Сражение на Венере (сборник)

Такая забава обычно приводила к тому, что русский, не обладавший чувством юмора, резко прерывал разговор. Но всегда связывался снова через несколько дней. Так продолжалось в течение многих недель, пока он не понял, что не имеет даже такой незначительной информации, как имя и звание своего собеседника.

— На связи подполковник Ярмонкин, — начал он очередной разговор. — Я хочу знать ваше имя и звание.

— Вы что, планируете взять нас в качестве военнопленных? — спросил Чет серьезным тоном, пряча усмешку. — Я думаю, в соответствии с Женевской конвенцией, вы имеете право узнать мой регистрационный номер. Но, полковник, мне кажется, что тех двадцати человек, что летят с вами, хватит для этого дела. — Чет специально удвоил число, которое раньше сообщил ему русский, чтобы дать ему понять, что он не относится серьезно к блефу Ярмонкина.

— Да просто из вежливости, товарищ, — ответил русский, игнорируя беззаботный тон Чета. — Имя и звание — это ведь простая любезность, не так ли?

— Вы совершенно правы, полковник, — смягчился Чет. — Меня зовут Чет Дункан, коммандер, Космическое агентство Соединенных Штатов.

С тех пор ему стало казаться, что русский начал относиться к нему с большим уважением. Но все равно между ними не возникало никакого дружелюбия, и Ярмонкин продолжал утверждать, что летит далеко впереди «Маринера».

Когда миновала середина очередной недели, и Венера уже начала выглядеть угрожающим шаром, закончились скука и рутина. План полета требовал, чтобы выход на орбиту Венеры осуществился дистанционным управлением с Земли, а космонавты должны быть наготове, чтобы перейти на ручное управление в случае ошибки или какого-либо отказа оборудования. В результате все трое стали проводить много часов, перепроверяя все цифры датчиков и следя за положением стрелок приборов.

Шахматы и шашки убрали подальше, как и остальные игры, потому что близился волнительный момент, и они уже не могли позволить себе спать по четыре часа. Редко кто из них спал больше, чем по три часа кряду, теперь, когда полет подходил к завершающей стадии. Венера была уже совсем рядом, сияя, как яркий шар, который выглядел больше, чем Земля при полетах на Луну. В отличие от родной планеты, его окутывали бесконечные облака. А что было под ними? Все задавали себе этот вопрос. Именно это они и должны узнать. Всю прошлую неделю русские не связывались с ними. Паррет предположил, это потому, что они не собирались приземляться и не хотели открывать, что цель их полета — простое изучение планеты с орбиты. Чет предположил, что русские, наверное, так;же заняты приготовлениями к приземлению. Куинси с ним согласился.

За день до того, как «Л-1» предписывалось лечь на венерианскую орбиту, космонавты пребывали в состоянии полной готовности. Они только что закончили несколько ежечасных проверок и быстро поели. Паррет выглядел тихим и задумчивым.

— Вы знаете, — спросил он, — о чем я думаю? Так как посадочный модуль пойдет на посадку сквозь облака, то между ним и командным модулем не будет никакого визуального контакта. А так как никому из нас неизвестно, что нас там ждет, есть смысл в том, чтобы один из нас остался в командном модуле и в случае необходимости попытался бы прийти другим на помощь.

Куинси тут же вспыхнул.

— Кого ты имеешь в виду? — спросил он. — Кого, по-твоему, имеет смысл оставить в командном модуле?

Картер, не моргая, уставился на него.

— Да никого я не имею в виду, — отступил он. — Я не имею никого конкретного. Я просто высказал идею. И я действительно думаю, что это правильно. При необходимости, здесь можешь остаться ты. Я просто считаю, что кто-то должен остаться на орбите.

— Что? Мы первые в истории люди, которые совершат посадку на Венеру, и ты полагаешь, что я должен остаться в этой коробке, как во время тренировок? Подумай еще раз, приятель.

Судя по тону, Куинси возмутился до глубины души.

— Охолонись, приятель, — высказал в ответ Картер. — Сначала ты обвиняешь меня в том, что это якобы я пытаюсь остаться на орбите. Потом в том, что якобы я оставляю тебя. Это что же, что я ни скажу, все не так? — он повернулся к Чету. — А как думаете вы, шкипер? Что, если на орбите останетесь вы?

