Средневековый варвар

— Ерунда. Мы с тобой еще совсем молодые, Таллула. По крайней мере чувствуем себя такими; — добавил он, сладко целуя ее.

Глава 5

На рассвете Уайет начал опробовать свою новую приманку. «Таллула», сказочное блестящее красно-черное творение, гордо скользила по водной глади. Изготавливая эту блесну, автор думал только о настоящей Таллуле. Она была так взволнована вчера, так встревожена.

Ей нужно время, чтобы обдумать, взвесить то, что происходит между ними.

Взглянув на тенистую поляну на берегу, где они занимались любовью, Уайет глубоко вздохнул. Третье воскресенье июня — эту дату он никогда не забудет. Ночью голод по Таллуле стал настолько сильным, что Уайет готов был забросить работу и забраться по веткам к ней в окно.

Вытащив «Таллулу» из глубины ручья, он потаскал ее по поверхности воды, дразня крутящихся вокруг, подобно бывшим ухажерам, рыбин. Таллула приковала его к себе, лишив душевного спокойствия. Крик, вырвавшийся из самой глубины ее души в тот миг, когда он овладел ею, был настолько искренним и глубоким, словно они уже когда-то любили друг Друга.

А потом он лежал, ощущая нежное трепыханье ее сердечка, словно она, торопясь, бежала к нему навстречу… Позже мышцы Таллулы расслабились, и она, сладостно вздохнув, положила голову ему на грудь.

Уайет бросил хмурый взгляд на то место, где они лежали. Надо будет двигаться осторожнее, сдерживаться, но не отпускать леску. Таллуле нужно время, чтобы узнать его, прочувствовать его любовь, которая крепнет с каждым днем. Он хочет остаться рядом с ней до конца жизни… Любить ее так, чтобы стерлась нанесенная бывшим мужем рана… Уайет вполголоса проклял человека, причинившего Таллуле такую боль.

Таллула просыпала сахар и теперь разглядывала белую горку, вспоминая вчерашний день с Уайетом.

Белая пирамидка искрилась в лучах утреннего солнца, пробивавшихся в окно. Таллула провела по ней кончиком пальца.

В сравнении с Джеком — единственным мужчиной, которому она отдавала свое тело, — Уайет был словно из другой галактики. Таллула вздохнула, борясь с последствиями недосыпания и странным жарким, иссушающим чувством, тлеющим где-то в глубине ее тела.

Постоянно занимающаяся спортом, не знающая, что такое бессонница, после любви на траве Таллула всю ночь ворочалась под одеялом, чувствуя, как ноет тело, а сердце трепещет от радости…

«Я люблю тебя…».

Прощальный поцелуй на пороге испек бы яйцо в декабрьский мороз. Уайет прижал Таллулу к себе, уткнувшись носом ей в шею.

— Ты пахнешь, как мы, — сдавленно проговорил он, запуская руку под ее футболку и лаская обнаженную грудь. — Это хорошо.

Таллула была потрясена; в голове у нее пронеслось воспоминание о презрении Джека, но тут же улетучилось прочь, когда Уайет еще крепче прижал ее к себе.

Медленно покачивая Таллулу, он начал рассказывать ей, какая она на вкус, как идеально подходят друг другу их тела и что он испытывал, овладевая ею, — будто у них одна душа, одно сердце. Это больше, чем единение тел. Это чувство никогда не изменится, оно будет соединять их и на закате жизни.

Таллула прильнула к нему всем телом, приподнявшись на цыпочки, и всмотрелась в его темные голодные глаза.

— Только не говори, что любишь меня, Уайет Ремингтон; — дрожащим голосом приказала она. — Мы слишком старые, чтобы бросаться пустыми фразами…

— Буду говорить, — ответил он, чмокая ее в нос.

— Не надо.

— Но это правда, — прошептал он.

— Нет.

— Правда, Таллула Джейн. Истинная правда. Ты поймала меня. Безжалостно захватила… в свою сеть.

Поцеловав Таллулу еще раз, Уайет издал жадный стон, но тут же отпустил ее и ушел, насвистывая веселый мотивчик.

Час неистовых занятий на домашнем тренажере нисколько не успокоил нервы Таллулы. Ванна с душистой эссенцией напомнила ей о том, как пахла земля на берегу, когда они лежали на одеяле, об аромате, принадлежащем ему одному.

Норм, подойдя к Таллуле сзади, взглянул через ее плечо на рассыпавшийся сахар.

— Уайет, значит? Что ж, выводить его имя на сахаре лучше, чем каждый день жарить лук. Мне он уже начал сниться в кошмарных снах.

Таллула, посмотрев на стойку, с ужасом увидела, что вывела в сахарном песке имя «Уайет». Она едва успела смахнуть его, как в кафе появились Уайет и ее отец, размахивающий, словно трофеем, каталогом «Рыболовные снасти У.Р.».

Темные глаза Уайета тотчас же отыскали Таллулу. Кивнув ее отцу, он достал из кармана мелочь и бросил монетку в музыкальный автомат. Заиграла медленная музыка, и он, подойдя к Таллуле, попытавшейся скрыться за кофеваркой, схватил ее за руку и вытащил на танцплощадку.

В самые напряженные утренние часы он прижал ее к себе, покачиваясь в такт музыке.

— Доброе утро, Таллула, — шепнул он ей на ухо, проводя ладонью по руке и спине.

— С посетителями я танцую только быстрые танцы, — попыталась было возразить Таллула.

— Времена меняются… У медленных танцев есть свои достоинства, — протянул Уайет, прижимая руку к ее сердцу. — Как ты себя чувствуешь?

Заглянув ему в глаза, Таллула поняла, что Уайет хочет ее, хочет сейчас, немедленно…

— Я к такому не привыкла, — с трудом выдавила она.

— Знаю… именно поэтому сегодня вечером я забираю тебя на новый урок.

— Уайет, сегодня я занята. — Нельзя позволять ему планировать ее жизнь.

— Я тебе помогу. В речке есть один крупный экземпляр с твоим именем на спине, — прошептал он ей на ухо, и по ней побежали мурашки. — По виду фунтов шесть чистой ярости… Конечно, если борьба тебе не по душе, если ты хочешь чего-нибудь поспокойнее, я к этому тоже готов… Хотя, когда я рядом с тобой, я за себя не ручаюсь.

Ощущая его всем телом, Таллула с трудом дышала. Вобрав в легкие воздух, она прерывисто выдохнула его, вспоминая освещенные солнцем плечи Уайета, лежащего на ней.

— Лерой соскучился по тебе, — тихо добавил Уайет. — И я тоже.

Джейсон Кеннеди уехал в отпуск, и в День независимости Уайет занял его место в команде Таллулы. Волейбол не был его коньком; ему не хватало проворства, и Таллула накричала на него за непринятую подачу. По дороге домой она объяснила, что вовсе не обязательно гробить мячи, и Уайет обрушился на нее со сдерживаемой несколько дней страстью.