СССР 2010. Иди, товарищ, к нам в колхоз!

– Семён, я в курсе того, что случилось. – Как я и думал, генералу уже доложили о происшествии. – И хочу сказать, что ты ни в чём не виноват…

– Дмитрий Иванович, – перебил я деда, может, немного грубовато, но я хотел сразу обозначить границы дозволенного. – Давайте без вот этого, виноват, не виноват. Мы же не в детском саду. Есть ситуация – я её буду решать, а не искать виновного. Мужик я или нет? Да и в самом деле, мы не при царизме живём. Да, случилась неприятность, но жизнь не закончена. Другой вопрос, что я сам не хочу ссориться с Сикорскими. Мы с Игорем Игоревичем работаем вместе, точнее, он мной куратор, а Соня мне симпатична. Избалована, конечно, но это поправимо, а так хорошая девчонка. Красивая, умная, талантливая, опять же. Плюс может существенно помочь мне в развитии как энергета.

– Сам решай, ты уже взрослый. – На удивление, генерал не стал давить, хотя я видел, что ему моё сотрудничество с конторой категорически не нравилось. – Просто помни, если что, я помогу. Мы семья, и пусть у нас между собой могут быть какие-то недопонимания, внешнего врага должны встречать единым фронтом.

– Да какого врага, бросьте вы. – Я хоть и опасался Аглаю Валерьевну, но не верил, что дойдёт до крайних мер. – Всё решим, Сикорские тоже не дураки и должны понимать, что я лучше мифического сынка из правительства. Это, во-первых, а во-вторых, нам ещё только шестнадцать. Мы через неделю посрёмся с Софьей, и всё вернётся на круги своя.

– Боюсь, так не получится, – покачал головой Калинин. – Ты, скорее всего, не знаешь, но в династиях, таких как наша или Сикорских, очень ответственно подходят к выбору спутников жизни для своих детей. Методики развития, передаваемые в них, требуют определённых особенностей, отсюда выходит много сложностей.

– Маму поэтому выгнали? – я нахмурился, потому что не ожидал, что дело настолько серьёзно и уже за евгенику взялись. – Как по мне, хрень всё это. Не могли всего за три поколения образоваться устойчивые генетические мутации. Скорее игры в псевдоаристократию начались. Тут благородные – а тут быдло деревенское.

– Ты во многом прав, – серьёзно кивнул генерал, но тут же добавил: – Но изменения всё же есть. Не такие серьёзные, чтобы была необходимость прям подбирать пары, но всё же, если учитывать некоторые факторы, развитие детей идёт куда легче. Поэтому ЦК и товарищ Сталин и позволяют эти игры. Но мы об этом ещё поговорим. Пойдём, а то нас женщины заждались, а настоящий офицер не должен позволять такому случиться.

– А я не офицер и становиться таковым не собираюсь, – я пожал плечами, но всё же направился за дедом. – Но как мужчина согласен. Заставлять ждать дам нехорошо, это их прерогатива. А нам остаётся лишь ждать и надеяться, что это ненадолго. И каждый раз ошибаться, потому что, если женщина приходит вовремя, – это не женщина, а переодетый мужик. А нам в Советском Союзе этой голубизны не надо! У нас и так всё замечательно!

Глава 2

– Ты кушай, сынок, кушай. – Мне пододвинули хлеб. – Кормили-то как вас там? Повара, поди, филонили? Знаю я, как оно на курортах бывает. И мясо второго сорта с обрезью вместо высшего кладут и сметану водой разбавляют.

– Мам, это «Артек», какая обрезь? – Я усмехнулся про себя, вроде двадцать первый век, а в советском общепите ничего не меняется. – Там контроль как в Кремле.

– Да можно подумать, в Кремле не воруют, – махнула рукой мама. – насмотрелась я, пока работала. Ты лучше скажи, что у вас с Соней? Она девочка, конечно, очень хорошая, умница, отличница, но… сынок, у неё такая семья. Боюсь я их. Чего не понравится, и жизнь сломать могут, как высморкаться.

– Ты лучше расскажи, как вы с Калининым помирились. – Я и сам не знал, что будет дальше, поэтому перевёл тему, тем более этот вопрос меня действительно волновал. – Неужели у генерала совесть проснулась? Я думал, он этот атавизм давно изжил. Или её при получении офицерского звания купировали.

