СССР: вернуться в детство 5

Медсестра фыркнула, вынула из вены иголку и прижала ваткой.

— Буянить будешь?

— Послушайте, гражданка. Я ела нормально в последний раз двое суток назад. А на ваших казённых харчах у меня ноги не идут. Какие уж тут буйства.

— Ну, пошли в столовую.

— Но сперва в туалет.

В коридоре, напротив двери бокса, сидел на стуле давешний мужик. Нет, я понимаю, что у него работа такая, наверное. Но избавиться от неприязни не могу.

— Девочке стало лучше? — спросил он медсестру.

— Доктор решит, — строго ответила она. — А сейчас у нас ужин.

— Если я не поем, — извиняющеся пожала плечами я, — чем же я буду блевать вам на колени?

Вот, попёрло из меня моё плохое «я». Гадкое.

Мужик проводил нас рыбьим взглядом.

В этот раз у меня было преимущество. Я была готова к тому, что он будет спрашивать. Я успела пережевать (да, от слова жевать) неприятные новости. И я немного успокоилась.

— Итак, Ольга Александровна…

— Для начала, как вас зовут?

— Для вас — как в пословице: «Хоть горшком назови…»

Я фыркнула:

— Горшок был невыносимо крут, куда вам до него! Придумайте, что ли, имя. А то я буду звать вас жёлтой рыбой. Или земляным червяком.

— В ваших интересах…

— Плевать мне на ваши представления о моих интересах, гражданин Рыба.

Он посмотрел на меня с каким-то бледным оттенком раздражения:

— Зовите меня Алексей Михайлович.

— Тишайший?

— Что?

— Царь такой был. Алексей Михайлович по прозвищу Тишайший. Говорят, неплохо проявил себя на царском поприще.

Он сморгнул.

— Вернёмся к нашим вопросам.

— Конечно вернёмся! — идиотски бодро навалилась на стол я. — Объявляю в хате крысу! В вашей, на минуточку. Да там у вас целая кодла крыс сидит. Хуже того, гражданин Алексей, с вами я тоже говорить не буду. Я вас не знаю. Я вам не доверяю. Более того, я подозреваю, что вы работаете на иностранную разведку. Поэтому я вам ничего не скажу, пока вы не вернёте моего мужа.

Он тоже навалился на стол:

— В таком случае, вы, Ольга Александровна, останетесь в этой больнице навсегда.

— Нет. Только до того момента пока не буду уверена, что он погиб.

Какая лёгкая тень интереса…

— И что же будет после… гибели?

— Уйду. Оставлю вам трупик или тело в коме, как получится. Караульте его хоть до морковкина заговенья, — я сложила ручки на животе и запела старую казачью: — Не-е-е для меня-а-а при-идё-о-от ве-есна-а-а…

— Не забывайте о своей семье.

— О! Я всё ждала, когда же проявится шантаж! Что же сделает советский Комитет Государственной Безопасности? Обвинит всю семью в шпионаже и босиком поведёт на расстрел? Не смешите меня. Кстати, знаете, у осознанных мироходцев есть такое ценное качество как возможность выбрать объект для… замещения. Я вот без помощи так не умею, а Вовка — запросто. Если увижу его во сне, подскажу, что рядом ходит такой замечательный человек, Алексей Михайлович, в меру упитанный и физически неплохо подготовленный. Иногда, знаете, можно ведь и не вытеснять первоначальное сознание, а прицепиться сзади, наблюдая, и выступать вперёд только в ответственные моменты.

Он дёрнул щекой.

— Вы лжёте.

— Возможно. Не для-я ме-е-еня Дон разольё-отся…

11. ГОСТЕПРИИМНАЯ СТРАНА КАНАДА

«НАШ ПАРОВОЗ ВПЕРЁД ЛЕТИТ…»

Вовка. Ночь. В лесу неподалёку от канадской границы.

Именно эту песню я напевал, запихивая велосипед в самую гущу ёлок, плотно растущих вблизи присмотренного мной места.

Наш паровоз вперёд летит,

в коммуне остановка.

Иного нет у нас пути,

В руках у нас винтовка!*

*Народная революционная песня.

Во всяком случае, в моих планах всё должно было состояться примерно так, как в тексте. За исключением замены винтовки на беретту. Впрочем, по порядку.

Являться на вокзал и пытаться купить билет на пассажирский поезд я, само собой, не собирался. Не знаю, насколько у тех козлов, что меня похитили, и полиции Канады дружественные отношения — а вдруг? Припереться в кассы, где тебя, к примеру, сравнят с разосланной фотографией и начнут арестовывать — такое себе удовольствие. Поэтому я гнал не на запад, к Ванкуверскому вокзалу, а на восток, туда, где часть путей разворачивалась, уходя на север. Мне нужен был какой-нибудь товарняк. Как раз они на повороте и скорость сбрасывать должны. Учитывая, что я в прошлом будущем успел услышать о железных дорогах Северной Америки, состояние их сильно хуже, чем в СССР, а значит, повороты они будут проходить ещё медленнее, не самоубийцы же.

Ездить зайцем в товарняках мне доводилось множество раз — святые девяностые, мать их. В Железногорске-Илимском тогда жили. Жрать нечего, в магазинах голяк. Не вырастишь огород — вообще копыта откинешь. Все работают. Кто едет поливать? Вова. До дачи — только на электричке или пешком по грунтовке и через Илим (река, с полкилометра ширина будет) переправляйся как хочешь, пешеходного моста нет. Денег на электричку нет. Вова проходит за станцию, на поворот, дожидается, пока подходящий товарняк сбросит скорость — и запрыгивает на ходу. А за садоводством, также на повороте соскакивает.

Примерно такой же номер я собирался совершить и сейчас. Не думаю, что товарные поезда слишком уж кардинально друг от друга отличаются.

Пару часов я выкладывался изо всех сил, пока не вырулил на присмотренный по карте поворот. Плюс был ещё и в том, что вокруг раскинулся приличный лесистый кусок, дома давно кончились, и я сильно рассчитывал, что никто меня не заметит. Дополнительным плюсом оказалось (чего на карте не было видно), что в этом месте дорога забирается на холм, а значит, поезд будет идти ещё медленнее.

Я спрятал велик в зарослях ёлок и приготовился ждать.

По закону подлости первые два поезда, прошедшие в нужную мне сторону, тащили длинные цепочки цистерн. Потом прошёл товарняк с платформами, сплошь заставленными морскими контейнерами. В такие хрен залезешь. А на крышу если — будешь сидеть как муха на перилах. Нет. Следующий снова был с цистернами. И снова с контейнерами…

Я сидел уже два часа, молоко, между прочим, допил и выкинул в кусты канистру, а ни одного товарняка, в который можно было бы спокойно залезть, так и не появилось. Херовый план, однако.