Срезы
Шрифт:
Узел складчика представляя собой простейший механизм, транспортная лента, выходящая из жерла квадратной трубы, и заканчивающиеся контейнером, подвязанным на канате к лебедке, уходящей наверх. Саму ленту приводила в движение тетенька, с отсутствующим взглядом и руками словно выточенными из камня, мышцы почти не двигались хоть и выглядели огромными, а вал явно крутился с трудом. Возле контейнера, стоял заспанного вида мужик, всем видом напоминавшего стереотипного инженера из карикатурных журналов. Они также были облачены в синие халаты, только у женщины отсутствовали рукава, а у мужика он достигал самого пола.
— Значит так бедовая ты голова, сидишь тут и соединяешь вот эти запчасти.
Женщина ускорила движение ленты, и из черного зева
— Дааа, — протянул Ивар, — а выглядел ты совсем тупым. Разберемся.
От последнего слова так и повеяло угрозой, словно Колян выбился из образа и теперь, следует ждать серьезных людей, что зададут правильные вопросы, где ответ угадать в принципе невозможно.
Получив одобрительный хлопок по плечу, Николай, принялся ожидать следующую партию, а сопровождающий его детина, беззаботно насвистывая, ушел вглубь цеха, попутно делая то ли замечания, то ли подшучивая над каждым встречным. Работа оказалась на удивление простой, и Николай наконец-то смог осмотреться. И увиденное его поразило, никакой линейности производство, когда однотипные станки стоял в ряд, всё оборудование находилось как ему показалось в хаотичном порядке, станки, агрегаты, ленты, краны. Но все это работало четко отлажено, ни каких сбоев или простоев, словно инопланетный организм, где столетия эволюции все распределили как надо и человеку просто не дано сходу разобраться в его хитры сплетениях.
— Ты политруку не верь, — проскрипел голос слева, — они всегда хорошенькие, а как коснись чего так на пресс без всяких проволочек. И там хоть плачь, хоть масло гони…
Николай кивнул, опасаясь вступать в разговоры. В молчании золото, чем меньше слов, тем меньше шансов влипнуть в неприятности. «Инженер» тоже не стал настаивать на разговоре. После беглого осмотра фабрики Колян принялся исподволь разглядывать отдельно взятые элементы. Казалось бы, новый Срез должен удивлять чуждыми механизмами и интересными людьми, только и делай что разглядывай, но нет взгляд зацепился за фразы, а вернее лозунги. Они висели везде и расположены настолько умело, что каждый раз взгляд помимо воли натыкался на них. «Двухсменьщикам — позор», «Скажи двумсменам нет — скажем норматива ура», «Майлон сказал надо — фабрикант ответила ура», «Фабрикант в фабрике — механизм единый», «Цель оправдана — трудом», и остальные в том же духе. Были конечно и совсем странные, и не логичные «Двухсменьщик предатель — план провалил», «Выгода есть — труда нет». Из всего прочитанного выходило, быть двухсменьщиком не стоит, надо уважать Майлона, и фабрика — это то, ради чего они тут все живут.
Следом он рассмотрел людей, все они разные по возрасту и комплекции, все в синих халатах, но две отличительные черты имелись: женщины все массивные и мускулистые, и часть мужчин вместо конечностей имели металлические протезы. Не какого красивого хайтека, сплошь сварка и голый металл с заклепками, словно сделанные в заводской кузнице, по принципу абы было. Но инвалидами их никак не назовёшь, скорей искусственные конечности имели необходимый функционал, для определённых работ. Не сказать, что сильно эффективный, но все же. У кого-то вместо пальцев щипцы, чтобы таскать горячие болванки, у другого некое подобие поршня чтобы легчи толка вагонетку, у третьего щуп вместо руки, он им тыкал в какую-то лужу и каждый раз довольно улыбался.
Лента неожиданно остановилась, Колян вздрогнул. Женщина выпрямилась, уперев руки в бок, прогнулась хрустнув позвонками, и протяжно зевнув подошла к «инженеру». Тот наклонился и мягко поцеловал ее в лоб.
— Вечером тебя ждать? — проскрежетал фасовщик.
— Не знаю, — тут она покосилась на Коляна, и едва слышно проговорила, — тут есть вторая смена… — остальные звуки поглотил шум фабрики.
