США после второй мировой войны: 1945 – 1971

Вторжение — с участием американцев — произошло 17 апреля 1961 г. в районе залива Кочинос, расположенного на южном побережье Кубы, в 90 милях от Гаваны. Военные последствия были подытожены помощником президента Теодором С. Соренсеном: «Силы вторжения, насчитывавшие примерно 1400 реакционно настроенных кубинских эмигрантов, организованных, подготовленных, вооруженных, доставленных до места высадки и руководимых Центральным разведывательным управлением США, были разбиты менее чем за три дня значительно превосходившими силами Фиделя Кастро». Политическим последствием вторжения явился удар по американскому престижу во всем мире. «Манчестер гардиан» писала: «Всем известно, что вторжение сил наемников, в котором в настоящее время обвиняют США, в моральном отношении смыкается с агрессией».

Однако Соединенные Штаты были виновны также и с юридической точки зрения. В 1948 г. они поставили свою подпись под 15-й статьей устава Организации американских государств, которая гласит: «Ни одно государство, или группа государств, не имеет права вмешиваться прямо или косвенно, независимо от причины во внутренние дела любого другого государства». Более того, ЦРУ и высокопоставленные представители федерального правительства несли ответственность за нарушение уголовного кодекса США, считающего преступником любого американского гражданина, который «обеспечивает, или предоставляет денежные средства, или принимает участие в любой военной или морской экспедиции или мероприятии, осуществляемых с пределов настоящей страны против территории или владения любого иностранного государства или любой колонии, территории или народа, с которым Соединенные Штаты не находятся в состоянии войны…» Когда группа профессоров-юристов обратила внимание министра юстиции Роберта Ф. Кеннеди на нарушение американцами этого закона, он бросил в ответ, что закон этот чересчур устарел, чтобы им можно было руководствоваться в новых условиях холодной войны. Политика консервативной администрации Эйзенхауэра по отношению к революционной Кубе осталась неизменной и при «либеральной» администрации Кеннеди. Оба президента проявляли готовность к осуществлению тщательно маскируемых планов вторжения в соседние страны в нарушение всех договорных обязательств и законов Соединенных Штатов. Оба не склонны были проявлять щепетильность в вопросах финансирования, организации и вооружения сил вторжения в другую страну, если все это делалось в условиях достаточной секретности. Замечания, высказанные Кеннеди на пресс-конференции 12 апреля, за четыре дня до вторжения, следует рассматривать в лучшем случае как упражнения в обмане.

Кеннеди уверял: «Вооруженные силы Соединенных Штатовне вторгнутся на Кубу ни при каких условиях, Нынешнее правительство сделает все от него зависящее — а я полагаю, что оно в состоянии справиться с возлагаемой на него ответственностью, — чтобы ни один американец не был замешан в каких бы то ни было действиях против Кубы».

Соренсен писал позднее, что, когда на второй день после начала вторжения уже был очевиден его провал, Кеннеди «согласился наконец, чтобы реактивные самолеты военно-морских сил без опознавательных знаков защитили экипажи самолетов типа «Б-26», привлеченные для обеспечения воздушного прикрытия. Однако, как оказалось, экипажи «Б-26» были укомплектованы американскими летчиками; четверо из них были убиты. Соренсен, раскрывая подоплеку указанного плана, писал: «Воздушные силы эмигрантов, не считая транспортных средств, состояли только из бомбардировщиков типа «Б-26», введенных в качестве составной части для выполнения секретного плана, Эти самолеты времен второй мировой войны имелись в столь большом числе стран, включая Кубу, что участие США было бы трудно доказать, а их появление над кубинскими аэродромами до нападения на них могло бы быть объяснено как ошибка кубинских летчиков». В связи с этим было намечено направить один самолет названного типа в штат Флорида, где его экипаж должен был заявить о своем «переходе» из кубинских военно-воздушных сил на сторону США.

