился к воротам и целился в него дрожащим пальцем как из пистолета, тыкая в Деёва при каждой фразе. — Хочешь здесь сдохнуть? Пожалуйста! А я не тороплюсь. У меня еще есть для чего жить… Вспомни обо мне, когда Эйнар намотает тебе кишки на свою железяку! Придурок!

Я подхватил сумку и побежал к воротам. Все что мог я сделал, пора подумать и о себе. Я добежал до ворот, а внутри бился страх, что вот сейчас прямо на выходе я столкнусь с маньяками Эйнара. В воротах было пусто. И дорога уходящая к озеру была пуста. Пока… Я оглянулся во двор. Лейв уже бросил мотыгу и опять тащил Вермунда. Нельзя сказать, чтобы Лейв сильно продвинулся. Вермунд был крупным мужчиной…