— Кефка, — проорал раскатистый мужской голос, — никогда меня не ждет, всегда строга со временем. Никакой
переработки, все по заветам Майрона.Из-за огромного агрегата, непонятного для Николай назначения вышел скособоченный парень, в сером халате.
Парочка смерила его хмурым взглядом и никак не отреагировала на высказывание.
— Гляди что у меня есть, — он резко развернулся правым боком, вместо руки торчал какой-то обрубок железного протеза, — МЕК 24, ха. Съела. Теперь то я разойдусь, ха.
Он посторонился от ленты, и следом за ним пришли еще двое волоча нечто похожее на сплав генератора и ветряка, только с одной лопастью, и все это добро обильно залито маслом. Парочка работяг под пристальными взглядами всех присутствующих споро отсоединила ручку, что ранее крутила Кефка, и аккуратно и с неким почтением присоединили приволочённый агрегат. После парня с видом призера олимпийских игр подошел к устройству чуть присев, вставил в обрубок рукоять. После здоровой руки дернул, за верёвку заводя генератор, тот тихо и как-то по-кошачьи заурчал, лента дернулась и мерно поехала.
— Ха, вот вам и фабрикант, только из мехлабы, — горделиво заявил вновь прибывший.
Женщина снова промолчала, а «инженер» лишь сокрушено покачал головой. А Колян на фоне всего этого впал в растерянность, из черного зева выехали два квадрата желтого цвета.
— Кидай в ведро, когда заполниться браком подними флажок, — проходя мимо, дала дельный совет Кефка.
— Спасибо, — благодарность ударилась в мускулистую спину удаляющейся женщине.
— А, не бери в голову она у нас гордая. А меня Своном зовут, я бы руку подал, но ха, я теперь часть фабрики, — весело заговорил вновь пришедший парень.
И далее Свон принялся балагурить, ни на миг не закрывая рот, поминутно напоминая всем и каждому о своем улучшении. Как по Коляну так проще было бы установить просто генератор без человека. Но спустя час болтовни фабриканта он понял, в этом Срезе механизмы без человека то ли невозможным, то ли под запретом и чуть ли не еретические. И еще он понял, что получения протеза — это повышение, а высшие благо — вообще слиться с фабрикой в один организм. От подобной перспективы его прошиб пот. Если ранее Коляну только, казалось, что фабрика некий живой организм, то сейчас стало ясно так и есть. Даже ленточный механизм перед ним содержит разум живого существа.
Легкий ужас от происходящего сжимал сердце неопытного скитальца, и только мысли о скором бегстве позволяли сохранять некое спокойствие. Но при этом в страхе и отвращении не была замешана сожаление. Он даже где-то радовался новому походу в аномалию Среза. Да не повезло попасть вот сюда на фабрику, но ведь в другой раз он уже сам выберет куда идти и что делать.
Неожиданно по цеху пробежал гул трубы, люди неохотно стали заканчивать рабочий процесс, и рассеянно шевеля ногами потянули к коридору с белой стрелкой и цифрой три.
— Ха, люди на кормёжку идете, а мне ха, фабриканту уже все влили вот сюда, — и он стукнул себя в грудь.
Николай последовал примеру большинства, идти на эту самую кормёжку не хотелось, хоть желудок и требовал подкрепить организм. Употреблять в пищу что-либо в аномалии не самая умная идея, но выделяться из толпы еще глупее. Он поймал взглядом спину долговязого «инженера», и последовал за ним, мимоходом прикинув, а что будет делать в одиночестве Свон.
Путь их до столовой оказался на удивление коротким, десять метров по узкому коридору, и резкий поворот налево. Сама же столовая напоминала еще один холл, низкие потолки, и огромная площадь с беспорядочно расставленными металлическими столами. В каждом по шесть углублений в ряд, по обеим сторонам, впаянные в пол скамейки. Света поменьше чем в цеху, зато вонь стояла на удивление мерзкая, приторна сладка, словно вылили мед в прокисшее ананасы. И еще звук, раздражительный царапающий нутро, скрежет алюминиевых ложек по металлическим выемкам, гул голосов, чавканье. Если цех звучал мелодией производства, тот тут была какофония расстроенных инструментов, в руках дилетантов.