США: История страны

Следует признать, что в области соблюдения гражданских прав Трумэн добился гораздо больших успехов, чем любой другой президент со времен реконструкции. В своей борьбе за равенство и справедливость он нередко использовал Белый дом как «хвастливую трибуну». Трумэн во многом повторял политический путь Франклина Рузвельта. Он тоже являлся сторонником активного президентства, защитником идеи государства всеобщего благосостояния и проводником федеральных программ экономического развития и социального реформирования. Однако, в отличие от своего знаменитого предшественника, Трумэн не сумел поладить с Конгрессом и добиться от него одобрения многих передовых идей. В каком-то смысле он обогнал свое время. Пройдет еще целых пятнадцать лет, прежде чем другие политические лидеры вновь вернутся к демократической программе Трумэна.

Эйзенхауэр и правительственные «обязанности»

Дуайт Д. Эйзенхауэр («Айк», как называли его американцы) вступил в борьбу за президентский пост, имея в активе безупречную военную репутацию, центристское мировоззрение и обаятельные манеры. Как выяснилось, этого вполне хватило, чтобы обойти главного соперника, кандидата от демократов Эдлая Стивенсона – причем дважды: на выборах 1952 и 1956 годов. Надежды некоторых республиканцев, что победа позволит повернуть вспять и отказаться от идеи государства всеобщего благосостояния, быстро растаяли. Новый президент (как и большинство американцев) не собирался отступать от намеченной цели. Если прибегнуть к лексикону профессиональных дипломатов, можно сказать, что Айк предпочел «политику сдерживания» в отношении федерального активизма «откату назад».

Сам Эйзенхауэр именовал себя «современным» республиканцем, исповедующим «динамический консерватизм». При этом президент пояснял, что предпочитает быть «консерватором, когда дело касается денег, и либералом, когда речь заходит о людях». Вступив в должность главы исполнительной власти, Эйзенхауэр не планировал резких изменений в политике. Напротив, он намеревался некоторое время поддерживать сложившийся статус-кво, чтобы дать возможность управленческому аппарату приноровиться к новым обязательствам правительства.

Вряд ли Айк был отлит по той же «активистской» форме, что и президенты Тедди или Франклин Рузвельты, но и пассивной фигурой – вроде Гардинга или Кулиджа – его не назовешь. Скорее он проповедовал «закулисное» президентство, делегируя часть наиболее заметных обязанностей ближайшим помощникам. В своей деятельности он предпочитал претворять в жизнь уже выработанную политику, а не изобретать новую. Эйзенхауэр избегал эффектных появлений на публике. Вместо того он упорно и кропотливо трудился над достижением согласия внутри своей администрации. В особенности много сил у него занимали взаимоотношения с Конгрессом, который большую часть его президентства находился под контролем демократов. Ограничения президентских полномочий Эйзенхауэр рассматривал как часть более широкой кампании по ограничению власти федерального правительства, и подобное отношение сильно отличало его от политических лидеров двух предыдущих десятилетий.

Примером той области, где правительство Эйзенхауэра намеревалось отказаться от прежних активных позиций, могла служить индейская политика. Намеченные здесь перемены были призваны снизить как уровень федерального контроля, так и размеры правительственных затрат. Республиканцы решили отойти от выработанной в течение десятилетий «нового курса» политики по отношению к коренному населению. Прежняя политика была ориентирована на защиту интересов индейцев, бережное отношение к их самобытности и соблюдение суверенитета индейских племен. Администрация Эйзенхауэра намеревалась покончить с системой резерваций, ограничить суверенитет племен и в очередной раз переселить индейцев с их исконных земель в самую гущу городской, цивилизованной Америки. Подобная стратегия, по мнению Эйзенхауэра, должна была положить конец зависимости индейцев от федерального правительства и ускорить процесс их ассимиляции в белое общество. Как заметил историк Дэвид Р. Льюис: «Конгресс намеревался самоустраниться от возни с индейцами». За красивыми словами об «освобождении» коренного населения скрывался простой расчет: чиновники получали возможность освободиться от излишних расходов, а частным предприятиям открывался доступ к природным богатствам, скрытым в глубине индейских земель.

Точно так же Эйзенхауэр отказался от лавров страстного борца за гражданские права. Он настаивал на том, что принудительныемеры не помогут искоренить въевшиеся в кровь и плоть нации расистские обычаи. Он даже не пытался использовать авторитет президента для того, чтобы убедитьамериканцев отказаться от предрассудков. Эту задачу он предоставил другим, в частности выдающемуся юристу, председателю Верховного суда Эрлу Уоррену. Нашумевшее в 1954 году дело «Браун против отдела народного образования» было посвящено проблеме сегрегации в системе государственного образования. Решение суда гласило, что «раздельные образовательные учреждения в основе своей не являются равноценными», что обучение в таких условиях порождает у представителей национальных меньшинств «чувство неполноценности… которое может самым недопустимым образом сказаться на их умах и чувствах». Суд постановил, что подобная система является нарушением «равенства перед законом, предусмотренного Четырнадцатой поправкой к конституции». В 1955 году Верховный суд предписал проводить десегрегацию «со всей допустимой скоростью». Однако южные штаты весьма вяло отреагировали на этот призыв. А президент не спешил вмешиваться, чтобы принудить южан к исполнению судебного решения. Казалось, он пребывает в летаргическом сне, безразличный ко всем злоупотреблениям. Однако в 1957 году – перед лицом прямой угрозы юным афроамериканцам со стороны белого сообщества – Эйзенхауэр вынужден был проснуться и предпринять решительные действия. События происходили в маленьком городке Литтл-Рок, штат Арканзас, где разъяренная толпа не допускала чернокожих учеников в Центральную высшую школу. Для разрешения конфликта президент послал в Литтл-Рок федеральные войска, подкрепив их Национальной гвардией штата. Впервые после реконструкции, благополучно почившей в бозе в 1877 году, властям пришлось прибегнуть к вооруженной силе для обеспечения прав чернокожего меньшинства. В том же самом году Эйзенхауэр утвердил закон о гражданских правах – первый подобный документ за последние восемьдесят лет, направленный на защиту избирательных прав. В законе четко излагались цели, но ничего не говорилось о методах проведения в жизнь. Но даже в таком виде этот законодательный акт имел важное значение, ознаменовав решительный поворот в расовой политике правительства.

