СССР 2010 На штурм новых рубежей!

При этом я не заметил ни капли дутого пафоса. Нет, понятно, что партийные бонзы с трибун вещали что-то бравурное, многословно превознося революцию, учение Маркса и Энгельса, вождей, всех скопом и каждого отдельно, но простых людей это почти не трогало, влетая в одно ухо и вылетая из другого. А вот эмоции оставались. Чистые, светлые, основанные на полной уверенности, что девяносто три года назад предки всё сделали правильно, свергнув царизм, сокрушив буржуазию и дав свободу рабочим и крестьянам.

У меня к этому было очень двоякое отношение. В школу я пошёл в нулевом, и нам тогда ещё рассказывали, что коммунисты фактически предали страну, свергнув царя-батюшку, помазанного на трон самим Господом. Да и вообще были агентами немецкой, английской и японских разведок разом, а некоторые ещё и на Буркина-Фасо шпионили. Ну и про миллионы расстрелянных лично Сталиным, конечно же. Сводилось это всё к тому, что нам требовалось платить и каяться, замаливая грехи отцов и дедов.

Потом меня эти вопросы мало интересовали, образ жизни не способствовал какому-то саморазвитию, что уж говорить об исторических исследованиях, так что лишь лет в двадцать я по-настоящему заинтересовался, а что, собственно, там вообще было. И надо сказать, светлый образ Российской Империи изрядно померк перед фактами. Ежегодные голодные бунты, жестоко подавляемые войсками, дичайшая смертность в приютах, где детей чуть ли не насильно заражали оспой, чтобы получать материал для изготовления прививок, беспредел дворян в армии и жизни, почти отсутствующий уровень образования среди массового населения и прочая, прочая, прочая.

При большевиках стало лучше? Как по мне – да. Не обошлось без перегибов, местами очень тяжёлых, но при всех недостатках простой человек вздохнул свободно. Довелось мне общаться даже с теми, кто в детстве вместе с родителями попал в жернов системы, но даже они не держали на страну зла. Больше того, шли работать, и их, детей раскулаченных и репрессированных, брали, позволяя добиться весьма высоких должностей.

При этом уже здесь я регулярно ввязывался в срачи, тыкая носом окружающих в несовершенство партийной системы. Кстати, может быть, очень зря, уверен, в соответствующих органах на меня лежит толстое дело, которое пустят в ход, если посчитают нужным. Но молчать, засунув язык в известное отверстие, – это тоже не выход, а так, может, хоть что-то дойдёт до власти предержащих, и они сделают выводы. Если это поможет сделать Союз чуточку лучше, значит, всё было не зря, потому что там, у себя, я нигде не видел таких чистых, открытых лиц, искренней заботы и бескорыстной помощи другим. Советские люди были не изуродованы погоней за золотым тельцом, хотя, справедливости ради, прививку здорового цинизма им сделать бы не мешало.

– Ура!!! – На мне повисла Анна, чуть не оглушив воплем в ухо. – Семён! Ты потом пойдёшь с нами праздновать?!! Мы в кафе хотели посидеть!

– А столик вы заказали? – Я скептически хмыкнул, представляя, что сейчас творится в заведениях общепита. – Там сейчас всё забито и вряд ли освободится до ночи. В парках тоже толпа народу будет. На Речной разве рвануть концерт посмотреть.

– Да ну, – влезла в разговор Зоя, крепко удерживающая за руку Эрика, чтобы того не унесло толпой. – Там толкучка сплошная, шагу ступить негде! Я в прошлом году была, так мы даже до половины к сцене не пробились, а издали слышно плохо. Давайте лучше назад на площадь вернёмся. Тут-то по-любому интереснее будет.

– Может, пойдём в Центральный парк? – выдал свой вариант Антон. – Там и музыку послушать можно и перекусить чем. И на аттракционах покататься в луна-парке.

– Ты маленький, что ли? – подняли его на смех девчонки. – На карусельку захотел?! Агу-агу!!!

– Зря вы так, – осадил я разошедшихся насмешниц. – На американских горках я бы с удовольствием прокатился, но работают ли они по такому холоду, вот в чём вопрос. Но в целом идея с парком мне кажется наиболее перспективной. Только Центральный точно будет переполнен. Может, в Заельцовский рванём? Тут в принципе недалеко.

