Среди погибших не значатся. Подступы к «Неприступному». Made in.

«Да, охрана лагеря продумана обстоятельно, – невесело отмечает Бурсов. – Наверно, с вышки – все как на ладони…»

И вдруг он невольно вздрагивает при виде неожиданно появившегося перед ним старшего лейтенанта Сердюка. Голова его и левая рука перевязаны грязным, пропитанным кровью бинтом.

– Разрешите к вам обратиться, товарищ подполковник?.. – срывающимся от волнения голосом спрашивает он.

– Убирайтесь вон! – негромко, но властно произносит Бурсов.

– Но ведь я хотел как лучше… – молит Сердюк. – Знал же, что вы в эти эксперименты не верите. А их они заинтересовали, и теперь можно будет поводить капитана Фогта за нос. А тем временем…

– Вы думаете, что Фогт такой уж простофиля? – иронически усмехается Огинский.

А Бурсов даже не смотрит на Сердюка. Он уходит с Азаровым вперед, оставив Огинского со старшим лейтенантом.

– И мой вам совет, – с трудом сдерживая раздражение, продолжает Огинский. – Не говорите ему о нас ничего больше и не выдавайте себя и нас за крупных специалистов подрывного или какого–нибудь иного военно–инженерного дела. Да, и еще вот что – постарайтесь реже попадаться на глаза Бурсову.

…Поздно вечером после отбоя в блоке старших офицеров царит гнетущая тишина. Все семь майоров молча лежат на нарах, не разговаривая и не задавая никаких вопросов вновь прибывшим. А Бурсов все медлит начать разговор, надеется, что кто–нибудь из этих потерявших веру в себя людей сам что–нибудь спросит.

– Надо бы поговорить с ними… – шепчет Огинский.

– Погодите, Евгений Александрович, пусть сами спросят. Неужели же им не интересно узнать у нас хоть что–нибудь о положении на фронте?

Но майоры по–прежнему молчат.

– Ну что же, товарищи офицеры, – негромко произносит наконец Бурсов, – так–таки, значит, ничто вас не интересует? Спросили бы хоть о том, как мы в плен попали, при каких обстоятельствах.

– Нам и так известно, при каких обстоятельствах в плен попадают, – равнодушно замечает кто–то в дальнем углу. – Если не сволочь, конечно, которая сама руки вверх поднимает.

– Мы не из таких, – обижается Огинский.

– Зато нас, наверно, за таких принимаете, – ввязывается в разговор еще кто–то.

– Ну это уж вы зря! – повышает голос Бурсов. – Мы ведь тоже на фронте с самого первого дня войны и знаем, каково было в сорок первом!

– А почему именно так было? – раздается из угла голос майора Нефедова.

– Некогда было особенно разбираться, – хмуро отзывается Бурсов. – Все бои да бои. Да и не в том дело сейчас – как начали, важнее другое – как воюем. О сражении за Москву и Сталинградской битве слыхали хоть что–нибудь?

– Имеем некоторое представление, – отвечает Нефедов. – А в армии вы давно, товарищ подполковник?

– С тридцать третьего года. Перед войной отдельным саперным батальоном командовал. Отходил с частями своей армии от Жлобина до самого Сталинграда.

– Так вы, значит, в боях под Сталинградом участвовали? – оживляется Нефедов.

– Да, участвовал.

– Немцы считают, что Сталинградская битва была самой крупной в истории всех мировых войн, – замечает кто–то простуженным голосом.

– Та, что сейчас идет на Курской дуге, покрупнее будет по своим масштабам. Вот майор Огинский – офицер штаба фронта, ему лучше, чем мне, известна обстановка.

– Да, масштабы тут во всех отношениях побольше, – подтверждает Огинский.

– А вам ничего не известно, как там теперь дела? – интересуется Бурсов. – Мы ведь попали в плен под Белгородом, в самый первый день сражения.

Никто ему не отвечает, и он спрашивает уже шепотом:

– Может быть, тут нельзя вести такие разговоры?

– Этого вы не бойтесь, – успокаивает Нефедов. – От тех, которые могли нас предать, мы нашли способ избавиться. Подслушивать теперь нас некому. Да немцы и не боятся, что мы замыслим что–нибудь вроде восстания или побега. Уверены, что отсюда не убежишь. А что касается теперешних боев под Орлом, Курском и Белгородом, то по радио сообщают, будто немцы одерживают там победу.

– Быть этого не может! – восклицает Бурсов. – Это им не сорок первый!

– Мне трудно судить, что и как там у нас изменилось, – тяжело вздыхает Нефедов. – Известно, однако, что под Белгородом немцы прорвались уже не только в Прохоровку, но и в Обоянь. А это, как я себе представляю, не очень далеко от Курска.

– Немецкое радио слишком уж хвастливо, – усмехается Бурсов. – Оно ведь в свое время и о взятии Москвы сообщало.

– Да, было такое, – подтверждает Нефедов. – Но на этот раз сообщило не немецкое, а английское радио. Капитан Фогт – осторожная бестия. Он знает истинную цену немецким сообщениям по радио и потому корректирует их английскими передачами. А переводит ему майор Горностаев, хорошо знающий английский язык.

Послышался тяжелый храп нескольких офицеров. Они устали за день, да и разговор этот не очень, видимо, их заинтересовал. Умолкает и майор Нефедов. А когда Бурсов решил уже, что и он заснул, вдруг снова раздался голос, теперь приглушенный до шепота:

– Я не сомневаюсь, товарищ подполковник, что сражение под Курском кончится нашей победой. После Сталинграда у меня уже нет сомнений на этот счет. Гнетет другое – а мы–то как же? Чем вину свою перед Родиной искупим? Вольная вина или невольная – это ведь сейчас не самое главное… Скорее всего, мы просто не доживем до того часа, когда земля наша станет свободной. А мертвые, как говорится, сраму не имут…

Майор Нефедов тяжело вздыхает и долго ворочается на нарах. Потом спрашивает:

– Вы, наверно, спать хотите, товарищ подполковник, а я вам голову морочу всем этим…

– Какой там сон!.. А у меня, вы думаете, сердце кровью не обливается при одной мысли, что мы можем не вырваться отсюда до конца войны?

– Вы, значит, надеетесь, что вырваться удастся?

– А вы разве потеряли такую надежду?

Снова слышится тяжелый вздох Нефедова. Вздыхает и еще кто–то, но Бурсов не может разглядеть в темноте кто.

– Предпочитаете не отвечать на такой вопрос? – снова спрашивает подполковник Бурсов.

– Да, воздержусь пока, – еле слышно отзывается Нефедов. – Поговорим об этом как–нибудь в другой раз. Спокойной ночи, товарищ подполковник.

– Приятных сновидений, товарищ Нефедов.

ДОКТОР ШТРЕЙТ

На следующее утро лейтенант Азаров зашел в блок старших офицеров сразу же после подъема и обратился к Бурсову:

– Товарищ подполковник, вам и майору Огинскому после завтрака нужно явиться к капитану Фогту. Будьте готовы. Я зайду за вами минут через пятнадцать.

За завтраком Бурсов подсаживается поближе к Нефедову, спрашивает его:

– Почему это лейтенант Азаров в таком фаворе у Фогта? Он что…