СССР

— Что вам от меня надо? — Самообладание начало постепенно оставлять Галину, она занервничала.

Понятно, скоро должен заявиться Чухонец, а тут такой подарок!

— От тебя ничего. Нам нужен Чухонец. Будешь вести себя правильно — отделаешься лёгким испугом. Заартачишься — пеняй на себя, пойдёшь прицепом за Чухонцем, а по какой статье — придумаем.

— Глупости!

— Напрасно сомневаешься! Ты — взрослая женщина, мать. Не думаешь о себе, подумай о своём ребёнке. Что с ним будет, если ты попадёшь в тюрьму?! — задел за живое я.

Галина нахмурилась, закусив губу.

— Хорошо, — наконец, сказала она и направилась к окну.

— Куда? — остановил её я.

— Цветы полить, — удивлённо произнесла женщина. — Я как раз собиралась это сделать перед вашим приходом.

— А ну — садись! — Я указал кивком на диван.

— Но!

— Садись, я сказал!

Знаю я эти конспиративные штучки: наверняка есть у них с Чухонцем какая-нибудь договорённость — поменяет местами пару горшков с цветами, значит, в доме засада.

Галина опустилась на диван, положив нога на ногу. Её глаза растерянно забегали.

— В последний раз предупреждаю: не вздумай предупредить Чухонца. Мы его при любом раскладе повяжем, а ты поедешь в арестный дом! — снова припугнул её я.

По хорошему счёту надо бы устроить в квартире обыск. Наверняка тут найдётся немало интересных вещей, что-то мне подсказывает, что часть краденного Чухонец сплавляет через подружку. Но меня пока больше волнует он личной персоной. Остальное постольку поскольку.

Сработал электрический замок. Сначала два коротких, потом длинный… Скорее всего, условный сигнал.

Я посмотрел на Галину, та опустила глаза.

Ребята поняли без слов, тихо встали и выдвинулись в коридор.

— Открывай, Галь! — послышалось с лестничной площадки. — Я уже замёрз и соскучился.

Я злорадно ухмыльнулся. Сейчас мы тебя, голубчик, согреем как надо.

— Пошевеливайся, Галь!

Дверь открывалась на меня. Я отпер замок и, схватившись за ручку, рванул в свою сторону. Увидел коренастую фигуру, за которой маячила ещё одна — раза в два массивнее и выше, схватил коренастого за воротник шубы и силком втащил в квартиру.

— Мужики, второго берите.

Массивный — Рябый, телохранитель Чухонца. Надеюсь, парни вдвоём с ним совладают. Очень надеюсь…

Пока мой клиент не до конца въехал в ситуацию, я зарядил ему в солнечное сплетение, сбил с ног и, наступив коленом на спину, стал вязать руки.

Мимо что-то пролетело, ругаясь как боцман Северного флота. Этим «чем-то» оказался Лёня, криминальный чемпион по французской борьбе стряхнул сыщика с себя как собака блоху и отправил в полёт, закончившийся у стены. Врезавшись в неё, Бахматов упал без сознания.

Последовал черёд Вани. Он турманом взвился в верх и грохнулся поблизости от меня.

Я поднял голову. Рябый пёр на меня как бык на тореадора, его огромные, похожие на пещеры, ноздри раздувались как кузнечные меха.

Видит бог, я меньше всего на свете желал кровопролития, но, в данной ситуации без него не обойтись.

Мой наган дважды «кашлянул», подсекая толстые как у слона ноги бугая.

Рябый неловко взмахнул руками и, сделав неуверенный шаг, качнулся. Сил на большее у него не осталось, телохранитель ухнул, врезавшись мясистым носом в паркетный пол коридора.

Убедившись, что Чухонец надёжно зафиксирован, я отправился приводить своих коллег в чувство.

Глава 24

Глава 24

В глубине квартиры заплакал разбуженный выстрелами ребёнок. Галина рванулась к нему, чтобы успокоить, я не стал ей мешать. Свой уговор женщина выполнила, пусть занимается малышом.

Взяв стул, поставил его так, чтобы нависать над лежащим на спине Чухонцем и сел.

Рядом, постанывая и держась за голову, примостился Лёня.

— Жив?

— Сам гадаю! — ухмыльнулся он.

— Вань, ты как?

— Башкой об косяк! Я в ванную схожу, морду вымою. По-моему, этот бугай мне зуб вышиб.

— Давай. Мы пока без себя начнём.

Парням, конечно, досталось, вроде ничего серьёзного, однако врачам показаться стоит, пусть на молодых раны заживают как на собаке.

Судьба подстреленного Рябого волновала меня меньше всего. Помрёт и хорошо, воздух чище станет. Выживет — допросим, авось выудим что-то полезное. Впрочем, в последнем я сомневался, ему по должности знать расклады необязательно.

— Очухался? — спросил я у Чухонца.

— Ты кто такой? — еле шевеля разбитыми губами (перестарался я малость), произнёс тот.

— Георгий Быстров, — представился я. — Знаешь меня?

Он не выдержал и отвёл взгляд.

— Знаешь, — удовлетворённо сказал я. — Тогда должен догадаться, что я здесь делаю…

— Тоша, сука, сболтнул! — сплюнул он, но неудачно: кровавый сгусток растёкся у него по щеке.

— Тебе какая разница?! — фыркнул я. — Может, Стряпчий, а может — не он. Тебя другое заботить должно — как бы не попасть под высшую меру социальной защиты…

— Расстрелом, падла, пугаешь?

Я врезал ему по носу, не сильно, но так, чтобы на глазах у Чухонца выступили слёзы.

— Это за падлу. В следующий раз двину так, что башка в подштанники провалится.

Угроза подействовала.

— Ладно, Быстров, твоя взяла, — перестал геройствовать бандит. — Говори, чего хотел.

— Соображаешь. Кто меня заказал?

— Боюсь, правда тебе не понравится, легавый!

Я снова замахнулся на него, но на сей раз он не стал отводить взгляд, даже не зажмурился.

— Ну… чего ждёшь, мент?

— Жду когда ты ответишь на мой вопрос.

— Я тебе назову имя, но с одним условием.

Надо же, и тут со мной пытаются торговаться. Так-то дело привычное, однако больно кучно пошло. Сначала подружка Стряпчего, теперь вот — Чухонец. И всем от меня что-то надо.

— Да ты охренел, Чухонец! Мне терять нечего, я всё из тебя выбью!

— Конечно выбьешь, только как бы потом гадать не пришлось: правду я тебе сказал или наплёл с три короба от страха.