– Семён, прекрати немедленно! – Мама сердито нахмурилась. – Он твой дед, так что прояви уважение! Да, у нас были разногласия, но Дмитрий Иванович тут ни при чём. Он про нас и не знал, занят был на службе. Знаешь, как у них, у военных, ни минуты свободной нет.

– Ага, такие занятые, даже погадить время нет. Сейчас расплачусь, – съязвил я и получил от мамы подзатыльник. – Ну серьёзно, мам! Чего ты дерёшься? Детский сад какой-то, я не знал, я не ведал. Захотел бы – знал бы! Видать, не нужно было.

– Сём, да я всё понимаю, – вдруг тяжело вздохнула мама, разом постарев на лет на десять. – Но что я ему скажу? Дмитрий Иванович прислал машину, пригласил к себе, поговорить.

– К себе – это в штаб округа? – Я с силой стиснул ложку, чувствуя, как металл в руках мнётся и деформируется словно пластилин. – Вот гандон!

– А ну! – тут же встрепенулась мама. – Сейчас по губам получишь!

– Ну серьёзно! – Я швырнул комок металл, секунду назад бывший ложкой, на стол. – Кто он после этого?! Мог сам приехать, мог домой тебя позвать! В ресторан, в конце концов!!! А этот…

– Он занятой человек, – покачала головой мама. – Да и понимаю я, что говорил со мной Дмитрий Иванович только из-за тебя, а так бы и на порог не пустил.

– Ну и пошли они тогда! – Я скрипнул зубами. – Жили без них и дальше проживём. Деньги у нас теперь есть. Ты работаешь, я тоже без дела не сижу. Обойдёмся и без этих зажравшихся снобов.

– Нельзя так, сынок, – взяла меня за руку мама. – Это семья твоя. Родичи. Твоя кровь. Нельзя родным ругаться. Случись что, только они помогут и поддержат.

– То-то я смотрю, нас прям поддержали так поддержали, – хмыкнул я, успокаиваясь и пальцами начиная разглаживать ложку, приводя её в прежнее состояние. – Доверие и поддержка должны быть обоюдными. Как и уважение.

– Все ошибаются, Сёмушка. – Мама погладила меня по голове и выдала новую ложку. – На, а эту отдай мне. Совсем бугаём стал, что ж с тобой делать-то теперь. Всю посуду так перепортишь. Все ошибаются. И надо уметь простить и начать с чистого листа. Я простила. Мы с Дмитрием Ивановичем посидели, поговорили, Пашу вспомнили, какой он был. Вылитый ты. Смотрю сейчас на тебя, а вижу его. Тоже резкий, категоричный. Чуть что не по его, так и сказать может, и двинуть. Меня правда, никогда не трогал. Даже поругаемся, он плюнет и курить уйдёт. Потом возвращался, обнимал. Столько лет прошло, а как сейчас помню.

– Ладно, – я выдохнул, снова принимаясь за борщ, – как скажешь. Я помирюсь с генералом. Но если он тебя обидит…

– Не обидит, – улыбнулась мама. – Дмитрий Иванович скучает по Паше. А ты его сын. Так что не переживай, всё будет хорошо.

– Твои слова бы да Богу в уши. – Я взял очередной кусок хлеба. – На работе всё в порядке? Никто не мешает?

– Слава Богу, нет, – покачала головой мама. – Наоборот, даже если есть проблемы, все улыбаются, мол, вот у вас тут неправильно, мы в следующий раз зайдём, подправьте, пожалуйста. И документы подписывают буквально день в день. Мне даже боязно. Сейчас вон с городом закончили почти, последние точки на Родниках открыли, уже с Бердском и Искитимом работаем, Каргат и Куйбышев на очереди. Крутимся как белки в колесе, даже вздохнуть некогда. Задал, ты мне, сынок, задачку под старость лет.

– Мам, я тебя умоляю, – я уставился на неё как на приведение. – Какая старость?! Ты у меня красавица в самом расцвете! Я тебя ещё замуж выдам!

– Да какой замуж!!! – замахала руками мама. – Глупости какие! Вот ещё, чего не хватало!

– Не глупости! – Я набычился. – Тебе тридцать шесть. Это вообще не возраст. Ты ещё мне брата родишь, но лучше сестричку. Давно мечтал, буду её баловать.

– Сёма, да что ты такое говоришь-то?!! – покраснела мама, пряча лицо в руках. – Господи, стыдно-то как!