Срочно нужен гробовщик (Сборник)

Кампьен повернулся к доктору.

— Не берусь утверждать, Люк, — начал он, — да и никто не взялся бы до получения анализа, но, по-моему, это был не просто растительный яд. Было примешано еще что-то. Как вы думаете?

— Питье было не такое, как у всех, это ясно, — проговорил озадаченный Люк. — Другой цвет…

— Скорбе всего, и травяной чай был токсичен. Это, наверное, и спасло ему жизнь. Он вызвал сильную рвоту. Но, думаю, в питье было что-то еще. — Он помолчал, переведя несчастный взгляд с Люка на доктора. — Что-то более ортодоксальное, если можно так выразиться. Лоренс ведь как бы одеревенел, впал в сонливость, а это характерные признаки. К тому же подействовало слишком быстро. Возможно, добавили приличную дозу хлорала, не знаю. Конечно, это скоро выяснится. Кстати, где его рюмка? Он ведь унес ее с собой.

— Она у Дайса. Все вещественные доказательства у него. — Люка они пока больше не интересовали, он, как бульдог, вцепился в новую идею. — Думаете, опять гиосцин, доктор?

— По-моему, нет. Естественно, я сразу о нем подумал и стал искать симптомы, но никаких таких симптомов не было. Буду очень удивлен, если это окажется гиосцин.

— Кто-то хочет навлечь подозрение на мою сестру, — слова были сказаны голосом, сорванным рвотой и звучавшим как хруст валежника. От неожиданности все резко обернулись и одновременно двинулись к софе. Лоренс, ожившая Горгулья, с мокрыми, торчащими во все стороны волосами и блестящим лицом, смотрел на них, как всегда, умно и интеллигентно.

— Навлечь подозрение на сестру, — он старался произносить слрва как можно более внятно, точно принимал присутствующих либо за полоумных, либо по меньшей мере за тугоухих. — Явно хотят сделать ее козлом отпущения.

— У вас есть основания так думать? — спросил Люк с живым интересом.

Больной приподнялся на подушке и ответил, стараясь совладать с непослушным голосом:

— В моей рюмке был сухой листик. Я его вынул после первого глотка. Этим глотком я ополовинил ее. Иначе эти напитки пить нельзя, очень неприятный вкус. — Он говорил так серьезно, что никто не решился улыбнуться. — Это был листик болиголова. Классический яд. Вот вам и основание. И я тут же вышел из комнаты.

— Почему вы уверены, что мисс Джессика ни при чем? — спросил доктор, опередив обоих детективов. Он говорил просто, без обиняков, как будто считал, что ум Лоренса в том же состоянии, что и тело.

Больной закрыл глаза в полном отчаянии.

— Она не могла поступить так вульгарно, — прошептал он. — Даже если бы и забыла о милосердии. Еще древние греки считали, что болиголов применять как яд нельзя, некрасиво. Она должна это знать. Какой-то невежда хочет всех убедить, что это она отравила Руфь. Смешно и жестоко.

Доктор Смит вздернул подбородок.

— Я уверен, что мистер Лоренс прав, — сказал он. — Я чувствовал, меня все время что-то гложет, но никак не мог понять что. Кто-то очень хитрый, но не очень умный затеял все это, мистер Люк. — Доктор немного помолчал и прибавил: — Я только одного не могу понять, при чем здесь этот юноша Майк Даннинг.

— А я-то думала, вы знаете, кто преступник! Что полиция уже расставила сети. — Про Рене как-то все забыли, и ее вторжение в разговор было столь же неожиданным, сколь и неловким. — Вы хотите сказать, что все еще ничего не знаете? — возмущенно продолжала она. — Арестуете вы наконец кого-нибудь или нет? Сколько еще это будет длиться?

Доктор кашлянул.

— Я так понял, — нерешительно начал он, — что полиция несколько активизировалась. Сложилось общее мнение, что она готова сделать последний бросок.

Полувопрос-полуутверждение повисло в воздухе. И Люк сразу же принял официальный тон.

— Мы озабочены сейчас тем, чтобы как можно скорее найти и допросить человека по имени Джозеф Конгрив, — сказал он сдержанно. — Все разговоры и слухи, возможно, вызваны именно этими нашими поисками. Вы идете со мной, мистер Кампьен? Нас ждет мисс Джессика в соседней комнате. Вы сказали, доктор, что у вас кто-то рожает? Ступайте и как можно скорее возвращайтесь. А вы, Рене, останьтесь с Лоренсом.

Вошли в столовую, и первым, кого они увидели, был старший инспектор Скотланд-Ярда Йео. Он не принимал участия в происходящем, просто стоял и смотрел, заложив руки за фалды смокинга; увидев входящих, он воззрился на обоих без тени улыбки.

Все было ясно — его появление ничего хорошего не сулит. Это был ультиматум Скотланд-Ярда: пора предъявлять преступника.

Люк без промедления подошел к нему. Кампьен тоже было последовал за ним, но прикосновение чьей-то легкой руки остановило его. Мисс Джессика приветствовала его как спасителя. Картонки у нее на голове уже не было, вуаль же была небрежно сдвинута на макушку по моде художников-романтиков викторианской эпохи. И сумка исчезла, но наряд все тот же — муслин поверх шерсти, что создавало интересный драпировочный эффект. Вид ее в общем был, как ни странно, живописный и очень женственный.

— Лоренс съел или выпил что-то вредное, — с бесподобным самообладанием проговорила она. — Вы уже знаете?

— Да, — ответил Кампьен. — Все могло кончиться очень плохо.

— Знаю, — кивнула она. — Они мне сказали. — Взмахом руки она указала на Дайса и его подручных. Голос ее был интеллигентен, как всегда, но в нем исчезли командные нотки, и еще Кампьен с огорчением отметил, что ей очень, очень страшно.

— Я все делала правильно, — продолжала она с убийственной категоричностью человека, который сам сомневается в своих словах. — Вы должны мне помочь убедить их в этом. Я точно следовала рецептам Буна, отклонялась только тогда, когда под рукой не было требуемого продукта. Это ведь прием, и очень хотелось угостить всех как можно лучше.

Ее маленькое личико было серьезно, в глазах затаилась глубокая тревога.

— Я люблю Лоренса, — сказала она, как признаются в слабости. — Мы с ним ближе всех по возрасту. Я никогда не причинила бы ему вреда. Да и вообще никому на свете.

— Скажите, что именно вы приготовили в этот раз? — спросил Кампьен.

— Два чая — крапивный и из пижмы, — поспешила ответить мисс Джессика. — Эвадна купила парагвайский чай и сама его заварила. Он был светло-коричневый. Это ведь почти настоящий чай. Мой чай из крапивы серого цвета, из пижмы — желтого. А питье, которое пил Лоренс, было густого бутылочного тона.

— И в нем плавали какие-то листики, — невольно заметил Кампьен.

— Листики? — в тот же миг повторила мисс Джессика. — Тогда это наверняка не мой напиток. Я свои всегда процеживаю сквозь льняную тряпочку, разумеется чистую. — Она вопросительно посмотрела на Кампьена. — Вы помните, что сказано у Буна? «Остаток представляет собой ценный продукт растительного происхождения, которым хорошо разнообразить стол».

— О Господи! — вздохнул Кампьен. — Да, кажется, помню. Скажите, а у вас не остались там внизу… э-э… растительные остатки?

Ответа он не услышал — в эту минуту дверь распахнулась, и Кларри Грейс, красный и смущенный, появился на пороге с подносом в руках, на котором стояла закупоренная бутылка ирландского виски, сифон и полдюжины бокалов.

— Мисс Роупер прислала для подкрепления духа, — объявил он, точно обращаясь к зрительному залу. — Бутылка закупорена, никаких сюрпризов не будет.

Он поставил поднос на краешек той части стола, которая служила для письменных занятий, одарив всех яркой театральной улыбкой, и поспешно вышел, всем видом давая понять, что их секреты его ни капли не интересуют.