СССР: вернуться в детство 4

Пару раз приезжали проверяющие из всяких надзорных органов. Как я и предполагала, зашли в наш погреб — обалдели. Потом, вроде, как-то затихло.

Потом Вовкин отец прислал бабушке с дедом денег на билеты, чтобы они сами приехали и детей привезли, но Вовка отказался. Дел, сказал, сильно много. А Наташку отправил и попросил отцу передать, чтоб не обижался — сын на следующий год приедет.

Примерно в это же время с незапланированным внеочередным визитом к нам принёсся Пал Евгеньич.

— Ребята! Я к вам не с пустыми руками! — похоже, что неудача с газонокосилкой до сих пор угнетала нашего доблестного журналиста, и он спешил реабилитироваться в собственных глазах. — Прислали из Казани! Уникальная технология, молодые учёные разрабатывают на кафедре… как же… в общем, на стыке микробиологии и биолого-почвенного направления. Очень интересный проект!

У меня аж в зобу дыханье спёрло! Неужели это то, что я думаю?..

— Смотр и те, — Пал Евгеньич с видом фокусника извлёк из конверта несколько бумажных салфеток, — на вид — обычная салфетка! Вы её бросаете в ведро с водой, потом выливаете на навоз — в инструкции рекомендуется разровнять — и всё! Согласно утверждениям рабочей группы, скорость переработки первичного… э-э-э… продукта в готовое удобрение возрастает в разы.

— Офигительно, — честно сказал Вова. — Предлагаю немедленно проверить. Инструкция у вас с собой?

— Конечно!

Мы в три головы, как змей Горыныч, ещё раз перечитали бумажку, замочили десяток вёдер с салфетками, а потом вылили в несколько коробов, которые совсем недавно были наполнены навозом — свежее некуда. Всё с фотофиксацией!

— Я бы сказал, запах раствора немножко квас напоминает, — высказался Вова. — А использовать на любых видах можно?

— Да, пишут, что куриный, свиной, коровий навоз — не имеет значения. Хоть бы и человеческий. Пересылаются салфетки, как видите, в простых конвертах и так же хранятся.

— Лишь бы выстрелили, — пробормотала я под нос.

Вечером мы пошли проверить — как оно?

— Ты видишь, что мух почти не осталось? — обрадовался Вова. — Это значит что? — он поводил руками над экспериментальными коробами. — Точно! Уже разогрелось!

— Мне кажется, и пахнет совсем не так агрессивно.

— Если сработает — это ж будет супер-бомба, Олька! В подворье, подальше, поставить под вьетнамцев свинарник — зерна им мало надо, в основном сено-овощи, а навоз вот этой хренью обрабатывать — и никаких тебе запахов! Ставки разнорабочих есть, ветеринар свой положен — вот и будет самоокупаемость!

— Так-то да, неплохая идея. Интересно, реально за две недели какахи в перегной превратятся?

— Вот и посмотрим!

Микробиологи не обманули. Через две недели в газету пошёл материал о новом и весьма удачном эксперименте, который юннатская станция поставила при поддержке молодых казанских учёных. А мы заказали целую коробку волшебных салфеток.

09. ДОРОЖНО-СТРОИТЕЛЬНОЕ

НОВОСТИ

Самый конец июля оказался богат на новости.

Для начала про романтичное. Про «тополя». Сосед по улице (участок напротив) по секрету рассказал Жене, что прямо, можно сказать, в Иркутске на боевое дежурство поставлены новые ракеты на самоходном автомобильном шасси. Не знаю, писали ли об этом в центральных советских газетах, но у соседа брат служил в ракетной военной части, поэтому инфа была сотка. А поскольку такой радостью все делились охотно, то у нас и так все всё знали, без газет. Потому что ставились «тополя» под Иркутском кучно; тут у нас стратегического много: и плотина (огромнейший источник энергии, так-то), и авиазавод (выпускающий преимущественно военные самолёты, благодаря чему их обкатку мы видим чрезвычайно часто), и шелеховский алюминиевый завод (а Шелехов — он рядом с Иркутском, почти как микрорайон). Чуть подальше (но по масштабам ядерной бомбардировки — ваще рядом) — Ангарскнефтеоргсинтез, да ещё до кучи небольшой и скромный комбинатик по обогащению урана (про уран я знала по будущей памяти и скромно об этом знании помалкивала в тряпочку).

А когда у вас столько всего вкусного — хочешь-не хочешь, а прикрывать надо. Поэтому под Иркутском была организована целая ракетная часть, для служащих которой начал активно строиться новый специальный микрорайон — Зелёный. А в ракетной части — новые тополя, защищающие своим зонтиком всё наше богатство и нас заодно.

Двадцать шестого июля у берегов Антарктиды ледокол «Владивосток» освободил находившееся четыре месяца в ледяном заточении научное судно дизель-электроход «Михаил Сомов»! Мы все следили по новостям за этими событиями и переживали и за «Михаила Сомова», и за «Владивосток».

Двадцать седьмого начался международный фестиваль молодёжи и студентов. По телику показывали радостных негров, индусов и прочих разноцветных товарищей из разных стран. А я думала — ну вот, ещё одна волна негритят в Москве народится.

А вот двадцать восьмого мы с Вовкой ездили провожать бабушку с дедом и Наташкой в гости к Олегу Петровичу. А на обратном пути зашли в квартиру — мама просила заехать, герани бабушкины полить, а то Женя забыл. И в почтовом ящике обнаружили очередной квиток. На этот раз — от Восточно-Сибирского издательства, за двухтомник «Грозам вопреки». Сумма была такая большая, что мы только переглянулись и в подъезде ничего обсуждать не стали.

НИКОГДА ЕЩЁ ШТИРЛИЦ…

Мы быстро поднялись на наш этаж, зашли в квартиру, потом — в нашу с бабушкой половинку, и только когда между нами и подъездом оказалось две двери, Вова спросил:

— Не первое же издание, почему так много?

— Полагать надо, не пятьдесят тысяч экземпляров заложено, а семьдесят пять. Я так прикидываю. Да и большая она, всё-таки — двадцать два авторских листа.

— Ну, так-то да. Но семнадцать тысяч! Ты не боишься вызвать подозрения или враждебный настрой?

— Да плевать мне на враждебный настрой, если честно. Я знаешь что?..

На самом деле, я внезапно подумала, что всё это может быть частью проверки нас на вшивость. Но если так…

— Что? — спросил Вова, не дождавшись продолжения.

— Сейчас, я слова подберу, — сказала я, вынула из шкафа листок и написала: «Что если нам дали такие деньги, чтобы посмотреть на реакцию?»

Вова пожал плечами и спросил вслух:

— Думаешь, пасут нас? Или слушают?

Реально, если нас давно слушают, смысл шпаргалки писать?

— Вполне вероятно. Я бы на их месте по-любому слушала. Но я шарящий боец, прошедший школу девяностых, а тут народ наивный, как дошколята.

— Если слушают, должны были стотыщпицот докладных наверх заслать. Мы ж с тобой странные, шопипец.

— А чё странные? Нормальные мы, на рожон не лезем, никого особо не раздражаем.

— Очень деловые, очень самостоятельные дети с неизвестно откуда взятой кучей знаний и навыков.

— Ну, а чё, бывают же уникумы. Хоть того пацана вспомни из немецкого кино. Как его? Забыла, блин. Математический гений и музыкант. На бирже ещё играл.