Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

И самое основное — питание. Столовая была на три казармы одна. Большая, сумрачная в несколько залов. Но на довольствии стояла около четырёх тысяч человек и питаться приходилось в две смены. Кормили нас сытно, но однообразно. Да и качество пищи было далеко от домашней. Нас приводили в столовую строем, первыми заходили сержанты — старшие столов, потом забегали мы и рассаживались по десять человек за столом. Старшим за нашим столом был Тетенов. Старослужащие сержанты садились за отдельный стол, который был накрыт гораздо лучше чем у нас. Усевшись, по команде — «Внимание», мы хватали в правую руку ложку и замирали, а по команде «К бою» раздатчики пищи вскакивали и начинался приём пищи. Сержанты, старшие столов, имели приоритет. То есть: Тетенов пододвигал к себе тарелку с мясом и щедро накладывал в тарелку лучшие куски мяса, а остальное делилось между нами. Если это было на завтраке, то на кусок масла ложился кусок хлеба и по контору младший сержант обрезал себе масло, остальное, вместо двадцати грамм по пять — семь, доставалось нам. То же самое происходило с рыбой на ужине и с другими солдатскими деликатесами. Процесс принятия пищи длился недолго, как раз столько, сколько нужно

было старослужащим сержантам нехотя поковыряться в надоевшей за полтора года солдатской еде и выпить чаю или компота. И как всегда команда «Отбой» звучала в самый разгар приёма пищи. Не сказать чтобы мы были голодными, но молодые организмы требовали своего, а интенсивность курсантской жизни, активность и свежий воздух только усиливали зверский аппетит — Кушать хотелось всегда. И спать. Вот уж не думал, что заснуть и спать можно в любом положении и в любом месте. Даже тогда, когда мы строем шли на занятия или работы.

Из занятий в это время были в основном строевая подготовка, где нас усиленно обучали строевым приёмам, так чтобы во время торжественных мероприятий по случаю принятия Военной Присяги мы могли хоть чем — нибудь блеснуть. Были занятия по изучению общевоинских уставов — это обязанности солдата, дневального по батарее и других особенностей службы. Сержанты требовали чтобы многие положения и статьи уставов мы знали наизусть. А вот это моим сослуживцам в большинстве давалось в трудом. Особенно удмуртам и их Тетенов частенько за это гонял. Хотя сам он не особо блистал. А мне повезло. Был я в школе твёрдым троечником, ленился и поэтому нелюбимые предметы, а их было много, брал зубрёжкой. И богатый опыт в этом деле мне пригодился: на удивление легко запоминал целые разделы и главы уставов и потом запросто их цитировал, вводя в глухую тоску своих товарищей. Были занятия по политической подготовке. Но особой моей тревогой и болью были занятия по физ. подготовке. Я просто не ожидал, что окажусь в такой заднице. Крепкий парень — бегал, прыгал. Мог запросто подраться. И оказалось, что в армии могу выполнить только один норматив — подтягивание на перекладине. Двенадцать раз. А вот «Выход силой», «Подъём переворотом», «Прыжок через коня», а самое интересное бег на любую дистанцию я просто не мог выполнять. На перекладине болтался как сосиска. Прыгая через коня, чуть ли не сносил его. Вроде бы бегал дома нормально, а здесь рвану и через двести, триста метров «сдыхал», а бежать ещё ой — ёё — ёй… И таких по физо во взводе оказалось лишь трое: я, курсант Паничкин и Сорокин. Остальные хоть что то, но делали или бегали как лоси. Но а судя по тому как нас гоняли на физ. подготовке, думаю что месяца через три я плавненько, но выйду на общий уровень. А пока очень сильно болит брюшной пресс.

Ну а самое яркое впечатление — это показ всей боевой техники, что есть в дивизии. И не просто показ, а показ в действии. За несколько дней до присяги, нас построили и повели всем полком на правое стрельбище, где и были выставлены образцы вооружения. Сюда же привели и другие полки. Погода была мягкая и нас не спеша сначала провели по учебным точкам и познакомили с тактико — техническими данными основных единиц техники.