Ограничивая инициативу федеральной власти в одних вопросах, Эйзенхауэр расширял функции правительства в других сферах. Большое внимание президент уделял вопросам социального обеспечения. При нем было создано министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения, а также увеличен размер минимальной зарплаты и государственного пособия по безработице. Республиканцы финансировали ряд крупных проектов по общественным сооружениям – такие как прокладка глубоководного фарватера реки Святого Лаврентия длиной в 2400 миль. В 1956 году правительство Эйзенхауэра начало строительство общегосударственной системы автомагистралей. С экономической точки зрения эта система должна была ускорить перевозку пассажиров и грузов между штатами. В военно-стратегическом плане она решала задачу доставки ракет и военного снаряжения, а также облегчала эвакуацию городского населения в случае возможного ядерного нападения. Руководствуясь соображениями государственной коммерции и национальной безопасности, Конгресс выделил свыше 30 млрд долларов на строительство 40 тыс. миль первоклассных дорог. Общая площадь дорожного покрытия перекрывала площадь такого штата, как Западная Виргиния.

С самого начала Айк стремился снизить правительственные расходы, однако к концу президентства уровень затрат повысился на 30 % по сравнению с моментом его вступления в должность. За это время число работников, занятых в области социального обеспечения, удвоилось. И в течение пяти из прошедших восьми лет администрации приходилось мириться с дефицитом бюджета. Такова была плата за блага, которыми наслаждалась нация в течение правления Эйзенхауэра – мир, скромный, но все же рост экономики и низкий уровень инфляции.

Нельзя сказать, чтобы президентство Эйзенхауэра возвеличило или, наоборот, умалило идею государства всеобщего благосостояния. Скорее оно подвело итогполувековым реформам прогрессистов. Спокойствие, выдержка и осторожность Эйзенхауэра пришлись по сердцу американским избирателям, успевшим за последние два десятилетия устать от международных и внутриполитических кризисов. И хотя большинство граждан радовались недолгой передышке в сплошной череде столкновений и перемен, нашлись и те, кто порицал президента за самодовольство и успокоенность. Чаще всего они принадлежали к неблагополучным слоям населения, которые нуждались в постоянной опеке властей. Этим людям было нечего бояться и нечего хранить, и они ждали, чтобы на политическом небосклоне Америки появился новый лидер с запасом кипучей энергии и энтузиазма.

Кеннеди и «новые рубежи»

И такой лидер не замедлил появиться. Уже в предвыборной борьбе за президентский пост Джон Фицджеральд Кеннеди продемонстрировал смелость, динамизм и энергию. Все то, что прежний президент, переваливший за седьмой десяток, уже не мог дать Америке, самоуверенно обещал молодой (ему едва минуло сорок), перспективный кандидат. Если соперник, вице-президент Никсон, постоянно оглядывался на правление Эйзенхауэра, то Кеннеди был устремлен вперед, к «новым рубежам». Он обвинял прежнюю администрацию – и Эйзенхауэра, и Никсона – в том, что они недостаточно интенсифицировали американскую экономику, мало сделали для развития государства всеобщего благосостояния, не довели до нужного уровня ядерный потенциал страны и, вообще, похоже, проспали весь президентский срок. Время требовало перемен во всем – в стиле руководстве, в риторике и самом направлении движения. Удастся ли молодому кандидату в корне изменить американскую политику – о том избиратели могли только гадать, однако говорилон так, будто сам в это верил.

Многое было непривычно в Кеннеди: его молодость, католическое вероисповедание, наконец, его личная харизма. Он выглядел таким обаятельным, когда выступал с экранов телевизоров! Кеннеди привел с собой в Белый дом целую команду помощников и советников, причем, в нарушение традиции, это были не представители крупного бизнеса, а люди из академических кругов. В Вашингтоне шутили: мол, теперь у нас правят не «денежные мешки», а «юные вундеркинды». При всем своем необычном имидже Джон Кеннеди придерживался достаточно традиционных «центристских» взглядов – почти как предыдущий президент. За спиной у него была довольно рядовая карьера в Конгрессе, где он не отличился ни как ярый правозащитник, ни как энергичный борец с маккартизмом. Во время предвыборной кампании, в своей инаугурационной речи, да и в первые годы президентства Джон Кеннеди проявлял гораздо больше интереса к международным делам, чем к вопросам внутренней политики. На «домашнем фронте» он ограничивался призывами расширить и углубить уже существующие социальные программы, не тратя сил на изобретение новых. В его оправдание можно сказать, что тогда, на выборах 1960 года, он не получил подавляющего перевеса голосов, который бы обеспечил ему мандат на проведение решительных перемен. К тому же Кеннеди приходилось работать с Конгрессом, который лишь номинально являлся «демократическим», а на деле же, по своей идеологии, явственно тяготел к консерватизму.