– Точно!!! – подхватила Зоя, которая была за любой кипиш, кроме голодовки. – На Речном сядем на электричку, а там от Главного рукой подать через Владимировскую! А на Сухарке можно даже шашлык взять, пожарить! Там же мяска и магазин их.

– Это уже похоже на план. – Я не был уверен, что с шашлыком что-то получится, но ведь можно купить тех же сосисок и другой не полезной, но вкусной пищи, так любимой студентами. – Возьмём лимонаду и посидим по-человечески. Тогда давайте не разбегаемся, все дружно двигаем на электричку, чтобы не потерялись. Аня, контролируй, ты же комсомольский организатор, вот и организуй давай!

На самом деле организовывать особо было нечего. Людская волна плотно держала нас в своих объятиях до самого Речного вокзала, где разбивалась на мелкие ручейки. Мы шли в составе колонны техникума, как и положено порядочным комсомольцам, с флагами и плакатами, которые потом ещё нужно было сдать дежурному преподавателю на грузовой машине. Впрочем, это было не только у нас, да и процесс уже давно отработан. Грузовики ждали на стоянке, дошедшие первыми колонны дружно пробивались к ним, сгружая имущество, после чего те отчаливали, освобождая место для следующих машин. А люди уже шли отмечать праздник, ведь в такой день грех не выпить!

Не скажу, что прям все бухали, но карманы у мужиков оттягивались не просто так, да и сами они, сдав реквизит, первым делом мелкими группами скрывались во дворах, откуда показывались уже куда более довольные, стараясь дышать в сторону. А во всех ближайших магазинах стояли очереди, заканчивающиеся на углу соседней улицы. Самые прошаренные работники торговли банчили «Агдамом» и «Тремя топорами» прямо из машины, распахнув двери кунга. Процесс был явно отработан, сдача почти никому не требовалась, мужики заранее, на подходе к машине, уже посчитывали необходимое количество, умножали на два шестьдесят или три сорок в зависимости от предпочтений и лишь пересыпали мятые рубли и мелочь в ладони продавщице, считавшей деньги чуть ли не на вес, тут же выдавая нужное количество бутылок.

Не скажу, что подобное повальное пьянство мне нравилось, но и лезть со своим невероятно важным мнением я не спешил. Что я им скажу? Товарищи, не пейте или, там, пейте берёзовый сок? Смешно. С другой стороны, пьяных в зюзю тоже почти не было видно, народ свою дозу знал. Что здоровым мужикам бутылка портвейна на троих? Даже две бутылки? Щекотание в горле, как говорил Крамаров. Да и менты зорко несли вахту, не трогая слегка поддатых, но вот одного, что уже на ногах не стоял, шустро утащили в машину. И сдаётся мне, это далеко не забота о гражданах, но тут менты в своём праве, да и не наглеют особо, знают, что сегодня им поживы на всех хватит.

– Сёма, чего встал? – Меня толкнули в бок. – Портвейну, что ли, хочешь взять? Да ну его! Ладно бы винишка красного, а этот отрава отравой. Говоря, художники в нём кисти моют.

– Не удивлюсь, – хмыкнул я, отрываясь от созерцания праздничного советского быта. – Не, сегодня мы ведём трезвый образ жизни. К тому же меня портвейн не берет. Давайте, двинули, а то все места займут! Не будем же мы на голой земле ютиться.

Электрички ходили часто, так что уже через десять минут мы весёлой гурьбой загрузились в очередную, заняв половину вагона. Другую оккупировала тоже компания молодёжи, но, судя по разномастной одежде, студенты какого-то ВУЗа. На нас они поглядывали с изрядной долей надменности, мол, фу, технарь, но явно были не против познакомиться с девчонками, ведь парней у них было гораздо больше.

В целом мне было пофиг, я в личную жизнь одногруппников не лез, но студенты явно употребили внутрь по стакану, не меньше, и были настроены весьма игриво. Но мне ли не знать, как быстро такое состояние перерастает в агрессию, так что я ещё до того, как первый подошёл знакомиться, поймал взгляд парня, показавшегося мне лидером, и прямо ткнул в значок Разрядника. Изображённая там четвёрка явно охладила пыл горячего финского парня, а он уже, в свою очередь, тормознул остальных. К счастью, студенты ещё не дошли до кондиции, когда море по колено, и отвалили в сторону. А потом мы уже дружною толпой высыпали на перрон вокзала Новосибирск-Главный.