Стабилизатор. Минск 2041

Через пятнадцать минут Вербицкий рассматривал себя в зеркало. Рана на лбу поджила и стала почти незаметной. Серый костюм сидел на нем, как влитой, а воротник новехонькой сорочки царапал горло. Если бы не петушиная раскраска галстука все было бы в полном порядке. Перед тем как покинуть ванную Марат несколько раз провел расческой по волосам. Теперь он ничем не отличался от руководителей, которых видел по телевизору в доме Дуськи-молотометательницы. Оставалось лишь скорчить рожу понахальнее и можно смело выходить в люди.

Вербицкий вышел из ванной и двинулся по коридору к комнате, из которой слышались разговор и смех. Все остальные уже собрались в помещении, служившей Зорге гостиной. За большим, овальным столом, ломившемся от множества изысканных блюд. На тарелках было картофельное пюре, котлеты весьма аппетитного вида. На блюдах – нарезанные дольками огурцы, ломтики помидоров. В нескольких хрустальных вазах – фрукты. Апельсины, яблоки, виноград. В пузатых бокалах искрилось янтарное вино, аромат которого ощущался уже на входе в гостиную.

Услышав шаги Марата все обернулись. Повисла гробовая тишина. Вербицкий смутился и даже, кажется, покраснел.

– Хорош, – констатировал Талаш. – Тебе бы, Маратушка, не с дестабилами вошкаться, а прямиком в Администрацию Верховного идти.

– Точно! – согласился Гриша, за обе щеки уплетая пюре. – Красавец, орел!

– Да хватит вам, ребята…

За Вербицкого заступилась Вера. Марат поднял глаза. Его так пристально изучали, что он не заметил девушки, которая тоже переоделась. Вера встала из-за стола. Подошла к Вербицкому, взяла его за руку.

– Присаживайся, Марат. Не обращай внимания на этих олухов. Они тебе просто завидуют.

На Вере был деловой костюм из той же добротной, серой ткани. Приталенный пиджак, юбка ниже колен, белая сорочка с кружевным воротником, красно-зеленый бант и черные туфли на высоких каблуках. Волосы она расчесала на аккуратный пробор, а губы чуть тронула помадой. Черный костюм ей тоже шел, но этот наряд… Вера была так ослепительно красива, что у Марата перехватило дыхание. Он опустился на свой стул и одним глотком опорожнил бокал вина.

– А почему вы не переоделись?

– Зачем? – ответил Талаш, похрустывая огурцом. – На встречу в Минск поедете только ты, Вера и Зорге. Да и признаться мне больше по сердцу даже не этот костюм ниндзя, а мои гимнастерка и кубанка. Хочу так войти в Великий Октаэдр. Кстати, Зорге, можно доставить мои шмотки на явочную хату?

– Без проблем. Сделаем. У кого еще есть пожелания?

– У меня! – поднял руку Бельский. – Этот костюм, нет слов, хорош. Но я, как и Талаш предпочитаю переодеться в свой пиджачок. Удобнее в нем как-то. Привычнее.

– Ну, а Марату надо будет переодеться обязательно, – добавила Вера. – В случае победы он должен вернуться к себе в своей одежде.

– Это еще зачем? – страшным усилием воли Вербицкий заставил себя не спрашивать, почему он должен возвращаться вообще. – Зачем в своей?

– Не хочешь в своей – вернешься нагишом.

Понятно. Совсем, как в «Терминаторе». Там Шварценеггер после путешествия по времени тоже прыгал в чем мать родила. Не в одежде, в общем-то, дело. Вернешься… Вот, в чем соль. Вера постоянно намекала на то, что остаться здесь он не сможет.

– Договорились! – Зорге еще раз отхлебнул вина, поставил бокал и встал из-за стола. – Сейчас я свяжусь с Шутценлохом по спутнику. К ночи все, что вы просили, доставят на явочную квартиру. Это будет куда проще, чем переправить в Минск группу головорезов.

– Ага. Все переодеваются, а я не при делах? – спохватился Багор. – Тогда и я наряжусь в то, в чем привык охотиться на лярв. А заодно и «калашников» верните. С ним помирать сподручнее.

– Помирать он собрался! – хохотнул Талаш. – Да тебя дубиной не пришибешь!

– Шутки шутками, а ведь у меня как у кошки – девять жизней, – Багор потянулся к хрустальной вазе взял яблоко и откусил здоровенный кусок. – Сам не верил, а тут… В общем семь раз, если с самого детства считать, я на грани был. Костлявой прямо в глаза смотрел. Ну, а последний, седьмой случай – это когда лярвы всех моих ребят угрохали. Вы сами видели. Так что кой-какой запасец жизней у меня еще имеется. Аж две штуки.

Бельский слушал разглагольствования Федора вполуха. Он встал и, прохаживаясь по гостиной, с интересом рассматривал детали буржуйского быта. Потом остановился перед каким-то портретом. Вербицкий прекратил жевать. Верховный! В том, что портрет руководителя страны висел в гостиной подполковника-контрразведчика не было ничего необычного. В конце концов, здесь ведь бывают не только дестабилы-диверсанты. Марата интересовало другое.

– Слушай Зорге, а сколько лет Верховному в две тысячи пятнадцатом было?

– Хм… Да за пятьдесят.

– Хорошо, однако, сохранился.

– Тут не его заслуга. Наверняка целый институт по омоложению над этим работает. Поддерживают в форме. Ну, да ладно. Собирайтесь молодые люди. Я на десять минут отлучусь.

Вербицкий покидал гостеприимный дом Зорге с сожалением. Что-то подсказывало ему, что на ближайшее будущее о таких прелестях, как горячий душ и отличный обед можно забыть.

Марат намеренно позволил Вере попрощаться с товарищами в гостиной. Он искал повода побыть наедине с ней хоть пару минут. Такой случай представился на крыльце. Вербицкий поспешил обнять и поцеловать девушку. Вера не сопротивлялась.

– А тебе очень идет новый наряд.

– Красоту ничем не испортишь, – шутливо заметила девушка. – Вот и ты словно родился в костюме руководителя.

– Это – да! Я всегда чувствовал в себе задатки чиновника, бюрократа и головотяпа.

Марат хотел сорвать еще один поцелуй, но тут на крыльце появился Зорге. Насвистывая какой-то веселый мотивчик, он сбежал по ступенькам во двор и остановился возле вмонтированных в стену ворот. Створки их послушно раздвинулись. Зорге скрылся внутри. Зарокотал двигатель, на подъездную дорожку выкатилось чудо автомобильной мысли две тысячи сорок один – черная машина с тонированными стеклами. То ли новая модель «Чайки», то ли «линкольн-континенталь». Ни на радиаторной решетке, ни на заднем бампере не было никаких опознавательных знаков фирмы-производителя. Лишь номерной знак с множеством нулей и единиц, выведенных красной краской на черном фоне. Раздался сигнал, напоминавший трель дверного звонка. Опустилось стекло водительской дверцы.

– Полезайте в мою колымагу, – пригласил суб-лейтенант. – Обещаю прокатить с ветерком.

Глава 23. Идиократия

Марат и Вера забрались на заднее сиденье. Мягкие, бежевые, явно из натуральной кожи. Внутри салон мало чем отличался от тех, которые Вербицкому доводилось видеть у больших начальников своего времени. Те же удобства, вроде откидывающихся из спинок сидений столиков и вмонтированных мониторов. Особого внимания заслуживала «торпеда» – приборная панель. На ней было множество кнопок непонятного назначения, а спидометр и другие причиндалы заменял большой прямоугольный дисплей.