— Вы прекрасно знаете, — воскликнул Куинси прежде, чем Чет успел ответить, — что шкипер отвечает за все наши действия внизу, не говоря уж о том, что он старший пилот посадочного модуля. — Он подался к Чету. — Вы видите, что он делает? Кто-то должен остаться на борту, потому что это единственное, что сделает Картера счастливым. А мы ведь не хотим, чтобы он был недоволен, не так ли? Ну, так вот, я не останусь, и он знает это наверняка. Вы не можете остаться в любом случае. Ну, так кто тогда остается, а?

Картер побледнел от гнева. Он уже открыл было рот, но Чет прервал его, отбросив копию основного плана полета. Картеру пришлось вместо ответа потянуться и неуклюже поймать план.

— Если вы посмотрите, — произнес Чет, — то там написано, что на Венеру высаживаются три космонавта. Три — это значит три. Включая вас.

Картер понял, что вспышка Куинси нарушает его планы, и попытался вернуть утраченное положение.

— Со мной все в порядке, шкипер. Надеюсь, вы не думаете, что слова Смита можно оправдать. Я всего лишь подумал, что в моей идее есть смысл и, может быть, вы измените план полета и…

— Я ничего не думаю, — решительно заявил Чет. — Я просто знаю, что написано в плане полета. И знаю, что все мы были согласны с ним. И знаю, что ничто не изменит этот план. Так что все мы будем в посадочном модуле.

— Мне это подходит, — щелкнул пальцами Картер.

— А мне — тем более! — воскликнул Куинси.

Странно, что, хотя перемена унылого существования недель полета сменилась суматохой последних дней, волнением и потерей сна накануне, все трое успокоились. И они блаженно спали, когда пришлось просыпаться, а когда начался обратный отсчет для перехода на орбиту, все уже находились на местах в полной готовности. Заревели тормозные двигатели, и переход на орбиту вокруг Венеры прошел отлично. Широко улыбаясь, космонавты посмотрели друг на друга. Им еще предстояла самая опасная часть экспедиции, но успешный полет через двадцать пять миллионов миль завершился, и все системы функционировали отлично. Таким образом, они забыли об опасности и преисполнились уверенности в оборудовании и ученых Агентства, которые подготовили этот полет.

— Ну, пора запираться, — скомандовал Чет.

У каждого имелся список того, что ему следовало выполнить, и они сверялись с ним, щелкая переключателями, открывая и закрывая клапаны. Они были в скафандрах и шлемах, а теперь надели ранцы, подключились к системе и заперли главную кабину. Солнечные батареи остались активными, так же, как и приборы. Был включен самый главный из них — двусторонний радиоретранслятор. Через него посадочный модуль будет переговариваться с Землей. Когда все было готово, они встали и последовали за Четом через туннель в открытый люк посадочного модуля.

Благодаря интенсивным тренировкам, они без суматохи заняли свои места и включили нужное оборудование. Бортовой компьютер проверили еще из командного модуля. Он был в полном порядке.

И, наконец, повернули главный выключатель, и все трое, потея, стали слушать обратный отчет, который вел для них компьютер.

Посадочный модуль отсоединился. Мягко и плавно они отделились от командного модуля и начали раскручивать свою нисходящую спираль. Чет, сидя за управлением, приготовился. На высоте пятидесяти тысяч футов ему предстояло перейти на ручное управление. Все ближе, ближе и ближе спускались они к одеялу облаков. А чуть позже иллюминаторы стали белыми и туманными. Постепенно чисто белый цвет превратился в грязный, когда они проходили сквозь толстое коричневое облако, походящее на Лос-Анджелесский смог в худший из дней, только более темный и глубокий, почти бесконечный. И именно здесь начался ветер.

Ветра они ожидали, и Чет, взявшись за управление, мог противодействовать его боковым порывам. Но ветер, казалось, дул им прямо в лицо. Не совсем перпендикулярно, а под небольшим углом, наклоняя модуль вниз, а против этого у Чета не было приготовлено никакой защиты. Завывающий поток схватил их и швырнул вверх и в сторону. Торопливо сбрасывая скорость, Чет включил боковой реактивный двигатель, надеясь боковой тягой сохранить модуль в устойчивом положении. На мгновение показалось, что их вот-вот опрокинет вверх тормашками. Это было бы фатально. Приземление и взлет должны проходить под прямым углом к поверхности. В любом ином положении посадочный модуль напоминал бы перевернутую на спину черепаху: еще живую, но беспомощную, не способную ни на что, кроме как ждать долгой, мучительной смерти.