Средневековый варвар

— Ты жаркая, огненная женщина, Таллула. Легковоспламеняющаяся.

Она просунула руку между ними, и Уайет замер. Таллула вздрогнула и поспешно отдернула руку, решив, что нарушила мужские правила искусства любви.

— Солнце мое, ты за это заплатишь, — едва слышно прошептал Уайет.

Его рука скользнула вниз, прикоснулась к заветному месту, и Таллула напряглась и изогнулась.

— Уайет, что ты делаешь?! — задыхаясь, вымолвила она, когда он наконец отпустил ее, и бессильно упала на кровать.

— По-моему, я ласкаю тебя, духовно и физически, моя прелесть, — учащенно дыша, сказал он.

Таллула не смогла устоять. Уайет отдал ей всего себя, и она приняла его без стеснения, открыв сокровенные тайники души и тела.

— Я люблю тебя, Таллула, — шептал Уайет, снова и снова проникая в самые ее глубины, и Таллула принимала ласки, отдаваясь его страсти.

Но наконец она, собрав все силы, вырвалась от него.

Она уселась в кровати, натянув одеяло до подбородка.

— В чем дело? — спросил Уайет.

— Ты уверен, что… что мы ведем себя нормально?

— Абсолютно. Я уверен, что мы отплываем в путешествие по морю любви. Я трепещу, предвкушая то, что нас ждет впереди, — объявил он, снова привлекая к себе Таллулу. — Наши чувства друг к другу так глубоки. А огонь страсти еще больше сближает нас, заставляет слиться воедино.

— Чудные вещи ты говоришь, Уайет. Очень чудные.

— Ну же, Таллула! Прижмись ко мне, расслабься, — попросил он.

— Мы сможем так заснуть?

— Ну конечно. И сон наш будет восхитительным, — пробормотал Уайет. — А сейчас поцелуй меня и пожелай мне спокойной ночи.

Таллула проснулась от ласк Уайета, его поцелуев, приглашающих ее присоединиться к нему. Сонно потянувшись, она подставила свою грудь его губам.

— Мне пора идти, — сказал Уайет. — Я должен открывать состязания. А ты оставайся спать здесь, в моей кровати. Потом, моя прелесть, ты разыщешь меня, — он неторопливо поцеловал ее, — ибо у меня есть кое-какие предложения.

— Я не могу оставаться здесь. Об этом станет известно всем, — прошептала Таллула, видя, что он встает. Его обнаженное тело сверкнуло в тусклом свете, и она отвела взгляд, чтобы тотчас же опять повернуться к нему.

— Тебе придется решить, чего хочешь ты, — осторожно произнес Уайет.

— Возможно, я останусь, — ответила Таллула, признаваясь в своем желании быть рядом с ним.

Будет ли их ребенок похож на Уайета? Существует ли ребенок? Она боялась обратиться к врачу и узнать, что в ней не зреет новая жизнь.

— С чего ты решил, что я беременна? — храбро спросила Таллула, когда Уайет скрылся в крошечной ванной.

Вода заглушила его ответ, и Таллула поднялась с кровати. Ее мышцы сладостно ныли, она ощущала себя полной сил, полной любви…

— Уайет, с чего ты решил, что я беременна? — повторила она, приоткрывая дверь в душ.

Побледневший Уайет, прислонившись к стене, тер рукой живот.

— Что случилось? О Боже, я измотала тебя… высосала все силы. Уайет, прости…

С трудом взяв себя в руки, он повернулся к ней с видом промокшего бездомного щенка.

— Не волнуйся, мы беременны, — выдавил он, выпроваживая ее за дверь.

Увидев, как он уезжает, Таллула вся подобралась. Заряженная энергией, она была готова скомкать все свои страхи и вышвырнуть их на помойку.

За обедом Уайета усадили на почетное место. Увидев вошедшую в зал Таллулу, он поднялся и пошел ей навстречу. На Таллуле были его рубашка с засученными рукавами и подвернутые джинсы, а также только что купленные босоножки.

— Доброе утро, моя прелесть, — сказал он, чмокнув ее в щеку.

Отстранив его, Таллула оглядела присутствующих, довольно улыбающихся, словно один огромный Чеширский Кот.

— Уайет, не надо на людях.

— Надо. Я хочу всем показать, что ты моя любимая девушка.

Это глупое юношеское восклицание заставило Таллулу проникнуться к нему еще более сильным чувством.

После обеда все отправились на озеро ловить рыбу, и Таллула с Уайетом сели в одну лодку. Тут Таллула узнала, что ее мужчина может спать сидя и мгновенно просыпаться, когда клюнет. Она узнала, что он готов с радостью есть из ее рук цыпленка и что в детстве он пугал своих сестер, подсовывая им червей и рыбью требуху. Как истинный джентльмен, Уайет снимал с крючка пойманную Таллулой рыбу. Он хитро усмехнулся, когда она сказала, что бережет силы для своей крупной.

Потом они вернулись в домик, чтобы переодеться к ужину, и Таллула с замиранием сердца смотрела, как Уайет открывает ее сумку с покупками.

— А это что такое?

— Да так… Рубашка и слаксы. Сегодня утром забежала в магазин. Надеюсь, тебе подойдет.

Затаив дыхание, она прижала руки к груди, гадая, сколько еще женщин изнемогало от желания бросить Уайета на кровать и высосать из него все соки.

— Спасибо, — растерянно выговорил он, разглядывая голубую рубашку и слаксы цвета морской волны. — Большое спасибо.

— Твои черные ботинки к этому не подойдут, — поежилась Таллула, вспомнив привередливость Джека. — Но мне показалось, голубое оттенит твою смуглую кожу и черные волосы. Ты всегда носишь черное…

— Черное я ношу потому, что так проще, ведь у меня никогда не было женщины, готовой суетиться вокруг меня.

— Но новая одежда тебе не помешает, — оправдывалась Таллула. — Нет ничего хорошего ходить в джинсах, зашитых леской.

— Значит, ты заботишься обо мне. Его голос был проникнут торжеством, и Таллула с опаской взглянула на него.

— Ты готова согревать меня зимой, штопать мою одежду, следить за тем, чтобы я был сыт, и ты хочешь родить мне малыша. Ты хочешь создать для нас дом и стать моей женщиной.

— Ты делаешь слишком далеко идущие выводы, Уайет, — дрогнувшим голосом возразила она.

Бросив сумку на стол, он привлек ее к себе.

— Я просто подумал, что ты захотела сегодня весь день быть рядом со мной. Раз ты купила мне одежду, то должна сама надеть ее на меня!

— Ни за что… — начала было Таллула, но Уайет, обхватив ее затылок сильными, но нежными пальцами, заглянул ей в глаза.