СССР без Сталина: Путь к катастрофе

Жуков, может быть, и талантливее других маршалов, но над их общим уровнем не поднимался. Он не мог быть Главнокомандующим. Война была коалиционной, и для такой войны у Жукова просто кругозора не хватало. Главнокомандование включало не только битву под Москвой, сражение под Сталинградом и на Орловско-Курской дуге, но и Тегеранское, Ялтинское и Потсдамское совещания. Это тоже были «битвы». И Жуков в них не участвовал. Получение вооружения и стратегического сырья — это тоже забота, причём одна из важнейших забот Главнокомандующего, но Жуков никогда этим не занимался. А Сталин занимался. Да ещё как!

…Оперативные и стратегические решения, начиная с разгрома немцев под Москвой, согласование усилий фронтов, родов войск и авиации — вне серьёзной критики. То, безусловно, не заслуга одного Сталина. Но нельзя также сказать, что это делалось без него. Да, не он создавал замыслы операций и, тем более, их планировал. На то есть генеральный штаб. Для этого же Сталин вызывал перед началом соответствующих операций командующих фронтами с группами штабных работников. Это было действительно коллективное творчество. Сталин, в конце концов, усвоил не только необходимость военных специалистов, но и научился прислушиваться к ним, ценить их мнение. Но при этом сам не уклонялся. Его участие чувствуется в разработке всех операций.

…Блестящие наступательные операции советских войск являют собой образцы военного искусства. Многие поколения военных во всём мире будут изучать эти операции, и никому не придёт в голову доказывать, что они готовились и проводились без участия Сталина или, тем более, вопреки его воле..». [175]

А.Е. Голованов, главный маршал авиации:

«…Когда мы вернулись в Москву, нас принял Сталин и спросил, что нужно для победы под Сталинградом. Маленков, а затем Жуков изложили свои соображения. Когда очередь дошла до меня, Сталин, наверное, думал, что я буду говорить об авиации, но я сказал:

175

Григоренко П.Г.Воспоминания // Звезда. 1990. № 7. С. 195–196.

— Для победы под Сталинградом нужно немедленно снять Ерёменко и Хрущёва.

— А кого вместо Ерёменко? — спросил Сталин.

— Кандидатура может быть только одна: Рокоссовский.

Жуков и Маленков поддержали моё предложение.

— Согласен, — сказал Сталин.

Так командующим фронтом под Сталинградом стал великий советский полководец Константин Константинович Рокоссовский, который блестяще провёл операцию «Кольцо» по окружению и разгрому немецких войск». [176]

176

Голованов А.Е. Из воспоминаний // Молодая гвардия. 1991. № 7. С.244.

К.А. Мерецков, Маршал Советского Союза:

«В середине февраля 1944 года меня срочно вызвали в Ставку. Причина вызова оказалась для меня неожиданной: Волховский фронт ликвидировался, его войска передавались Ленинградскому фронту, а я назначался командующим Карельским фронтом. Эта перемена меня не очень-то обрадовала. Я уже давно просился на Западное направление. А теперь, когда наши войска стояли у границ Белоруссии, территория которой мне была хорошо знакома ещё по довоенной службе, перевод на север казался мне нежелательным. Так я и сказал в Ставке. Но И.В. Сталин ответил примерно следующее: «Вы хорошо знаете и северное направление. К тому же вы приобрели опыт ведения наступательных операций в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Вам и карты в руки, тем более, что ещё в 1939–1940 годах, во время советско-финляндской войны вы командовали армией на Выборгском направлении и прорывали линию Маннергейма. Назначать же на Карельский фронт другого человека, совсем незнающего особенностей этого театра военных действий и не имеющего опыта ведения боёв в условиях Карелии и Заполярья, в настоящее время нецелесообразно, так как это связано с затяжкой организации разгрома врага. Всякому другому командующему пришлось бы переучиваться, на что ушло бы много времени. А его-то у нас как раз и нет».

Против таких доводов возражать было трудно». [177]

К.К. Рокоссовский, Маршал Советского Союза:

«Окончательно план наступления отрабатывался в Ставке 22 и 23 мая. Наши соображения о наступлении войск левого крыла на люблинском направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали па том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре (район Рогачёва), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать своё решение. Убедившись, что я твёрдо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили.

177

Мерецков К.А. На службе народу. М, 1968. С. 365–366.

