Среди роз

— Кажется, я знаю, в чем дело… А сейчас я думала о другом. Когда я была еще девочкой, отец часто приводил меня сюда. В то время меня не считали «взрослой леди», поэтому мне позволяли плескаться в воде и играть на берегу. Эдвина тоже приходила с нами, мы брали с собой еду, ярко светило солнце. Какие это были беззаботные, сказочно прекрасные времена! — Она вздохнула и начала водить пальцем по мокрому песку. — Хотела бы я знать, отец, можно ли вернуться в детство? Что значит жить в стране, где царит спокойствие? Как бы я мечтала вернуться в прошлое, в то время, когда еще был жив отец. И Аксель, и Майкл. До того, как…

Она вдруг осеклась и прикусила губу.

— До того, как умер сторонник Ланкастеров? — Отец Томас не успел придержать язык.

— Да. Если бы вернуться в прошлое! Господи, как это ужасно! У меня просто не было выбора. Я… совершила непоправимое. Иногда я жалею… — Женевьева грустно покачала головой, глядя вдаль, туда, где золотисто-синее небо и темно-синее море сливались на горизонте. — Жалею о том, что отец отказался впустить Тристана в замок. Будь он чуть покладистее, все повернулось бы по-другому!

— Вы жалеете, что вам пришлось совершить… — Отец Томас ласково положил руку на плечо Женевьевы.

— Как вы думаете, я попаду в ад?

Он покачал головой:

— Женевьева, у вас не было другого выхода. Вам пришлось воспользоваться тем оружием, какое оказалось под рукой. Вы просто защищались.

— Мне все время снится ад. Так вы уверены, что я не попаду туда?

— Я убежден: Бог знает, каковы люди на самом деле. Вы чисты душой, Женевьева.

Но она была убеждена в обратном и не верила, что Бог простит ее за предательство и убийство человека. Но может быть, Господь поймет, что у нее действительно не было выбора.

— И все-таки мне страшно…

— Вы боитесь предстоящего сражения?

— Да. И без него в стране пролилось много крови! Как вы думаете, Ричард победит? Тогда войны наконец прекратятся…

Отец Томас вновь задумался. Он сам несколько раз видел во сне, будто страна наконец объединилась, и на нее снизошли мир и покой. Но в этих видениях замок Иденби неизменно заволакивала пелена, словно ему предстояло тяжкое испытание.

— Мир достается нелегко. Однако вы слышали гонцов короля: воины Ричарда многократно превосходят сторонников Генриха Тюдора!

Женевьева поднялась.

— Последнюю весть нам принес странствующий менестрель. По его словам, войска стягиваются к городу Маркет-Босуорт. Вероятно, скоро мы услышим, что все обошлось благополучно.

— Надеюсь.

Женевьева лукаво улыбнулась. Свежий морской воздух изгнал воспоминания о ночных кошмарах.

— Отец Томас, не отвернетесь ли вы? Не хочу искушать вас, но я мечтаю искупаться…

— Миледи…

— Ну пожалуйста! Подождите меня вон там, возле утеса. Обещаю вам, я не задержусь!

Отец Томас выполнил ее просьбу, и Женевьева сразу забыла о ней. Сняв бархатное платье, она вошла в воду в одной льняной рубашке, радуясь прохладе и ощущению свободы. Давно уже она не чувствовала себя такой юной и беспечной и потому на время забыла обо всех горестях. Казалось, море смывает с ее души груз воспоминаний, а с рук — чужую кровь.

На берег она вышла оживленная и преисполненная уверенности. Волосы окутали ее мокрым плащом. Женевьева с радостной улыбкой подошла к отцу Томасу.

— Теперь мне стало гораздо легче.

— Женевьева, знатной даме не пристало уподобляться рыбке.

— Но я чудесно развлеклась.

— Что ж, я рад. Но ваш муж был бы недоволен.

Женевьева нахмурилась, а священник вновь пожалел о сказанном.

— Отец, разве я плохо справляюсь со своими обязанностями? Мне не нужен муж.

— Сейчас вы еще скорбите о смерти Акселя, раны слишком свежи. Но когда-нибудь вам придется выйти замуж.

Женевьева вызывающе тряхнула головой:

— Ни за что! Я слишком долго боролась и многое потеряла. Таких мужчин, как Аксель, больше нет. Мужья желают править не только землями жен, но и самими женами. А я не хочу никому подчиняться, отец. Я уже не ребенок.

Священник невольно вздрогнул: Женевьева говорила то, что думала. Темная пелена, заволакивавшая Иденби в его снах, сгустилась. Отец Томас предчувствовал беду.

Но Женевьева снова улыбнулась:

— Пожалуй, нам пора устроить праздник. Не найдется ли в календаре дня какого-нибудь святого? Люди изнемогли от работы. Май давно прошел, но мы поставим майский шест, будем жарить мясо и танцевать при луне!

Отец Томас признал, что это удачная мысль. Женевьева сумела завоевать преданность своих подданных. Ее, прекрасную молодую аристократку, многие считали героиней. Самой Женевьеве тоже было полезно повеселиться и забыть на время о своих заботах.

— Конечно, мы найдем подходящий повод, — согласился священник, с тревогой глядя на меркнущий солнечный свет. С запада, со стороны Маркет-Босуорта, надвигались грозовые тучи. Что сейчас происходит на поле боя?

В ночь на 21 августа Тристан бродил под звездным небом, глядя на сотни костров, окружающих Эмбиен-Хилл. Он ждал утра.

Дозорные Генри не сводили глаз с вражеского лагеря. Передвижения войск противника Тристан знал как свои пять пальцев. Этим утром король Ричард выехал из Лестера под звуки труб, в сопровождении оруженосцев, лучников и кавалерии. Даже в доспехах он казался худощавым. Любой житель страны узнал бы монарха по золотой короне.

Тристан засмотрелся на костры, склонив голову набок. Ричарду было не занимать отваги, доблести и других достоинств. Но на его душе лежало немало грехов. Стремясь к власти, он забывал об осторожности. «Завтра, — думал Тристан, — Бог выберет будущего короля».

Он встал на колени и попытался молиться, но вдруг обнаружил, что забыл, как это делается. Пламя костров казалось пронзительно-ярким в смоляной черноте ночи. «Вот и моя жизнь черна, как ночь», — решил Тристан, пытаясь припомнить слова молитвы.

«Сохрани мне жизнь, Отче. Дай нам победить. Смерти я не боюсь: мне страшно только, что, если я умру, не успев отомстить, моя душа никогда не узнает покоя. Я не стану убивать эту женщину, только отниму у нее то, что обещал отнять…»

Может, нельзя молиться о том, чтобы Бог помог ему отомстить? Откуда ему знать? А если Бог тоже воин?