Среди самцов

Гипнотизируя взглядом свое отражение в зеркале, она прибегла к испытанному средству: несколько раз произнесла магическую фразу: «С тобой все будет хорошо!», а потом, с минуту помедлив, добавила: «Отныне никакой Калум тебе не страшен».

Положив зеркало на стол, она прикрыла глаза и подумала, что это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Одетта давно уже спала, когда дверь на первом этаже распахнулась и на мельницу вошла Сид.

Это был первый случай, когда она сама пришла к Одетте, чтобы поболтать.

— Он такой ранимый, правда? — спросила она, дыша перегаром, и присела на край кровати.

Одетте снились кошмарные коротковолокнистые коровы, которых Калум якобы собирался разводить в Фермонсо-холле, поэтому, когда Сид коснулась ее своей прохладной рукой, она вскочила вся в холодном поту. Сид, не обратив ни малейшего внимания на ее испуг, чиркнула зажигалкой, чтобы прикурить сигарету, а потом еще некоторое время с помощью крохотного язычка пламени обозревала ее новую прическу.

— Кое-какие изменения в твоей внешности я вижу, — кивнув, пробормотала она, но потом снова перевела разговор на Калума: — Если бы ты знала, как он расстраивался из-за того, что ты отказалась с ним поехать! Миляга Калум. Это дитя, заблудившееся в мире взрослых. Ему так хочется быть лучше своих родителей, что ради этого он готов на все. Даже на скотство. Короче, чудесный молодой человек — верно, дорогуша? — Сид уютно свернулась калачиком в ногах у Одетты.

Одетта села, подложив под спину подушки, все еще не осознавая, явь все это или сон.

— …Но он очень противоречивый. — Голос у Сид был сонный и печальный. — И очень похож на Джоба. Полон желания и злобы одновременно. Ему столько же лет, сколько Габриэлю — моему старшему сыну. Калум Форрестер тоже ненавидит свою мать. И ты, Одди, свою тоже терпеть не можешь. Как я когда-то свою. Нам следовало бы создать клуб «ненавистников матерей». — Сид зашевелилась у Одетты в ногах, устраиваясь поудобнее. — Тем не менее Джоб встретил все-таки любовь — в моем лице. И Калум тоже кое-кого любит. И по-моему, его любовь напрочь лишена сексуальности. Это просто любовь. Никогда бы не подумала… — Дыхание Сид стало более ритмичным и ровным. Похоже, она начала засыпать.

— Кого? — обмирая, спросила Одетта. — Кого он любит?

— Джимми, — с минуту помолчав, сказала Сид и вздохнула. — Джимми Сильвиана. А ты кого любишь, Одетта? — Сид положила голову ей на ноги. — Надо найти тебе кого-нибудь… Как это поется в песне? «Пусть кто-нибудь отыщет меня и полюбит…» — Сид пропела несколько тактов из известного хита группы «Квин» и добавила: — Бедный Фредди! Какой же это был прекрасный друг. И какой одинокий человек. Тоже всю жизнь находился в поиске… Любовь искал, так-то… — Сид неожиданно замолчала, и Одетта по ее ровному, размеренному дыханию поняла, что она заснула.

А вот Одетта почти всю ночь не смыкала глаз. Подумать только: Калум любит Джимми! Могучего, огромного, как гора, громогласного Джимми Сильвиана. Она, Одетта, оказалась вовлечена в любовный треугольник. Все в лучших традициях телесериала «Династия»! Вот ужас-то!

40

Когда Одетта проснулась, Сид в комнате уже не было. Завернувшись в плед, Одетта прошла к окну и посмотрела на серое небо, по которому ползли свинцовые дождевые тучи. Потом, сбросив плед и по привычке стиснув зубы перед ледяным омовением, Одетта прошла в ванную. По пути она остановилась и посмотрела на себя в зеркало. Новая прическа совершенно изменила ее внешность. Если она наденет наряд из секонд-хенда, у Эльзы ее поначалу никто не узнает.

Приняв ледяной душ и нанеся на лицо косметику, Одетта двинулась на ферму — хотела узнать, как там Сид. С похмелья ее хозяйка имела обыкновение дрыхнуть до полудня, а свадебные торжества начинались в одиннадцать часов. К удивлению Одетты, двери были открыты. Когда она вошла на кухню, к ней бросилось, ластясь, все потомство Базуки, но вот самой борзой нигде не было видно. Хотя стрелки на часах показывали только восемь утра, Одетта пришла к выводу, что Сид повела ее на прогулку. Похоже, в эту ночь она вообще спала очень мало. Тут Одетта вспомнила, что ее хозяйке предстоит тяжелый день, и решила, что при таком раскладе бессонница — самое естественное дело.

Дожидаясь возвращения хозяйки, Одетта приготовила завтрак и заварила чайник любимого Сид зеленого чая. Выливая старую заварку, Одетта обнаружила в помойном ведре красные замшевые туфли, которые она вчера так старательно чистила. Достав туфли, Одетта смахнула с них налипший к ним чайный лист и прочую дрянь и поставила сушиться на батарею. Надо сказать, она нисколько этому не удивилась: Сид всегда швыряла свою обувь в какое-нибудь непотребное место, когда напивалась.

Прошло три четверти часа. Чай и завтрак безнадежно остыли, а Сид и не думала появляться. Между тем щенки стали скулить от голода, и Одетта накормила их собачьими консервами. Потом опять озабоченно посмотрела на часы — чтобы прибыть вовремя на свадебные торжества, им с Сид предстояло выехать максимум через час.

По оконному стеклу застучали крупные капли. Начался дождь, о перспективе которого природа самым недвусмысленным образом намекала с раннего утра. Одетта надела стоявшие в коридоре резиновые сапоги, прикрепила за неимением часов к лацкану длинного макинтоша включенный таймер и, нахлобучив на голову широкополую шляпу, отправилась на поиски Сид.

Добравшись до опушки леса, она приставила руки ко рту и закричала:

— Сид! Это я, Одди! Возвращайтесь. Нам пора ехать.

Одетта не знала, по каким тропинкам бродит с собакой ее хозяйка, а потому решила в лес не углубляться и далеко от опушки не отходить. Помимо всего прочего, она просто боялась заблудиться.

Совершая пробежку вдоль опушки леса, Одетта довольно скоро стала задыхаться и подумала, что бегун из нее стал никудышный и ей необходимо срочно возобновить тренировки. Неожиданно из-за ствола столетней ели послышалось громкое, частое дыхание.

— Базуки? — останавливаясь, крикнула Одетта. — Сид?

Собака заскулила, а потом пару раз негромко тявкнула. Одетта увидела, что Базуки залезла с головой в лисью нору и наружу у нее торчат только грязные задние лапы и хвост.

«Так вот почему задержалась Сид, — подумала Одетта. — Проклятая Базуки от нее сбежала, и женщина наверняка бродит сейчас по лесу, разыскивая свою любимицу».

— А ну-ка вылезай из норы, негодница, — сказала Одетта, нетерпеливо дергая собаку за хвост.

Из-под корней донеслось глухое ворчание, после чего на белый свет появилась измазанная грязью оскаленная морда. Хотя Одетта совершенно не разбиралась в собаках, она сразу поняла, что это не Базуки. Это был пес Джимми Сильвиана по кличке Нельсон, который, надо сказать, был очень недоволен столь непочтительным обращением со своей персоной.