— Настойчивость командующего фронтом, — сказал он, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха». [178]

Во время войны многие вопросы решались помимо Сталина

В постановлении от 26 июня 1956 года утверждалось:

«Известно, что именно в период войны члены ЦК, а также выдающиеся советские военачальники взяли в свои руки определённые участки деятельности в тылу и на фронте, самостоятельно принимали решения и своей организационной, политической, хозяйственной и военной работой, вместе с местными партийными и советскими организациями обеспечивали победу советского народа в войне». [179]

178

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1972. С.257.

179

Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК Изд. 9-е, доп. и испр. Т.9.1956–1960. М, 1986. С.120.

Итак, анархия — мать порядка! Каждый, кто хотел, приходил в Ставку, в Совнарком, в Политбюро и на личное усмотрение «брал в свои руки определённые участки деятельности». А Сталин, очевидно, каждого такого пришельца поощрял: «Хватайте суверенитеты, кто сколько сможет проглотить!»

Сущий бред! Наша страна победила именно потому, что все главные вопросы ведения войны и организации народного хозяйства решались исключительно централизованно, без всякой партизанщины и местничества. Принятие окончательных решений всегда замыкалось на И.В. Сталине, как на председателе ГКО, председателе Совнаркома, Верховном Главнокомандующем и генеральном секретаре ЦК ВКП(б). Всё, что было положено решать согласно должностным обязанностям перечисленных выше постов — решал исключительно И.В. Сталин и больше никто.

Это вовсе не означало, что Сталин подавлял всякую чужую инициативу. Наоборот, любую продуманную, разумную инициативу Сталин всячески поддерживал. Главный маршал авиации А.Е. Голованов в своих воспоминаниях подчёркивал, что даже в самые тяжёлые годы войны Сталин с большим вниманием относился ко всему новому, прогрессивному, необходимому. Прислушаемся и к мнению наркома сельского хозяйства И.А. Бенедиктова:

«Сталин обычно исходил из интересов дела и, если требовалось, не стеснялся изменять уже принятые решения, ничуть не заботясь, что об этом подумают или скажут. Формальные соображения или личные амбиции для него мало значили». [180]

«Да, точка зрения Сталина, как правило, брала верх. Но происходило это потому, что он объективней, всесторонней продумывал проблемы, видел дальше и глубже других». [181]

«Сталин, ставивший на первое место интересы дела, принимал решения, как правило, выслушав мнения наиболее авторитетных специалистов, включая противоречащие точке зрения, к которой склонялся он сам». [182]

Народный комиссар тяжёлого машиностроения В.А. Малышев знал твёрдо: «…если вопрос подготовить капитально, обдумать со всех сторон, у Сталина он проходил почти всегда». [183]

180

Литов В.И.А. Бенедиктов о Сталине и Хрущёве // Молодая гвардия. 1989. № 4. С.27.

181

Литов В. И.А. Бенедиктов о Сталине и Хрущёве… С.35.

182

Там же. С.46.

183

Костюченко С.А. Как создавалась танковая мощь Советского Союза. Кн.2. М.-СПб, 2004. С.76.

Впрочем, иногда кое-кто «инициативу» проявлял. Но чем это заканчивалось? Об одном таком эпизоде рассказал генерал армии С.М. Штеменко:

«…без ведома Ставки командующим артиллерией Красной Армии Главным маршалом артиллерии Н.Н. Вороновым были разработаны и представлены на утверждение два устава: 29 мая 1944 г. — Боевой устав зенитной артиллерии, а 18 октября того же года — Боевой устав артиллерии Красной Армии. Оба устава были утверждены Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым.

В назначенный день наш доклад по обстановке на фронтах и по «делу об уставах» начался сразу после заседания Политбюро. И.В. Сталин долго ходил по кабинету и, обращаясь к членам Политбюро, сказал:

— Надо по этому случаю издать приказ. Генштабу, наверное, неудобно писать про двух больших начальников, поэтому мы сами напишем.

29 мая 1944 года, — начал диктовать И.В. Сталин. — Главным маршалом артиллерии тов. Вороновым был представлен на утверждение зам. Наркома маршала Жукова без предварительного одобрения со стороны Ставки Верховного Главнокомандования Боевой устав зенитной артиллерии Красной Армии (две части).

Затем, посмотрев в уставы, лежавшие у него на столе, продолжил: