Среди волков

Что со мной случилось? Чем я была?

— Эта связь изменила меня? — Слова вылетели изо рта быстрее, чем вопрос сформулировался у меня в мозгу. — Что ты сделал со мной, когда пометил меня? Что я сделала с собой, когда впустила Стаю в… сделала это… я что…

— Ты человек, Брин. Связь соединила тебя с нами — она меняет образ твоих мыслей, и она меняет образ мыслей Стаи о тебе, но никаких физических последствий это не влечет.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это меняет образ моих мыслей? — спросила я. — Я только что носилась здесь, как Тарзан — дитя джунглей. Только не говори мне, что это нормально.

Не говори мне, что это свойственно человеку.

— Брин, Эли связана со стаей, один раз — через Кейси, и еще раз — через меня. Ты когда-нибудь видела, чтобы она на кого-нибудь бросалась, как Тарзан — дитя джунглей, или кто-нибудь вроде этого?

Эли могла с малышней препираться — это у нее получалось очень неплохо, — но физически она была не очень сильна. Бойцом она не была, это верно. И тем не менее я легко могла ее представить вступающей в смертельную схватку с любым обром и побеждающей его.

И потом, моя связь со стаей была раскрыта. У Эли, наоборот, закрыта.

Прищурившись, я взглянула на Каллума:

— Ты клянешься, что не изменял меня?

Он кивнул:

— Ты, моя дорогая, осталась точно такой же, какой была всегда.

Я тоже кивнула в ответ, но что-то такое было в глазах Каллума — зрачки вибрировали, то увеличиваясь, то снова уменьшаясь, — и мне очень хотелось понять, что он на самом деле имел в виду, сказав это.

Но вдруг Каллум затряс головой, словно животное, пытающееся отогнать муху, и он сказал два слова, которые с возрастом я стала ненавидеть сильнее всего:

— Еще раз.

Тренировка. Школа. Тренировка. Сон. Водные процедуры. И все сначала.

Утро за утром, ночь за ночью — дни шли за днями. С Девоном я дралась, используя серебряное оружие. С остальными — стальное. Домой приходила вся покрытая синяками. Обры приходили домой, истекая кровью. И почему-то каждый раз, когда я дралась с одним из них, я чувствовала, что моя связь со Стаей становится еще теснее. Узы, связывающие нас, крепли, и, несмотря на то что эти тренировки были не чем иным, как простыми драками, которыми обычные волки развлекаются в щенячьем возрасте, именно схожесть с ними и таящаяся в них энергия усиливали мое чувство принадлежности к Стае и изводящее душу тревожное ощущение того, что я была одной из обров.

Первый раз в своей жизни я чувствовала себя двуногим, не покрытым мехом, безволчным оборотнем. В пятнадцать лет и так хватает проблем с идентификацией личности, и условия, выдвинутые Каллумом, превращали меня в гигантский клубок противоречий.

Связь говорила мне, что я — член Стаи. Мое физическое несовершенство твердило, что я — не обр. Мне нравилось драться. Я любила напор. Я любила свои ножи. И в то же время уроки прошлого слишком крепко засели в мозгу, чтобы позволить мне забыть, что я не должна бороться с обрами, мне следует этого бояться и мой единственный путь при соприкосновении с оборотнем — это вырыть нору и сбежать. Спрятаться в ней. Забраться куда-нибудь подальше. Найти защиту.

Все мое детство Каллум внушал мне, что я не обр, что моя жизнь находится в опасности, что я всегда буду в невыгодном положении, и я боялась. Но сейчас, когда он приказал своим волкам набрасываться на меня из-за каждого угла, я чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо.

Совершенно понятно, что я была не в себе.

И что было совсем ненормально, я была счастлива. А Эли, напротив, счастлива не была. Она не хотела смотреть на меня, когда я возвращалась домой после тренировок. До тех пор, пока я не отмывалась дочиста и не заматывала себя бинтами, я была невидимкой, если только не оставляла грязные следы на ее безупречно чистом кухонном полу. Она отказывалась расспрашивать меня об условиях, которые Каллум возложил на меня в ночь полнолуния, а я по собственной воле ей тоже ничего не рассказывала.

Вместо этого мы затевали серии сварливых разборок по совершенно другим поводам. Эли заявляла, что я слишком много времени провожу у себя в студии, пристально следила за моими отметками на семестровых экзаменах и самым отвратительным образом грозилась посадить меня под домашний арест (снова!), если Девон и я по крайней мере один вечер в неделю не будем развлекаться и смотреть телевизионные шоу на DVD. Чем больше я погружалась в тренировки, тем настойчивее Эли заставляла меня заниматься проблемами нашей повседневной жизни. В пятницу мы вообще устроили грандиозную перебранку — она каким-то образом уговорила Каллума изменить расписание моих снарринговых боев, чтобы я вместе с ней поехала в город после школы, походить по магазинам.

Эли не оставляла меня в покое. Каждый шаг, который я делала, чтобы сблизиться со Стаей, встречал отпор со стороны Эли. Она все время напоминала мне, что я никогда этого не хотела. Что в жизни есть кое-что посерьезнее кулачных боев. И что мне всегда нравилось заниматься самыми разными вещами. Я что, хочу, чтобы моя жизнь так и прошла, только потому, что Каллум возомнил себя Господом Богом?

Я не понимала, в чем проблема. Я была счастлива. Стая или не Стая, но я оставалась самой собой. Эли что, хотела, чтобы я притворялась, что со мной все в порядке? Кого она пыталась обмануть? Я никогда не была нормальной девчонкой.

А однажды утром, в субботу, я спустилась к завтраку, и мне вдруг все стало понятно, когда Эли напрямую заявила мне, что на тренировку я больше не пойду.

Соломинка сломала спину верблюда. И понеслось.

— Ты не имеешь права говорить мне…

— Ты не станешь заканчивать это предложение, юная мисс. Ты сейчас сядешь, закроешь свой рот и начнешь есть.

— И как я буду есть с закрытым ртом?

— Брин, хватит.

Даже у Алекса и Кети хватало благоразумия правильно отреагировать на настроение Эли. Но благоразумие не было тем качеством, которым я была наделена в избытке. И меня уже тошнило от того, что Эли постоянно твердит мне — это я могу делать, этого я не могу делать… Я устала от ее попыток сделать из меня что-то, чем я не хотела быть вообще.

— Я пойду на тренировку.

Брови Эли поползли вверх, и мое сердце перестало биться. Пульсирующие вены на лбу, вздернутые брови… Я вступала на опасную территорию. Физически Эли даже рядом не стояла ни с одним из тех противников, с которыми я регулярно вступала в схватку. Но она была Эли.

Поэтому я попыталась быть рассудительной.

— Я должна идти, Эли. У меня нет выбора.

И у тебя тоже — я надеялась, что мои слова дойдут до нее, — его нет.

— Выбор всегда есть, Брин. Даже если ты его уже сделала. И если ты хочешь изменить свое решение, если ты хоть на одно мгновение сомневаешься в альфе…

— Нет.

Эли наклонила лицо ко мне близко-близко:

— Если ты в чем-то не уверена, скажи мне. Только скажи мне, и я все исправлю.

Бизнес стаи так не работает, но чтобы сказать об этом Эли, нужен был кто-то похрабрее меня.

— Я не хочу отказываться от него. И я на самом деле должна.

Эли не позволила мне закончить: