Средневековая история – 9. Чужие дороги
Шрифт:
К примеру, если Риана была беременна и хотела оставить ребенка, а отец плода его не хотел?
Увы, патологоанатомом Лиля не являлась. И даже не желала осваивать эту отрасль. Знала она Тримейна, ему только намекни, потом придется годами трупы потрошить. И ведь не отцепится…
Нет уж!
Несложные операции Лиле может и удастся поставить на поток, но о торакальной хирургии, или о нейрохирургии оставалось только мечтать. К примеру…
Вот и патологоанатомию придется развивать потомкам. Если у кого возникнет интерес к этому виду деятельности.
Итак…
Достопочтенный
***
Ужин проходил в теплой дружеской обстановке. Ганц, приехавший один, без супруги – та опять была на сносях, на последнем месяце беременности, Джерисон, Лиля, Миранда, Эрик, Лейф с Ингрид и даже Торв, племянник Ингрид, который собирался вскорости вернуться на Вирму.
Тахир сегодня остался в лечебнице.
Зато обе собаки были здесь. Что Ляля, что Нанук, сидели рядом с хозяевами и смотрели на тарелки. Нет, не попрошайничали. Но вдруг у хозяина рука или сердце дрогнут? И вкусный кусочек свалится в пасть?
Бывает ведь такое?
Бывает, надо только не пропустить момент.
Неудивительно, что разговор завязался не самый простой. Особенно для Миранды.
– Я знала, что Риана влюбилась. Но я не думала, что она зайдет так далеко…
– Зашла, – вздохнул Ганц. – Мири, твоя подруга была беременна. Я с ее служанкой поговорил, та и призналась, что госпожа уж месяца два, как в тягости. Просто не сразу сама все поняла…
– Риана мне не говорила.
– Но наверняка сказала отцу ребенка. Так что ты должна вспомнить все, что она говорила.
Мири кивнула.
Ганц потер переносицу.
– Самое худшее в другом. Это уже четвертый труп.
– Что?!
– Как?!
– Быть не может!
Несколько возгласов слились в один.
Ганц печально опустил глаза.
– Да, именно так. Это не первое дело. Первой жертвой была дочь купца, потом две дочери мастеров…
– Почему их объединили в серию? – жестко спросила Лиля. – Какие общие признаки?
– Плохие, – отозвался Ганц. – Точно можно рассказывать? Дамы?
Дамы переглянулись и фыркнули. Тех, кто присутствовал на операции, рассказами не напугаешь. А Ингрид – вообще вирманка, у них особое отношение к смерти и боли.
– Внешность. Все четыре – блондинки, статные, красивые, все из хороших семей.
– Внешности мало. Еще что?
– Сувениры. У каждой их девушек отрезан мизинец. У каждой на щеке поцелуй.
– Поцелуй?
– Отпечаток губ. Кровавый.
Лиля сморщила нос.
– Пропали только… фрагменты?
– Кажется, кое-что из личных вещей тоже пропало. Ленты из волос, кольца, но это не совсем точно. Родители не знали каждую побрякушку девушек.
– Хм.
– Да, я тоже подумал об этом. Но мне кажется, что это – безумец. Маньяк.
Лиля вздохнула.
Нет, ну только Джека-Потрошителя в Лавери не хватает.
– А способ убийства?
– Нож. Во всех случаях – нож.
– Девушек убили сразу – или сначала помучили?
Джес покачал головой. Он искренне считал, что женщина не должна рассуждать о таких вещах.
Но ведь это его Лилиан! Совсем другая.Единственная в мире.
И если ей это не портит настроения, почему нет?
До встречи с супругой он искренне считал женщин тонкими и хрупкими натурами, эфемерными созданиями, рядом с которыми не стоит даже упоминать о чем-то серьезном, тем более – обсуждать преступления.
Помощь?
Поддержка?
От женщины?!
Помилуйте, о чем вы говорите? Женщины на это просто не способны! Куда им!
Оказалось, что он женат на той самой, единственной, которая способна на все. И наладить производство кружев, и прооперировать рану, хладнокровно вытащив из человека штук шесть наконечников стрел, и удрать из охваченного мятежом города, и убить человека…
Джес не мог сказать, что все грани характера супруги приводили его в восторг. Но женщин много, а его Лилиан – единственная. Хочется ей обсуждать кровавые подробности – пусть. Тем более, ему и самому интересно. Так пришлось бы ждать конца ужина и вежливо избавляться от женщин, а с Лилиан такого не получится. И обсудит, и расспросит, и искренне удивится, если ей кто-то скажет, что так себя вести графине не подобает. Еще как подобает!
На то она и графиня, чтобы нарушать правила!
– Не сразу, – хмыкнул Ганц. – Очень не сразу…
– Играли или пытали?
– Скорее, первое. Но вряд ли это серьезно отличалось от второго, – Ганц невозмутимо расправлялся с кабанятиной.
Лиля задумчиво кивнула.
Ей такие вопросы тоже аппетит не портили. А вот появление маньяка в Лавери нервировало.
Что б его черти не в Уэльстер понесли?
Или вообще – в Авестер?
Хотя нет. Девушек везде жалко. И родятся ж на земле такие уроды!
Утешило лишь одно. Презумпции невиновности здесь нет, адвокатов тоже, так что когда маньяка поймают, никакого тюремного заключения ему не будет. Скорее всего, колесуют. Или что-то поинтереснее придумают.
И поделом.
Тратить ресурсы государства на то, чтобы подонок пожил подольше? А то еще вышел и увеличил число своих жертв?
С точки зрения Лилиан – совершенно неправильный подход. А кто думает иначе – в морг, господа, в морг. Да не помирать, а посмотреть на то, что такие мрази с людьми творят. Представить на месте жертвы кого-то родного.
И быстро поменять мнение.
Авестер.
Мужчина на троне был красив. Без преувеличения.
Светлые волосы, мускулистая фигура, очаровательная улыбка… ей-ей, фаворитки мечтали согреть его постель не только из-за короны на голове.
Но…
Мало кто из фавориток видел его – таким.
Когда серые глаза становятся почти белыми, как лед на грязной луже, когда губы сжимаются в тонкую нить, а скулы резко выделяются, делая лицо похожим на рельефную маску. В таком состоянии его величество Энтора мало кто видел, и слава Альдонаю. Спокойнее жить будут.
Без кошмаров.
Стоящий перед троном мужчина, впрочем, страха не испытывал. Вины он за собой не знал, зато понимал, что необходим. И чего переживать раньше времени?