Через полтора часа все части выстроили вдоль дороги, лицом в поле. Я оказался в первой шеренге и с возрастающим интересом ожидал действа. На поле, в одиноком орудийном окопе, вокруг гаубицы Д–30, копошился расчёт, где командиром орудия был старший сержант Бушмелев. Взлетела красная ракета и в полутора километрах от нас на поле появились три танка. Конечно, это были не танки, а мишени, которые двигались на тележках по рельсам. Но всё равно. Я представлял, что это три фашистких танков надвигаются на позиции артиллеристов и с замиранием сердца наблюдал за действиями наших. Танки приближались, а артиллеристы замерли у гаубицы, наблюдая за грозной техникой. Вот послышалась команда Бушмелева и все зашевелились, послышался стук отрываемых крышек ящиков со снарядами. Полусогнувшись к орудию побежали два сержанта — один со снарядом, другой с гильзой. А Бушмелев от прицела вёл команду — По центральному тааанкууу…. Осколочно — фугасныыыым, взрыватель фугасныыый….

Сверкнуло бледное пламя выстрела и через полторы секунды на месте центрального танка вздыбилась земля, смешанная с обломками мишени.

— УРАААААА! — Завопила в азарте курсантская масса.

Ещё один выстрел, ещё… и остальные танки, под яростный рёв курсантов, исчезли в багровых вспышках разрывов. Только когда опала земля на месте разрывов снарядов, мы услышали нарастающий гул и рёв двигателей и из — за кустарника вынырнула колонна из трёх БМП и трёх танков. С оглушительным рёвом подлетев к нам, машины одновременно развернулись вправо и уже цепью — танки впереди, БМП между ними на небольшой скорости пошли вперёд. Вдалеке поднялись три мишени танков и наши танки, не останавливаясь открыли огонь. Полторы минуты и мишеней как не бывало. Теперь вперёд выдвинулись БМП, а из открывшихся задних дверей вдруг посыпалась пехота, которая мигом рассыпалась в цепь. А впереди уже поднялось несколько десятков целей — ростовые, грудные, групповые. Одни просто стояли на месте, другие поднимались и опускались, третьи были в движении и смещались в сторону. Ещё пару групп целей просто приближались. За этой группой целей, но дальше вдруг поднялись большие цели имитирующие БТР и помчались вбок. В довершении всего откуда то из середины поля в небо взмыли большие разноцветные шары.

И тут атакующая пехота открыла огонь. Кино это кино, но я впервые да и все остальные увидели бой своими глазами. Вот так наяву. Тринадцать тысяч молодых глоток азартно заревели и этот рёв подстегнул бегущую цепь. Сотни и сотни светлячков трассирующих пуль и трасс потянулись к фанерным целям, пронзая их. А в довершении всего из замаскированного окопа по шарам открыла огонь автоматическая зенитная установка и теперь на небе творилась огненная свистопляска, в которой бесследно исчезли все шары.

Бой длился пять минут, пехота быстро и послушно заскочила во внутрь машин и ещё через пару минут только сизые дымки солярки напоминали о грозных машинах и людях, которые

всё это разнесли. Вот это да!!! Вот это сила!!! Адреналин гордости и радости распирал всех нас и сержантам пришлось повысить тональность голоса до грозного рыка, чтобы построить нас в колонны. Мы до самого вечера обменивались впечатлениями от увиденного. А я воочию увидел, что такое Д–30 и мне ещё больше захотелось стать настоящим артиллеристом.

До ГДР осталось 159 дней.

Глава третья

— Курсант Цеханович, выйти из строя, — я сделал два шага вперёд и чётко повернулся.

— На время приёма пищи остаётесь для охраны оружия. Пересчитать и принять, — младший сержант Тетенов отправил вниз взвод и принял от меня доклад о принятии оружия под охрану, после чего важно удалился из расположения.

Автоматы лежали на полу центрального прохода казармы двумя ровными рядами, а я со своим в положении «На Плечо», прохаживался вдоль рядов ни на секунду не выпуская оружие из виду.

