Спящий детектив

Впрочем, разговор едва ли мог сесть на мель, учитывая присутствие истинного представителя колоний, каким был сэр Джеймс, и такого кладезя любопытных историй, как Морис Клау. Большую часть времени мы с мистером Климентом Лейландом выступали в нелегкой роли почтительно внимающей аудитории, поскольку Изида Клау, как оказалось, могла быть в беседе почти столь же занимательна, что и ее отец.

— Я так рад, — произнес Морис Клау, чей громоподобный голос эхом раскатился по залу, — этой возможности посетить Грейндж.

— Место и впрямь исторически значимое, — согласился сэр Джеймс. — Вот уж никогда не думал, что унаследую величественный старый особняк, не говоря уж о титуле. Ранняя смерть дядюшки, закоренелого холостяка, полностью изменила мою жизнь; я стал землевладельцем, а ведь вполне мог превратиться в китобоя с Маррамбиджи [45] !

Он весело рассмеялся, переводя взгляд с Изиды Клау на кузена.

— Клем сохранил все для меня в идеальном порядке, включая семейного домового! — добавил он.

45

Маррамбиджи — река в австралийском штате Новый Южный Уэльс.

— Ах! тот семейный домовой! — загромыхал Морис Клау. — Он-то и нужен мне, сей гоблин!

История Грейнджа, собственно говоря, и была главной причиной визита Мориса Клау. Внимание исследователей оккультных материй не так давно привлекла странная книжица под названием «Психические измерения»; среди широкой публики она также приобрела популярность. Тема призраков трактовалась в книге с совершенно новой точки зрения, причем анонимный автор, по-видимому, был хорошо знаком с историей каждого «дома с привидениями» в Европе. Немногим было известно, что этим автором был антиквар из Уоппинга; так как в книге, среди прочих британских домов с привидениями, говорилось о Грейндже, издатель счел нужным передать автору письмо сэра Джеймса Лейланда, приглашавшее его к расследованию последних явлений фамильного призрака Лейландов.

Я имел честь находиться рядом с Морисом Клау во время другого расследования, связанного с предполагаемым привидением, о котором рассказывал в одном из предыдущих отчетов — речь идет о призраке в усадьбе, известной под именем «Рощи». Клау любезно пригласил меня помочь (его собственное выражение) в расследовании тайны Грейнджа. Я с радостью согласился, мечтая включить в свои хроники еще один случай предполагаемо оккультного свойства.

— Безотлагательно встретимся мы лицом к лицу с ним, сим нарушителем спокойствия, — продолжал эксцентричный исследователь. — Сэр Джеймс, явление того, что называете вы привидениями, подобно феноменам драгоценных предметов старины, бриллиантов, мумий — ах, эти мумии! — и прекрасных женщин!

— Сравнение прелестной женщины с предметом старины я не назвал бы комплиментом! — заметил сэр Джеймс, поглядывая на Изиду.

— Такова истина! — внушительно заверил его Морис Клау.

— Натура, сей таинственный процесс воспроизводства, зря не расходует образцы свои. Сэр Джеймс, всякая красота повторяется. Поглядите на дочь мою, Изиду.

Сэр Джеймс с готовностью подчинился.

— Видите ее, да? И что же вы видите?

Изида опустила глаза — но, говоря откровенно, я не заметил на лице этой девушки, поразительно умевшей владеть собой, ни малейшего признака смущения.

— Быть может, — продолжал ее отец, — поведал бы я вам, что видите вы; однако скажу лишь о том, что можете вы узреть. Пред вами красавица времен регентства или фаворитка вашего Карла; дочь викинга, принцесса древней Британии; рабыня Цезаря, танцовщица фараона!

— Вы верите в реинкарнацию? — негромко спросил Климент Лейланд.

— О да, безусловно, почему бы нет, конечно! — пророкотал Морис Клау. — Но не о перевоплощении говорю я теперь, о нет; повествую я о воспроизводстве Натуры и твержу вам, что Натура не расходует даром всякую красоту. Соотношение каково души с телом? Продолжается воспроизводство снова и снова, покуда форма, штамп, гравировальная доска не гибнет! То же и с призраками. Пишете вы, что домовой ваш новые исполняет трюки. Отвечаю я, что гоблин неспособен изучить новые фокусы; далее отвечаю я, что иначе станет он иным гоблином! Консервативна Натура в отношении домовых своих, равно как и прекрасных женщин; не любит она вносить изменения в древние формы. Как? Искрошить их? Ни за что! Создает она новые…

Климент Лейланд тонко улыбнулся, но сэр Джеймс был явно увлечен рассуждениями Клау.

— Как вы знаете, я внимательно прочитал «Психические измерения», мистер Клау, и ваши непривычные теории не слишком меня удивляют. Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что любой зачарованный дом из поколения в поколение зачарован одинаково? И любое новое событие указывает на присутствие новой силы или духа?

— Сие именно так, — довольно кивнул Морис Клау. — Разум ваш восприимчив, сэр Джеймс; стоило бы вам заняться привидениями — вы им понравитесь. Пред восприимчивым охотником на привидений научное раскроется будущее, ибо — по секрету шепну вам — бедные привидения порою рады, что на них охотятся! Столь одинока жизнь привидения!

— Призрак Грейнджа — существо общительное, — заверил его сэр Джеймс. — Горестные вздохи в часовне или что-либо подобное ему не по душе; он часто наведывается в бильярдную, его нередко можно встретить здесь, в обеденной зале, а в последнее время он привык со мною спать!

— Слышал я о том, — громыхнул Морис Клау. — О да, слышал. Странно, странно. Продолжайте же, друг мой.

Глаза Изиды Клау были прикованы к сэру Джеймсу. Он продолжал:

— Традиционно считается, что в Грейндже обитает привидение в виде серого монаха, который в определенные ночи — я позабыл, какие именно — выходит из часовни за садом, опираясь на длинный посох, приближается к контрфорсам западной стены и исчезает в ней в том месте, где раньше находился потайной вход. В свое время там находился тайный проход со ступенями, ведущий к комнате, сооруженной одним из древних Лейландов эпохи Генриха VIII, печально знаменитым распутником и повесой. В последний раз комнатой пользовался сэр Френсис, конфидент Карла II. Следующий наследник приказал перестроить весь корпус, и проем старинной двери заложили кирпичами.

— Да, да, — произнес Морис Клау. — То мне известно, но рассказываете вы хорошо. Чрезвычайно любопытный дом, этот Грейндж. Я писал о нем, о том сером монахе; не удивительно ли, что новое привидение явилось пастись на его угодьях! Поведайте нам о последних событиях, сэр Джеймс.

Сэр Джеймс прочистил горло и оглядел стол.

— Курите, не стесняйтесь! Я и сама не прочь закурить! — сказала Изида.

— О да! — согласился Морис Клау. — Останься здесь, дитя мое; все мы останемся; не сдвинемся ни на дюйм. Обеденная зала хранит множество психических отпечатков. Закурим же и обратим умы наши к загадке.

Подали кофе и ликеры; зажглись красноватые огоньки сигарет. Полагаю, присутствие Изиды Клау помешало хозяину угостить нас сигарами; девушка, однако, закурила предложенную сэром Джеймсом египетскую сигарету с беззаботностью давней поклонницы миледи Никотин. Дворецкий покинул нас, и мы, точно путешественники в нашем освещенном оазисе, остались посреди темной пустыни громадного, населенного призраками дома.

— С тех пор, как я вернулся из Австралии, случилось много невероятных происшествий, — начал сэр Джеймс. — Конечно, я не стану говорить, что раньше такого никогда не бывало: дело в том, что последние семь или восемь лет жизни мой дядя безвыездно провел в Лондоне, тогда как Грейндж находился на попечении экономки. Забавно, не правда ли, что экономки и прочие достойные леди никогда не замечают ничего необычного в семейных поместьях, с которыми связывает их судьба? Но как бы то ни было, меня выкорчевали из буша и, пока завершались все формальности, старина Климент начал приводить дом в порядок; прибыв, я обнаружил, что Грейндж сияет чистотой от пола до потолка. Были наняты и новые слуги, хотя экономка и дворецкий, прослужившие здесь десятки лет, естественно, остались в Грейндже, как и кое-кто из числа старой прислуги. Итак, все было в полном порядке.

— Включая привидение! — со смехом вставил его кузен.

— В том-то и беда! — воскликнул сэр Джеймс и ударил кулаком по столу. — В первый же вечер, когда я обедал здесь, в зале, потустороннее показало характер! Мы с Климентом сидели за столом; мы пообедали — вполне скромно, не сомневайтесь — закурили и принялись болтать, как вдруг…

Он внезапно прервал свой рассказ: могло показаться, что кто-то с силой захлопнул тяжелую дверь и рассказчик остался за нею. В тот же миг напряженная тишина взорвалась. Кровь будто застыла у меня в жилах; безумный, сверхъестественный ужас приковал меня к стулу. Отзываясь со всех сторон гулким эхом, по громадному древнему дому прокатился раскат демонического хохота! Я не мог понять, откуда он доносился. Он был везде — вокруг, над нами, под нами. То был безумный, дьявольский, адский звук, который невозможно описать словами. Хохот звучал то громче, то тише, то снова громче — и оборвался так же резко, как начался.