Эта ложь прозвучала даже в заявлениях, сделанных от имени Соединенных Штатов представителем США в ООН Эдлаем Стивенсоном. Шлезингер, описывая совещание, состоявшееся в Белом доме в разгар вторжения, отмечал: «Кеннеди, проявлявший большую озабоченность тем, как будут восприняты Организацией Объединенных Наций действия США на Кубе, сказал собравшимся в его кабинете, что он хочет, чтобы Стивенсон располагал полной информацией, и что все сказанное в ООН должно являться только правдой, даже если эта правда будет неполной». Стивенсон, знавший о планах вторжения в Гватемалу, был, очевидно, недостаточно полно проинформирован своим правительством о характере участия США. Инструктивное совещание, проведенное Шлезингером и агентом ЦРУ Треси Барнесом за неделю до вторжения, носило, по словам Шлезингера, «пожалуй, слишком общий характер». Однако, каковы бы ни были причины, Стивенсон явился участником распространения ложной информации, когда он в своих выступлениях в ООН настойчиво утверждал, что ни американский персонал, ни американские самолеты не принимали участия во вторжении. Шлезингер сообщает, что, хотя Стивенсон относился неодобрительно к идее вторжения, «ради торжества национальной политики он был готов сделать все от него зависящее».

Осуществлению планов правительства способствовали также некоторые влиятельные газеты и журналы, задерживая по требованию властей материалы о подготовке вторжения. За несколько недель до вторжения редактор журнала «Ныо рипаблик» Джильберт Гаррисон направил в Белый дом гранки статьи об обучении Центральным разведывательным управлением кубинских эмигрантов во Флориде; Шлезингер показал их Кеннеди, который заявил, что статья не должна публиковаться, и Гаррисон повиновался. Примерно в то же время политические обозреватели «Нью-Йорк тайме» Джеймс Рестон и Тернер Кэт-лидж приложили активные усилия к тому, чтобы указанная газета не опубликовала другую информацию из Майами, в которой сообщалось о предстоящем вторжении на Кубу. Шлезингер пишет: «Налицо был еще один патриотический поступок, но, оценивая его в ретроспективном плане, я задался вопросом — не грозит ли стране безответственное поведение печати бедой».

Сторонники Кеннеди реагировали на неудачу в бухте Кочинос выражением сожалений по поводу провала. Вопрос о том, имели ли Соединенные Штаты право вмешаться во внутренние дела Кубы, не был задан ни одним из них. Их реакция описана в книге Соренсена «Кеннеди» и книге Шлезингера «Тысяча дней»; последний, помимо всего прочего, утверждал, что «свободные государства» в отличие от других не могут отказаться от доктрины невмешательства. Сам Кеннеди, в выступлении перед Американской ассоциацией редакторов газет вскоре после вторжения на Кубу, заявил:

«Любая односторонняя интервенция Соединенных Штатов Америки, не вызванная нападением на США или на какого-либо из их союзников, противоречила бы американским традициям и принятым США международным обязательствам. Однако США должны дать понять, что их сдержанность не беспредельна. Если когда-либо окажется, что межамериканская доктрина невмешательства служит прикрытием или оправданием политики бездействия, и если страны этого полушария окажутся не в состоянии выполнить свои обязательства против коммунистического проникновения извне, то я со всей определенностью заявляю, что наше правительство не замедлит выполнить свои главные обязательства, призванные обеспечивать безопасность страны».

Являлась ли Куба примером «коммунистического проникновения извне»? История движения, связываемого с именем Кастро, не дает тому практических подтверждений. Представляла ли она угрозу безопасности США? Вскоре после вторжения Д. Рестон писал: «Куба не представляет для Соединенных Штатов непосредственной опасности». Однако истина заключалась в том, что существование революционных правительств, политика которых угрожала американским частнособственническим интересам, являлось для правящих кругов США недопустимым, особенно в Западном полушарии. События в заливе Кочинос представляли собой одно из звеньев в длинной цепи действий, совершаемых Соединенными Штатами в целях сохранения своей латиноамериканской империи.

Д) Доминиканская Республика, 1965 г

Трумэн совершил интервенцию в Греции и Корее, Эйзенхауэр — в Гватемале и Ливане, Кеннеди — на Кубе, а в 1965 г., словно для того, чтобы подчеркнуть преемственность агрессивных устремлений американского национализма, настала очередь Линдона Джонсона. На этот раз объектом нового вторжения Соединенных Штатов была выбрана Доминиканская Республика, расположенная в районе Карибского моря. Эта интервенция, как и все предыдущие, была совершена в нарушение устава Организации американских государств. Во введении к своему исследованию американской интервенции в Никарагуа в 1926 г. Нейл Маколи, указывая на историческую параллель между действиями США в отношении Никарагуа и Доминиканской Республики, пишет: «Военная хунта, свергшая избранное конституционным путем правительство Хуана Боша в Доминиканской Республике, была признана США вскоре после прихода Джонсона к власти. Затем, когда общее недовольство незаконным правительством приняло форму вооруженного сопротивления, президент Джонсон в порыве спонтанной реакции, вызванной предполагаемой коммунистической угрозой, высадил в Доминиканской Республике многочисленные американские войска, повторив тем самым аналогичные действия США в 1926–1927 гг. в Никарагуа, связанные с именем президента Кулиджа. Интервенция США предотвратила победу «мятежников» в Доминиканской Республике, но в то же время воскресила в памяти образ Соединенных Штатов как дерзкого воителя, готового разгромить любое демократическое движение, имеющее хотя бы отдаленное сходство с коммунизмом».

Соединенные Штаты оказывали поддержку диктатуре Трухильо в Доминиканской Республике в течение его 30-летнего правления. С 1930 г. семейство Трухильо постепенно завладело 80 % доминиканской экономики. Какое значение для Соединенных Штатов имела «либеральная» политика в районе Карибского бассейна? Значение это, как и в других подобных случаях, заключалось в том, что жесткой системе правления правого толка, поддерживаемого представителями американского бизнеса, отдавалось предпочтение перед любым режимом левого толка, начиная с умеренно левого, как в Гватемале, и кончая крайне левым, как на Кубе. Шлезингер, располагавший широкими возможностями доступа к информации в силу своего особого положения в Белом доме в период правления администрации Кеннеди, сообщает о высказывании президента Кеннеди относительно Доминиканской Республики после его прихода к власти следующее:

«Имеются три возможных типа политических режимов. Назовем их в порядке убывающего для нас значения: во-первых, демократический режим, во-вторых, режим Трухильо и, наконец, режим Кастро. Нам следует стремиться к режиму первого типа, однако нам не следует также отвергать и режим второго типа, по крайней мере до тех пор, пока мы уверены в том, что мы в состоянии не допустить возникновения режима третьего типа».

Когда после падения режима Трухильо в Доминиканской Республике Хуан Бош, пользовавшийся значительной поддержкой народных масс, получил на выборах 1962 г. 60 % голосов избирателей, а затем, чтобы обеспечить рабочих жилищами, обложил налогом прибыли владельцев предприятий по производству сахара, Вашингтон забил тревогу. Сенатор от штата Флорида Джордж Смэзерс — близкий друг Кеннеди и представитель деловых кругов Соединенных Штатов Америки в Латинской Америке — после падения режима Трухильо настаивал на высадке в Санто-Доминго войск морской пехоты США. Смэзерс тогда заявил: «Многие американцы, вложив в Доминиканскую Республику 450 млн. долл., считают, что генералиссимус Трухильо обеспечивал наилучшую гарантию американским интересам в этой стране… в настоящее время необходимо решиться на открытую интервенцию с целью защиты их собственности и предотвращения захвата власти коммунистами…» Не удивительно поэтому, что свержение правительства Боша в результате военного переворота в 1962 г. произошло, по выражению корреспондента журнала «Тайм» Сэма Холпера, «по знаку из Пентагона».