Прошло три дня после принятия Военной Присяги и сегодня был последний день занятий по Боевой готовности. Наш взвод, согласно боевого расчёта, по «Тревоге» занимался установкой палаток пунктов приёма военнообязанных в случаи объявления мобилизации. По сигналу «Тревога» мы экипировались и побежали в парк, где из бокса выкатили прицеп и на специальной площадке начали расставлять на металлических каркасах семь малых и больших палаток, после чего потащили вовнутрь начинку: столы, табуретки, ящики с учётными картами, тюки с вещевым имуществом и много с чем другим. Развешивали всевозможные бирки. И на всё это отводилось три часа. Конечно, в три часа мы не уложились. Было много бестолковой суеты, ругани несмотря на то что нами руководил командир взвода и младший сержант Тетенов. Сержант в свою очередь назначил себе в помощники чересчур активного Фокина и теперь этот тандем добросовестно пытался разобраться в куче имущества и ящиков, сгруженных с прицепа. Фока «оценив» доверие и проникнувшись ощущением хоть и маленькой, но всё таки властью, решительно и особенно не задумываясь, активно внёс свою лепту в этот бедлам. Да и лейтенант Князев сам первый раз расставлял пункт приёма, поэтому всё ставилось долго и нудно. Через два часа появился старший сержант Бушмелев, который по «Тревоге» в учебном корпусе разворачивал отделение выдачи и подгонки химического имущества. Развернув свой объект, Бушмелев прибежал в парк помочь командиру взвода. Он раньше отвечал за разворачивание пункта приёма, поэтому с прибытием опытного сержанта, дело наладилось и хоть с опозданием, но мы выполнили поставленную задачу. Честно говоря, мне совсем не понравилось участие в этом мероприятии. Пока суетились, бегали, расставляли, вешали все вспотели. Растопили железные печки — буржуйки, которые жадно глотали дрова и пока горели и рдели малиновым жаром раскалённые бока — было жарко и горячо сидеть вокруг них. Но только огонь убывал, холодный воздух предательски заползал в палатки, заставляя зябко поёживаться, ощущая влажное от пота нательное бельё. И вроде бы вся суматоха прекратилась, в ожидании проверки командиром полка, но мелочная суета продолжалась, не давая расслабиться ни на секунду. Поэтому, когда замкомвзвод Бушмелев забрал меня в свою команду в учебный корпус, я обрадовался. Сухо, тепло, светло, всё разложено и расставлено в широком коридоре учебного корпуса. Семь курсантов, в том числе и мои новые друзья — воркутинцы Сергей и Николай, спокойно дремали на ящиках с хим. имуществом и Бушмелев не препятствовал этому кайфу. Раздевшись, я присоединился к кайфующим, и с удовольствием окунулся в приятную дрёму. Через два часа, после обхода комиссии и устранении мелких недостатков, мы быстро и споро собрали разложенное имущество в ящики и через час были в батарее. Я сидел на табуретке у своей кровати, когда заявился остальной взвод. Им, после проверки, пришлось всё сворачивать и грузить на прицеп. С первого раза не получилось сложить как положено, поэтому пришлось опять всё разгружать и заново укладывать. Все были, в отличии от нашей команды, страшно уставшие, раздражённые и злые. Они толпились и переругивались у вешалки, заправляя шинели в общий ряд, кидая отнюдь не дружелюбные взгляды в мою сторону. В принципе, неудовольствие в основном проявляли братья Крохины, остальные удмурты и Фокин, который стоял рядом с Тетеновым и слушал его, хмуря жидкие, рыжие брови. То что Тетенов настраивал Фокина и остальных против меня, сомнений не вызывало. Он как только узнал, что я собираюсь из армии поступать в военное училище, открыто невзлюбил меня.

— Цеханович, я сделаю так, что ты при слове военное училище блевать будешь… Я тебе устрою такую службу и жизнь в эти полгода…

После такого заявления перед строем взвода, Тетенов прикрываясь своим положением командира отделения, Уставом стал мне пакостить при каждой возможности, назначая на самые неприятные и трудные работы, мелочно придираясь к упущениям, которые я допускал по своей неопытности. Но он не на того попал. Я был Тельцом, а Тельцы были упрямые в достижении своих целей. И я был не просто упрямым Тельцом — я был Упёртым Тельцом. И такое противостояние только раззадорило меня: — Товарищ младший сержант, я всё равно буду поступать…

Вот и сейчас Тетенов удовлетворённо ухмыльнулся, увидев как Фокин и братья Крохины с угрожающим видом направились в мою сторону. За ними потянулись и остальные удмурты, а оставшиеся у вешалки сделали вид, что ничего не замечают. Я внутренне сжался, хотя понимал что морду здесь, на виду у всех, мне бить не будут, но… чёрт его знает.

— Цех, ты чего тут балдеешь? Мы там трахаемся с этими палатками, а ты тут в тепле задницу греешь… Чего не пришёл нам помогать? — Сжав кулаки и пытаясь сразу своей агрессивностью сломить меня, надвинулся Фокин.

Я резко вскочил с табуретки и руками с силой оттолкнул сослуживца на стоявших за ним братьев: — Спокуха, спокуха, Фока. Ты чё? Приказали бы — пошёл. А так я что дурак что ли? На хрен мне это нужно… Ты сам, что побежал бы?

— Да ты оборзел, Цех… Ты что по морде давно не получал?

— Да пошёл ты, Фока…., — дальше я смело послал Фокина и остальных, куда и удмуртов посылают тоже, так как увидел подходящих к расположению взвода друзей — воркутинцев и остальных из нашей команды.

Поделиться с друзьями: